12 июня. Ездил в магазин «Пионер». Ходил по нему с блокнотом и карандашом в руках, прикидывал, как купец, какая игра сколько стоит. Понаписал порядочно: прибор для выжигания, «Юный конструктор», «Ракета летит к цели», бумажный змей и многое другое, да все по несколько штук. Придется разорить завком рублей на I00—I50. Удастся ли?
Ребята из первого отряда сегодня здорово поработали, помогали асфальтировать дорожки. Мы недовольны ими: все время ворчим, делаем замечания, а они, честно говоря, сделали для лагеря немало хорошего. Развесили в пионерской портреты, в столовой — картины, заготовили землю для цветов, ездили в ботанический сад за рассадой, перекопали линейку, помогали физрукам привести в божеский вид спортплощадку. Первая смена — организационная. В первой смене высаживают цветы, распускаются они во второй и третьей. В первой смене, обливаясь потом, сооружают площадку для бадминтона, играют на ней во второй и третьей.
Девчатам первого отряда тоже достается. Чуть ли не каждый день дежурят они в столовой, помогают малышам, а это нелегкий труд.
13 июня. Разговариваю с Надей из первого отряда. Подбегает ее подруга.
— Надь, тебя зовет Лариса Владимировна.
— Да ну ее на...
Поинтересовался: «Куда ты ее хотела, Надя, послать?»
Надя: «На фиг», — и, спохватившись, добавляет: «Я хотела сказать, что занята».
Да, Лариса так и не сумела стать вожатой. Бездействует, бездельничает, расползается по швам первый отряд. Ларису решено уволить.
14 июня. Провели конкурс на лучший рисунок «Я вижу мир». Наиболее удачные вывесили в пионерской. Большинство рисунков о космосе. Нагромождение холодных острых скал и камней, люди в скафандрах, вокруг них лунники, космические корабли, спутники, сложные, неизвестные пока еще в ученом мире приборы.
Пейзаж представлен бедно, в основном, девочками. На картинах мальчишек эсминцы и линкоры режут громадные черные волны взбесившегося моря. В небе кружат самолеты фантастических конструкций.
На выставке можно увидеть город будущего. Высотные, легкие и прозрачные здания. В небе и на земле, между небом и землей — повсюду самолеты, вертолеты, автомашины, экскаваторы и подъемные краны. Людей нет.
…Сегодня Лариса покинет лагерь. Так надо. Настроение скверное. В ее поражении виноват и я, и начальник лагеря. Глупой девице доверили первый отряд, отряд, который задает тон в лагере. Оставили ее без воспитателя. Она оказалась один на один со строптивыми, своенравными мальчишками и девчонками. Сама еще девчонка, она не знала, что с ними делать, и стала заигрывать. И вот финал.
Так иногда учат плавать. Бросили в самое глубокое место, всплыл — значит научился. Лариса потонула. С нашей помощью. Одно оправдание: мы искали воспитателя, но безуспешно.
Лариса не замедлила, конечно, рассказать в красках своим подругам, как ее сживают со свету. И началось.
Вопросы: «Почему Ларису Владимировну уволили?»
Просьбы: «Оставьте Ларису Владимировну в нашем отряде».
Угрозы: «Без нее мы не останемся в лагере. Уйдем домой».
Ларисе нравится носить терновый венец. Она любит играть, сейчас играет роль жертвы несправедливости.
15 июня. Мальчишка—непоседа из девятого отряда пропорол себе гвоздем ногу. Снял кеды, вся нога в кровище. Воспитательница увидела это и ахнула: «Чтоб ты себе гвоздем башку проломил». Можно ли так? Она сказала это в неподдельном страхе, от души, как мать. Схватила его, скулящего, и потащила в изолятор. Только так и можно. Нужно. Естественный гнев и беспокойство, даже если они проявились в сильных выражениях, дети всегда простят. Они умеют отличать материнскую взволнованность от выдержки и спокойствия садиста.
На ночь глядя получил нагоняй от одного из руководителей завода за грязный пол в столовой. Немного растерялся. Потом успокоился и признал, что этот товарищ прав: в отсутствие начальника лагеря и завхоза все шишки мои — по воспитательной и по хозяйственной части. Кто-то должен вымыть пол. Отправился к техничкам, мало веря в успех предприятия. Лежат в постелях — приготовились спать. Они внесли в вопрос полную ясность.
— Ишь ты, какой прыткий, пусть сам моет. Нам бы его сюда, мы бы с ним поговорили. Сколько полагается уборщиц в лагере? Шесть. А нас всего трое. Одна болеет. Он это знает. Так что нечего попусту говорить.
Что делать? Девочки первого отряда? Увольте. Воды нет. (Отключили, прорвалась труба.) В колодце — холодная, как лед, простудятся в два счета. Кстати, многие из них только тем и занимаются, что моют полы то в своей палате, то в пионерской, то в столовой. Надо ведь когда-то и отдыхать.
16 июня. Мой первый выходной — моментальная, внезапная остановка после марафона. Ходишь по городу в каком-то бреду, люди, дома, трамваи — все кажется призрачным, нереальным. Настоящая жизнь осталась в лесу, в лагере.
Заехал в детскую республиканскую библиотеку. Выклянчил в методическом отделе несколько тоненьких брошюрок — методических разработок.
17 июня. Три дня не было воды (возили во флягах на машине). И вот ее пустили. Что тут началось! Ребята чупахаются, сгрудились около фонтанчиков, пьют и никак не могут напиться, словно вышли из пустыни. «Вода, вода, кругом вода». Она льется в бассейн изо рта металлической рыбешки, бьет струей под облака из-под пальцев ошалевшего от радости мальчишки.
Наша дружина носит имя Владимира Михайловича Комарова. Может быть, ей больше подходит имя Ф.Ухтомского? Во всяком случае, в лагере нет никаких, даже внешних, примет того, что дружина носит имя космонавта. В пионерской висят портреты героев-космонавтов. Среди них В.М.Комаров — и все. Вот если бы лагерь был превращен в космический городок, и были бы в нем и барокамера, и центрифуга, и другие премудрости, а отряды — в экипажи космических кораблей, и ребята (благодаря стараниям вожатых и воспитателей) бредили космосом и знали бы все о Гагарине и Комарове — вот тогда бы...
Пионеры шестого отряда — счастливчики. Есть у них Вова. Посмотришь на него — мальчишка как мальчишка, ничего особенного: маленький, неказистый. Но вот он задрал к небу голову и запел:
—Там вдали за рекой догорали огни...
И затихают в изумлении отъявленные сорванцы («Вот Вовка дает»), мягкой рукой грусть сдавила сердце. Ребята в плену у своего тщедушного товарища, обладателя светлого и красивого дисканта. Он волшебник и властелин. Стоит ему захотеть — и перенесутся они в буденновский эскадрон, прямо в пекло гражданской войны. Все любят хорошую песню — и тихони, и забияки.
…Все-таки дети — честнейший и добросовестнейший народ. И если они начинают ловчить и фальшивить, то виноваты в этом только мы, взрослые. Мне нравится, с какой ответственностью, а иногда и педантизмом, дежурные пионеры оценивают уборку территории и палат, поведение в столовой и в тихий час. Дотошности их можно только позавидовать. Пока придут к единому мнению, и поспорят, и помирятся. Зато все сами.
И вдруг слышу: «Больно вы добрые, всем «пятерки» понаставили, — это Маргарита, вожатая дежурного отряда, поучает своих пионеров. — Нам «тройки» ставят — и вы ставьте. Не стесняйтесь».
Не правда ли, «мудрая» вожатая? Ведь не каждый же додумается учить ребят строить свои отношения на такой деловой основе. Ты мне «пятерку» — я тебе. Ты мне «тройку» — получай то же самое, можешь свою территорию хоть языком вылизать.
19 июня. С самого первого дня прожужжал все уши начальнику лагеря и врачу о походе. Владимир Яковлевич многозначительно молчит. Олег Валентинович рассказывает чудеса. К примеру, нужна справка от санэпидстанции о том, что на восьмом повороте Демы (от ее устья) вполне безвредная вода и нет энцефалитных клещей. Или, хорошо бы, отправляясь в поход, прихватить с собой машину с флягами, наполненными водой.
Походы, костры, игры в лесу, река — это то, что так недостает ребятам в школе. Сборы, стенгазеты, КВНы, концерты художественной самодеятельности — десять месяцев в году. А мы очень боимся сходить с ребятами на речку (как бы кто не утонул, не перегрелся на солнце, не отравился, не простудился, не …) Боимся, потому что больше всего на свете дорожим своим спокойствием.
Начались холода. Теперь в поход не отпустят и подавно. А он очень нужен, особенно первому отряду, где до сих пор нет умного вожатого и опытного воспитателя, нет коллектива. Тлеющие угли вечернего походного костра сплачивают ребят быстрее, чем нотация или обыденный сбор. Кстати, в эти дни уводит свой класс в десятидневный поход мой знакомый учитель. И я уверен: они проживут там все эти десять дней, несмотря на ветры, дожди, холода.
Вряд ли ребятам придется по душе поход в комфортабельном «Икарусе» с термосом, наполненным дистиллированной водой.
20 июня. Вечером — танцы. В первой смене самые старшие ребята — восьмиклассники, может быть, поэтому танцуют немногие. В них еще не успел проснуться интерес к танцам. Те же, кто танцует, — бедные! — как они уродуют себя. Посмотришь на мальчишку: того и гляди сломает себе ногу или вывернет позвоночник — такие невообразимые па выделывает. Девчонки, словно осиротевшие от войны вдовы, танцуют друг с другом.
А ведь они талантливы. Кто, когда, где научит их хорошему тону, красиво танцевать? Вон как самозабвенно, с каким артистизмом и пластичностью месит сырую после дождя землю мальчишеская пара — залюбуешься.
Когда в России случилась напасть по имени «Перестройка», на свет божий вышли из небытия всеми забытые скауты (в переводе с английского — разведчики). Пионеров они не потеснили. Либеральные журналы стали публиковать репродукции картин в стиле соц-арта. Их писали российские художники, окопавшиеся в Соединенных Штатах. На одной из них была изображена беременная пионерка. Между тем многие детские лагеря закрылись. Стоимость путевки в солнечный «Артек» подпрыгнула до 29 тысяч рублей. Сирот, слаборазвитых детей не счесть, депутаты мучительно ищут национальную идею. А превосходный русский тенор Владимир Галузин (Отелло, Герман), живущий в Провансе, в одном из интервью, будто невзначай, замечает: «…я часто вспоминаю свое счастливое пионерское детство. Мы понятия не имели ни о какой идеологии. Мы занимались спортом, у нас были прекрасные педагоги в школе. Мы жили дружно, никогда не задумывались, кто какой национальности…»
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Юрий Коваль