- Что, Кирюша, вспомнил? То-то же! Да уж, знатно ты тогда по роже своей получил! – Андрей усмехнулся, вспоминая позорный провал своего коллеги.
Кирилл Петрович молчал, обиженно пряча взгляд. Проклятая память услужливо подкидывала чёткие воспоминания! Перед глазами один за другим всплывали яркие образы. Вот он неуклюже подкатил к Екатерине Евгеньевне. Та мило улыбалась, и он вдруг поверил в себя. Поверил, что действительно нравится этой женщине, что он, красив и хорош собой. И в какой-то момент руки, действуя сами по себе, абсолютно против его воли, схватили Катюшу за… Громкая и хлёсткая пощёчина, полученная им в тот вечер, стала яркой точкой их, казалось бы, начинающегося романа, и, одновременно с этим, последним гвоздём, забитым в гроб несбывшихся надежд Кирилла Петровича…
- Не так всё было, Андрей Сергеевич! Я же пьяный был! С супругой своей её перепутал! Думал, что жена приехала меня с банкета забирать.
- Да, да, конечно, - усмехнулся Андрей. - Это тебе повезло, что над той ситуацией все посмеялись и не стали раздувать. Тот же Михаил Анатольевич просто поржал. Поверил, что ты Катеньку с пьяных глаз за свою благоверную принял. Тем более, она действительно приехала за тобой через несколько минут. Удачно совпало, тебе на супругу свою молиться надо. Лежал бы сейчас где-нибудь в лесочке, под берёзкой. И ты, дурак, вместо того, чтобы тихонько радоваться, принялся каждому встречному рассказывать, что Катька – баба гулящая. Что? Обиду затаил?
Кирилл Петрович хотел было по привычке начать отнекиваться и оправдываться, но глядя на подрагивающий ствол ружья, на бескрайнюю тайгу, раскинувшуюся вокруг них, вдруг понял, что в данный момент всё это не имеет никакого значения. Необходимо к цивилизации выбраться, выжить в этом суровом лесу…
- Твоя правда, Андрей Сергеевич. Обидно мне стало. Ты же знаешь, что для мужика публичное оскорбление – это самое страшное. Как могу себя сдерживаю, а не могу ничего поделать. Как за Екатерину Евгеньевну разговор заходит, так сразу же и несёт меня. Всё, обещаю, больше слова плохого про неё не скажу.
- Ну вот и ладушки. Надеюсь, сдержишь своё слово, - усмехнулся Андрей, медленно опуская ствол ружья вниз, - не хотелось бы тебя убивать. Живи…
- Спасибо тебе, Андрей Сергеевич, - промямлил Кирилл Петрович, медленно поднимаясь на ноги.
- Спасибо говоришь, - вздохнул Андрей и тут же ловкой подсечкой сбил кадровика с ног.
Кирилл Петрович охнув, неловко упал в снег, и Андрей тут же навис над ним, уперев ствол ружья ему в грудь:
- Мне твоя благодарность ни к чему. Запомни, козёл, ещё что-нибудь вякнешь, я тебя при этом лейтенанте завалю. Понял?
Кирилл Петрович молчал, испуганно моргая.
- Ну? – зарычал Андрей.
- Понял, Андрюшенька, понял, - залепетал Кирилл Петрович.
- То-то же…
Андрей Сергеевич забросил ружьё за спину и направился к своему снегоходу. Кадровик с трудом поднялся с земли и поспешил за ним, на ходу стряхивая с себя налипший снег.
- Андрей Сергеевич, дорогой ты мой, не бросай. Не губи!
- Садись сзади, - буркнул Андрей, не оборачиваясь, - и это… держись покрепче. Упадёшь – я за тобой возвращаться не буду.
* * *
- Что-то долго их нет, лейтенант! Как бы наш Андрюшенька не пришиб Кирилла Петровича, - задумчиво проговорил Яков Маркович, старательно вглядываясь вдаль, - слышали выстрел? А что если одного из них уже и в живых нет.
Полная тишина была ему ответом, лишь Катя недовольно вскинулась, окинув старого бухгалтера злобным взглядом.
- Зря Вы так на меня смотрите, Катенька, - елейным голоском проговорил Яков Маркович, - я же ничего не выдумываю. Как есть говорю. Ох, лишь бы беды не было.
- Слушайте, ехать надо, - перебил старика Петенька, зябко кутающийся в свою тёплую куртку, - погода портится. Эти двое пропали куда-то. Предлагаю двигаться дальше.
- Нет, без Андрея никуда не поедем, - твёрдо ответила Катя.
- Екатерина Евгеньевна… знаешь, что… ты… это… ну, не умничай, - зло проговорил сисадмин, - я из-за твоего любовничка погибать здесь не собираюсь. Хочешь, хоть до вечера его здесь жди, а нас не заставляй! Понятно?
- Что ты сказал? – тихо переспросила Катя.
- Что слышала…дура… - выпалил Петенька, - Все беды от баб, поменьше бы хвостом своим крутила, глядишь и не случилось бы ничего.
Сисадмин нашёл глазами в толпе притихшую Вику и прокричал:
- А ты что молчишь? Не знаешь или не хочешь знать? Вот! Из-за неё твой отец погиб! Это всё она! Ведьма!
Катя спрыгнула со снегохода и, подбежав к Петеньке, со всей силы влепила ему пощёчину. Сисадмин охнул, но тут же взял себя в руки и оттолкнул лёгкую девушку.
- А ну прекратить, - бросился к дерущимся полицейский, - прекратите, я сказал.
- Петечка, дорогой, а ну успокойся, - заголосил Яков Маркович.
- Да пошли вы все! – прошипел сисадмин. - Я и без вас выберусь из этого ада. А вы все здесь сдохнете! Понятно? Все! Сдохнете!
Петенька повернул ручку газа и его снегоход, подпрыгнув, рванул вперёд, по белоснежному, ещё не тронутому снегу.
- Стоять! Куда ты собрался? – прокричал ему в спину Тарасов, однако слова его потонули в шуме мотора удаляющегося снегохода.
Полицейский протянул руку Кате и помог ей подняться на ноги.
- Дурак! – сухо проговорила девушка, вытирая капельку крови с разбитой губы. - Сгинет в этой тайге. Он же дороги не знает. Сам не выберется…
Катя хотела сказать что-то ещё, но не успела. Яков Маркович, внимательно вглядывающийся вдаль, вдруг радостно закричал:
- Едет, едет! Наш Андрей Сергеевич едет!