Звонок явно не работал и Вячеслав Егоров требовательно постучал в дверь квартиры. Но за дверью была тишина. «Похоже, не повезло, дома никого нет», - он постучал ещё раз и услышал за дверью какое-то движение и грубый, неприветливый голос произнес: - Кого там лихоманка несёть? Иду уже! Чего тарабанить, чай дверь не казенная! Вам кого?
- Я к Людмиле Викторовне, она дома?
-Дома, иде ж ей ещё быть, - проворчал голос. Наконец дверь открылась и в проеме появилась голова старухи, повязанная шалью.
- А ты, кто будешь? С работы Милкиной? Аль новый хахаль ейный?
- Нет, бабушка, я из прокуратуры. Можно мне с ней поговорить?
- Из прокуратуры, говоришь? А чего она наверетенила?
-Да, ничего бабуля, она не наверетила. Мне у неё спросить кое- что нужно, впустите?
- Какая я тебе, бабуля? Марфа Игнатьевна я. Ну, коль из прокурорских, заходи, внучок! А документики у тебя имеются? Покажь!
- Что ж вы, Марфа Игнатьевна, телегу впереди лошади пускаете? Сначала надо документы посмотреть, а уж потом пускать,- Егоров достал из кармана плаща удостоверение, открыл его и сунул бабуле чуть ли не в лицо. Та долго присматривалась, то ли сравнивая фото на удостоверении с оригиналом, то ли просто безуспешно пыталась понять написанное, и наконец, произнесла:-Гляди, не гляди, а чего пялиться, как баран на новаи воротА! А понимаю-то в этих бумагах я, что?
- Так не пускайте! Позвоните в прокуратуру, или в полицию! А то и до беды недалеко!
- Э, мил человек, так по телевизиру учать, не пущать никого не убедимшись. А може ты и бандит какой, время – то смурное?
«Понятно. Главное - соблюсти, а как, да как бог на душу положит. Ох, уж эти старики», - подумал Егоров.
- Ладно, проходь. Только Мила лежит, головой хворает, за молоком и хлебом сходить некому, - указывая Егорову на комнату, где находилась Мила и продолжала ворчать Марфа Игнатьевна:- То дверь выбивают, что ни день, что ни ночь, сладу с ентим телефоном никакого нет. Вчерась весь вечер тренькал, и с полночи тренькал, пока Милка очертя голову середь ночи подхватилась, и кудась улындилась, как оглашенная. А то от «гостей» отбою нема. Снують, как тараканы, а опосля голова у ей болить! Милка! Отпирай! – дергала за ручку двери Марфа Игнатьевна. -Прокурорский к тебе заявился!
- Ба! Какой, к черту прокурорский?? Ты снова в маразм впала?- раздался недовольный голос из-за двери.- Тебе родители сто раз говорили, чтобы двери никому не открывала, так нет же! Опять за своё! И чего ты, такая упёртая?
- А, мне хоть двести раз скажи, че ж, и газовиков не пущать? А енто прокуратура! Попрятались от людей за замки да решетки, и сидим как сычи на суку. Открывай, говорю!
Людмила вышла из спальни и исподлобья глянула на Егорова.
- Чем обязана? Зачем пришли? Только побыстрее! У меня болит голова.
- Вот, посмотрите. Я действительно, следователь прокуратуры, и мне необходимо задать несколько вопросов о Михаиле Платонове. Вы знаете такого?
- Батюшки-свет! Мишка, чегой - то натворил? - всплеснула руками Марфа Игнатьевна. - А я ж остерегала, я ж говорила, чтоб за Мишкой глаз да глаз надобен! Эт он тебе ночью тренькал? Ох, не слушаются старых людей, - вмешалась старуха. – Потом локтю кусають, так ничего уж не возвернешь.
- Ба, да иди ты уже к себе! Ходишь сутками, тренькаешь хуже телефона, а потом голова от тебя болит! Чего тебе не спится? Куда ни сунься, везде о твой нос зацепишься!- крикнула на бабушку Мила и, повернувшись к Егорову произнесла:- Идемте на кухню. Чувствую, разговор будет не из простых. Значит, всё- таки вляпался, - со злостью произнесла она. – Вечно, не в дерьмо, так в партию.
Людмила говорила долго, как будто ей надо было выговориться, избавиться от какого-то давящего груза. Егоров слушал её не перебивая. « Вот тебе и близкая женщина, «дорогой мой человек». Сдаст, не моргнув глазом», – с неприязнью подумал он.
- В тот день Миша позвонил мне из ресторана около одиннадцати ночи. По-моему, сильно подшофе. Сказал, что ужин скоро кончится, и просил приехать к нему, но я не поехала. Ночь, и я спала уже.
- А ваш разговор мог кто-нибудь мог слышать?
-Естественно. Родители. Телефонный звонок всех разбудил, я разозлилась на него за столь неуместный звонок, и накричала на него.
-Вы поссорились с Михаилом?
- Нет. Нет! Что вы! Миша хоть и был пьян, но в его голосе чувствовалась какая- то эйфория. Столько счастья в голосе, и он, по-моему, очень огорчился, моему отказу приехать в ресторан, а потом поехать к нему. Я ведь отказалась не потому, что не хотела его видеть, а потому, что я не люблю когда он пьян. Он, всегда садится пьяным за руль, и тянет его на подвиги, разумеется, в переносном смысле.
- И ни разу не попался гаишникам?
- Ни разу! Заговорённый, - раздраженно произнесла Людмила.
- А как вы думаете, куда он мог деться?
- Понятия не имею. За ним всегда бегала свита. А что? С ним было удобно: не жадный, кампании любил, а вот последней рюмки не знал. Я потому и замуж за него не пошла. Так и «повисли» наши отношения между небом и землёй. Мама отговорила, в пример отца привела. Мне больше нечего сказать. На банкете я не была, и, что там у него произошло после - не знаю.
Егоров вышел из подъезда. С сумрачного вечернего неба срывалась холодная, зябкая морось. Поёжившись, он подошел к машине, сел, включил зажигание и… тишина. «Что за чертовщина? Еще и остыть не успела, и на тебе, хозяин, радость. Еще и на улице темень, и фонари через один горят. Когда ж в городе порядок наведут?» - стал раздражаться Егоров. Натянул капюшон, и нехотя вылез наружу. Под капотом царил полный мрак. «Ну, и что теперь?»
-Здравия желаю, гражданин начальник!
Егоров от неожиданности вздрогнул, обернулся, и посмотрел на человека, который его поприветствовал.
- Что не заводится? Подвели западные технологии русского человека?
- Здравствуйте. Да вот, взяла, и не завелась. И, пойди, найди что нибудь в этих германских потрохах. Наворотили, черт голову сломит, - произнес Егоров, поглядывая на пожилого человека, одетого в армейскую форму и плащ-накидку.
«Кого- то он мне напоминает?». Но накинутый капюшон от плаща на голову мужчины, скрывал большую часть его лица.
- Не угадываете, гражданин начальник?
- Нет. А чем обязан?
- Вот именно - обязан, да ещё, как обязан. Сторож я, стоянки, на которую ты свою машину ставишь, - грустным голосом, с ноткой обиды произнёс сторож.
- Честно, я не видел вас там ни разу.
- А я видел тебя, и не хотел с тобой, даже, встречаться.
- Вот как? Чем же я так вам насолил? Я так понимаю, раз я- «гражданин начальник», то вы были не в ладах с законом? Не все в вашей биографии радужно?
- Не все. Твоими молитвами, начальник. С тобой пришлось столкнуться по одному дурно смердящему делу, и схлопотал Пётр Васильевич незаслуженный срок, правда не большой, но всё же срок, и именно, твоими усилиями. Дело тебе надо было срочно закрыть. Ты и «закрыл». Меня. А ведь я не виноват был в той аварии! И ты- это знал! Но, кто я, и кто хозяин того внедорожника! Ну, что вспомнил?
-Ледовской?
-Так точно, - криво усмехнулся мужчина. - Так сказать, твой первый агнец, отправленный на заклание. Или не первый?
Уважаемые друзья и гости канала! Спасибо Вам за внимание и поддержку канала в столь трудное время на площадке.
И ещё один жизненный рассказ, который оценили читатели