Николай Васильевич смотрел на дочь с затаённой болью. «Одно хорошо: мать не видит, в кого превращается их Варька, добрая, смешливая, хорошенькая девчонка. Чего тебе не хватает? Чего мы ещё тебе не додали? Ну, не сложилась семейная жизнь, что вы там с Костей не поделили, родив на свет двоих детей? Не сказали. Разбежались и всё. А теперь – соломенная вдова. И муж, как бы и есть, и как бы и нет его. Мать очень переживала твой побег. Переживания и свели её на погост».
Варька «работала» на «блошином рынке» реализатором, у солидного бизнесмена «широкого профиля» Гиви, где можно было купить всё. От грузинского кинжала, который «стал рэжэт», изготовленного из силуминового сплава, до пары ведер сомнительной свежести киви. У него же, «за рубел- стакан», рыночные алкоголики и бомжи похмелялись. «Самый настоящий Хванчкара! Такое сам таварищ Сталын нэ пил!» На «фасаде» халабуды, гордо именуемой павильоном, выведенная рукой оформителя общественных туалетов, красовалась надпись: «От гвоздя до киви – в магазине Гиви!» Здесь Варька и пристрастилась дегустировать «настоящую Хванчкару».
Попытки Николая Васильевича по душам поговорить с дочерью, ни к чему хорошему не приводили. Та начинала психовать и дерзить. - Я тебе не алкашка, - возмущалась она. -Я деньги в дом ношу! А образование, какое вы мне якобы дали, засуньте куда подальше! Важно шествовать между партами, и трескать указкой по голове балбесов – увольте! Училкой работать не стану! Вот всё, что тут есть, болтовней у доски не заработаешь! Хочу, что бы мои дети имели всё!
- Да пусть, конечно, имеют всё, да только к этому «всему», они имеют перед глазами еще и маму, от которой разит, как из макитры с бражкой, «работница» ты наша! «Калач» я тертый и старый, чтобы не понимать, какие деньги, и за что, платит тебе эта куча засоленных гвоздей.
- Папа! По моему, это от тебя разит, как из макитры, или ты заговариваться стал, по случаю скоропостижного маразма. Ты о каких гвоздях говоришь? И почему они соленые?!
- А потому, что Заржавели! О Гиви твоём, Заржавели!
- Папа! Гиви не Заржавели, а Джарджавели!
- Да, какая мне, к чертям, разница?! Охламон, он и в Грузии охламон! - Расходился Николай Васильевич.- С чего это тебя так «расколбасило», Гиви, да Гиви! Костины это деньги, забыла? Много бы ты «наработала», если бы не отец твоих детей. Плох был ей Костя, так нашла торгаша, а за душой ни гроша. И не приводи его больше в дом! С тобой, посмотрю, как поступить, а ему усы вместе с головой выдерну! Был же порядочный мужик в доме, так нет! «Хлеба и зрелищ» ей подавай!
- Ага! Вот она, сущность солдафонская поперла! Как же это я сразу не додумалась! Ты ж «полкан» отставной! Сам медведей по берлогам, да скорпионов по пустыням распугивал, и нас с мамкой за собой таскал! И Костя, твой солдафон гуталиновый! Спелись сапог с берцем! А я устала от ваших задрипаных гарнизонов! Я женщина! И жить хочу, как женщина.
- Курица ты ощипанная, а не женщина! – взорвался, как перегретый котел, всегда выдержанный отставной полковник Николай Васильевич. Он гневно разевал рот, пытаясь подобрать необходимые слова для разгромной отповеди, но они как-то вдруг сразу покинули голову. Отставной экс полковник в сердцах махнул рукой, подошел к буфету, достал бутылку, и этой же рукой «махнул» стакан коньяку. Разговор не задался. Разъярённая Варька выбежала в коридор, грохнув дверью. Затем раздался металлический лязг и звон перевернутого ведра с кухонными отходами, которые Николай Васильевич, как на грех забыл вчера вынести. Видно Варька, ослепленная праведным гневом, его не заметила. Поскользнулась, еле удержавшись на ногах, вынесла плечом входную дверь и, поминая недобрыми словами из сленга профессиональной рыночной лоточницы всех святых, унеслась в ночь.
«Фух!»,- морщась, и нащупывая на столе лимон, выдохнул вместе с коньячными парами Николай Васильевич. «Неисправима! Вот, вкатить бы тебе «губы» суток десять, и не пришлось бы мыть полы в коридоре! Ну, не получаются у меня с ней «мирные переговоры». Сплошные боестолкновения. И все время отступаю. А ну, как что случится со мной? Куда детей? От Кости в последнее время ни слуху, ни духу. Ну, понятно. Это я теперь «сам себе голова», а он – человек «казенный». Под козырек, и выполняй».
Николай Васильевич прилег на диван. «Что- то на душе маята непонятная». - Диночка, Стасик, - позвал он внучат.
-Дедушка, тебе плохо?- участливо спросил Стасик.
- Отставить – плохо! Дед просто устал! Посидите со мной, да и телефон куда - то подевался. А я без него, как без рук.
- Дедушка, да вот он, под кроватью лежит, - Дина протянула деду телефон.
- Совсем памяти нет.
- Дедушка, а расскажи нам про папу. Он герой?
- А как же! Герой! И вы должны быть такими!
- А мама? Она тоже героиня?
- Ну, мама пока не героиня, прихворала мама, будем лечить. Думаю, скоро выздоровеет. Вы верьте в это.
- Дедушка, ты что, плачешь??- удивился Стасик. – Ты говорил, что мужчины не плачут, когда я коленки разбиваю.
- Да нет! Соринка мне в глаз попала!
Дина подошла к деду, и прошептала ему на ухо:- Дед, а мы счастливые дети?
- Диночка, детка! Что за вопрос?- Пристально глядя на внучку произнес Николай Васильевич. - Конечно, счастливые! Иначе быть не может.
- А почему соседка баба Клава сказала нам со Стасиком, что мы несчастные. Ни матери нет, ни отца.
«Потому, что мозги у бабы Клавы претерпели необратимые изменения»,- подумал Николай Васильевич, а вслух сказал:- То есть, как это нет? О вашем папе я всегда вам рассказываю. И мама у вас есть. Просто у неё сложный период в жизни. Они с папой поссорились, но, дело житейское. Подрастете, поймете сами. Так что, не печальтесь! Все будет замечательно. Мы - счастливые!
Дети притихли, слушая тихий, завораживающий голос деда, рассказывающий им очередную придуманную, «геройскую» историю об отце.
Вечернюю идиллию прервал громкий телефонный звонок. На экране высветился незнакомый номер. Обычно Николай Васильевич отклонял такие телефонные звонки. А здесь смотрел и раздумывал, ответить или отклонить вызов. Телефон замолчал, и снова этот же номер настойчиво призывал ответить хозяина телефона. « Межгород», -подумал Николай Васильевич, и нажал на ответную кнопку.
- Полковник Субботин. Слушаю! - по- военному кратко ответил Николай Васильевич. – Костя?? Откуда звонишь? И что ты делаешь в госпитале? Понял! А почему молчал? Почему я ничего не знаю? В отпуск по ранению? Значит так! Никуда ты не едешь! Ты мне нужен позарез. Возражения не принимаются! Это я тебе приказываю, старлей! Выполнять! Завтра с утра буду. Жди! Да в порядке с ними всё! Вот они, как грачата окружили деда! А ты – уеду, уеду! Или и тебе уже не нужны? Ну, вот то-то! Всё. До завтра.
Дети притихли, слушая краткие ответы деда.
- Дедушка, кто это?
-Да так, знакомый. Пора нам на боковую. Что- то мы с вами заболтались. Значит так Стас, ты завтра за дежурного по роте остаешься. Я завтра рано утром уеду, а ты Дину в садик отведешь, а потом бегом в школу. Не проспи. Смотри Стасик, ты- будущий солдат! Помни- дисциплина прежде всего, а приказ командира – закон для подчиненного! Уяснил?
- Так точно! Уяснил, товарищ полковник! -Радостно рапортовал Стасик, и тут же выпалил: - Дедушка, а можно мы с тобой, ты куда едешь?
- Отставить пререкания! Выполнять!
Окончание рассказа здесь.
По просьбе постоянных читателей, напоминаю о лайке рассказу. Не забудьте его поставить.
Канал "Стэфановна" предлагает Вашему вниманию рассказы: