Через два года после Первой русской революции, интерес к стачкам и народным выступлениям, казалось, шел на убыль. Все видные социалистические деятели уехали куда подальше, чтобы отрефлексировать новый опыт и выявить ошибки, которые были допущены в ходе революции, чтобы вернуться вновь и сделать все по-взрослому.
К 1907 году запрос на изменение социальных порядков постепенно угасал, так как действовала Вторая дума, шатко-валко ограничивавшая в решениях самодержца (пусть и формально). Вроде как, люди добились желаемого, пусть даже в искаженном виде, но добились. Либералы расхаживали по столице с гордым видом, мня себя вершителями нового порядка, а петербургские салоны коптились разнородными дискуссиями об особом пути Российской империи.
Естественно, марксисты оказались самыми последними, кто получил преференции от произошедшего. Они явили себя народу и раскрыли своих самых талантливых активистов, за которыми теперь охотились жандармы, понимая, что эти ребята не уймутся, пока не прогонят царя-батюшку.
Лев Троцкий, как и многие другие его соратники был вынужден уехать в Европу. Первоначально он поселился в Стокгольме, но вскоре перебрался в Лондон, так как именно там разворачивались основные сходки марксистов. Бронштейн посещает все партийные собрания, но не для того, чтобы послушать других, скорее, чтобы высказаться самому. Он привлекает к себе внимание многих ярких людей, сочувствовавших движению, вне зависимости от их позиции в споре Ленина и Мартова.
В Лондоне будущий демиург революции знакомится с Максимом Горьким, который, как оказалось, был давним почитателем его памфлетов и воззваний, а также сходится в дискуссии о роли пролетариата и крестьянства с Розой Люксембург. А вот с Владимиром Лениным Троцкий почти не вступал в полемику, так как будущий вождь старался подальше держаться от героя Первой русской революции, опасаясь потеряться в тени бывшего ученика.
После Лондона Лев Давидович уезжает в Берлин, чувствуя, что именно там концентрируется наибольшее число идейных марксистов. По большому счету, так и было, ведь помимо Розы Люксембург, в германской столице тусовались Карл Либкнехт, Карл Каутский, Виктор Адлер и Рудольф Гильфердинг, которые впоследствии еще сыграют свой роль в развитии социализма в своих государствах. Вдобавок ко всему, в Берлин приехал Александр Парвус, бежавший из сибирской ссылки, с которым у Троцкого сложились партнерские отношения довольно давно.
Было бы опрометчиво думать, что Лев Троцкий с супругой, гастролируя по городам, не знали бедности и всегда могли заплатить за себя в приличном кабаке. Напротив, ситуация с деньгами у них была плачевная и Бронштейну приходилось писать статьи в немецкую социал-демократическую прессу, чтобы прокормить семью.
В свободное время Троцкий с упоением перечитывает переписку Карла Маркса и Фридриха Энгельса, чтобы не забывать идеи отцов-основателей марксизма и получше знать матчасть. Безусловно, он восхищается этими двумя неординарными персонажами, считая именно их настоящими революционерами. В своей автобиографии, Бронштейн обвиняет немецких социалистов начала XX века в беззубости, но даже не задается вопросом, почему его кумиры, теоретики, Маркс и Энгельс, даже одиночного пикета не провели в поддержку своих взглядов. Действительно, чтобы стать настоящим революционером, надо придумать нерабочую экономическую концепцию и наплодить пару тонн писем (шутливое мнение глупого Автора, при всем уважении к «Капиталу»).
Тем временем, в Вене австрийские социалисты замыслили проект небывалого размаха – они решили создать фабрику по производству хлеба и применить идеи Маркса на практике. Троцкий скептически отнесся к деятельности коллег, он мыслил категориями государств, а не заводов. Поначалу у австрийских марксистов дела пошли неплохо, но через пару лет все пришло в упадок, так как их «справедливая» цена на хлеб и оплата труда рабочих, фактически, стали демпингом на рынке. Хлеб раскупали сразу, а вот наращивать производство за те же деньги никто не хотел, да и рабочие через профсоюзы, которые, конечно же, были созданы сразу, стали просить больше денег. По итогу, предприятие разорилось. Это лишь укрепило Троцкого во мнении, что если и делать революцию, то во всем мире, выстраивая по-новому социально-экономические отношения, а не экспериментировать с полумерами.
Во время второй эмиграции, Троцкий активно учится, перенимает опыт видных теоретиков, прикидывая, как он может применить его на практике. Он анализирует не только свои ошибки, но и промахи других, переваривая информацию через собственный субъективизм, взращенный на выдержках из переписки Маркса и Энгельса. Вплоть до 1908 года он живет на два города – Вена и Берлин, деятельно участвуя в социалистическом движении, куда же он направится дальше? Об этом я расскажу в следующей серии.
Пока Троцкий общается с заслуженными немецкими и австрийскими марксистами, его будущий политический оппонент, Иосиф Джугашвилии, оказывается вовлечен в игры царских спецслужб. Поговаривают, что он даже был агентом охранки… признаться, я совсем не разбираюсь в этой теме, поэтому отправляю вас, дорогие Читатели, на канал моего единомышленника и Автора цикла статей про Сталина – «История и культура Евразии».
Предыдущая серия:
Самая первая серия: