Год назад Музей AZ издал книгу искусствоведа и арт-критика Сергея Соловьева «Анатолий Зверев и мировое искусство».
Это стало важной вехой в освоении и анализе зверевского наследия — пожалуй, впервые автор рассматривает основные направления в творчестве художника, как диалог с великими живописцами прошлого. Мы начинаем серию публикаций фрагментов из этой книги. И начнем, конечно, с личности и образа самого Анатолия Зверева.
В предисловии Сергей Соловьев пишет:
«Почти четверть века назад появилась книга “Анатолий Зверев в воспоминаниях современников“, ставшая теперь библиографической редкостью. Ее составителем выступила Наталья Шмелькова, которая по горячим следам, сразу после смерти художника, собрала мемуары близких Звереву людей. Здесь были воспоминания друзей, соратников, коллекционеров, покровителей, искусствоведов. Все они пытались донести до читателя образ неординарного человека, который поражал современников не только (и даже не столько) своими живописными творениями, сколько всем строем личности — творческим горением, свободой, самобытностью, абсолютной “несоветскостью“. Это был символ поколения, отразивший идеалы “шестидесятников“ и эпохи оттепели. И в этом контексте Зверев-легенда порой затмевал Зверева-художника».
Можно представить, какие возражения вызывают, и еще вызовут любые попытки вторгнуться на священную территорию жизнеописания мастера. Хотелось бы сразу оговориться: эта книжка не претендует на истину в последней инстанции и тем более не рассчитывает на лавры исчерпывающей биографии. Хорошо это или плохо, но стройная классическая биография Анатолия Зверева вряд ли когда-то появится. При том что еще живы люди, лично знавшие художника, однако у каждого этот художник свой. Даже в автопортретах, которыми проиллюстрирован этот раздел, Зверев не равен сам себе — намеренно разный, всегда в маске или образе, всегда окружен мифическим облаком.
Как раз об этом облаке есть смысл сказать подробнее. Зверевский миф начал формироваться еще при жизни художника: за ним огромным шлейфом тянулась смесь фактов, легенд и домыслов, затмевающих биографию (хотя, в принципе, возможна ли какая-то «подлинная» биография?). Созданию этого мифа способствовали два момента: с одной стороны, яркость, неординарность самого Зверева, его склонность к эпатажу, к выдумке и лицедейству. Ближайшие зверевские друзья, художники Владимир Немухин и Дмитрий Плавинский во всех красках описали похождения Зверя в Москве и Тарусе. Они настолько экстремальны, что каждый раз лишь чудом Анатолий Тимофеевич остается живым.
С другой стороны, фигура Зверева стала своего рода точкой соединения предчувствий и ожиданий московской интеллигенции послевоенного времени – в начале эпохи оттепели нужен был культурный герой, олицетворяющий свободу, возвращение общечеловеческих, христианских ценностей, художник вне рамок, партийных или союзных, вне идеологии. Анатолий Зверев, живший буквально между небом и землей (в обывательском сознании — бездомный безумец), стал символом нового поколения. Именно об этом хотел сказать Игорь Маркевич (знаменитый франко-швейцарский дирижер) в каталоге первой зарубежной выставки Зверева в 1965 году, которую тот устроил в Париже: он писал, что в послесталинской России появились наконец «новые люди, удивительно свободные от предрассудков, полные нежности и не скрывающие своей слабости».
Вернемся к мифологии
У зверевского мифа множество граней. Бегло обозначим некоторые из них.
Первая — художник как чудо. В воспоминаниях о Звереве настойчиво повторяется мотив моментального явления гения на московской сцене в середине 1950-х годов. Этот гений пишет картины как дышит — быстро, размашисто, свободно, без правил, без норм и установок. Возник чудесный художник почти из ниоткуда и быстро сгорел в творческом порыве.
Другая грань АЗ-мифа — это новый московский юродивый, святой в облике художника: скиталец без семьи и без крова, кочующий по московским квартирам в поисках ночлега и одаривающий всех искрами своей благодати. Еще одна, связанная с предыдущим моментом, грань: Зверев — это русский Ван Гог. Метафорическому сравнению Зверева с Ван Гогом будет посвящена отдельная глава.
В любой статье, любом эссе о Звереве вы обязательно обнаружите ту или иную мифическую составляющую. Мы все прекрасно знаем, что миф — это сложное, неоднозначное явление, где воображаемое тесно сплетено с реальностью. Миф может превратиться в анекдот — о Звереве сложено огромное количество разных баек и побасенок. Но он также превращается в житие: образ Анатолия Зверева парит вне исторических рамок, вне фактов. С мифом невозможно спорить, ему надо довериться.
Анкетная биография
Главные пункты реальной биографии Зверева можно уместить на одном листе. Что, собственно, сам художник и сделал. Он написал короткую автобиографию, где изложил начало своей артистической карьеры: эта страничка текста полностью выдержана в зверевском стиле — она ироничная, метафоричная, эскизно-незаконченная. Попробуем, следуя канве самого Анатолия Тимофеевича, наметить основные этапы его жизни.
Зверев родился в Сокольниках 3 ноября 1931 года, в семье очень бедной. Отец-инвалид рано умер; мать — разнорабочая; они приехали в Москву из Тамбовской губернии, спасаясь от голода и коллективизации. С матерью Зверев ютился сначала в крохотной комнате в бараке Сокольников, а затем в однокомнатной квартире в Свиблово.
В школе он увлекся рисованием. И в этом увлечении его искренне поддержал школьный учитель Николай Синицын, замечательный художник, принадлежащий к старой московской школе модерна. О нем Зверев сохранил очень светлые воспоминания (юношу особо впечатлял опрятный вид и старорежимная обходительность мастера). К слову, Николай Васильевич также оставил письменные воспоминания о студии в Сокольниках, где, конечно, выделил талантливейшего ученика.
Далее Анатолий Зверев закончил ремесленное училище как маляр-альфрейщик (специализация — роспись по штукатурке), был призван на службу в армию, на Северный флот, но тут же и демобилизован. Судя по всему, дисциплина и Зверев — понятия совершенно несовместимые. Он, однако, смог поступить в училище им. 1905 года, но и оттуда был довольно скоро исключен… Собственно, на этом — на изгнании из художественного вуза — заканчиваются факты зверевского бытописания.
И далее, как обычно, говорится в таких случаях, начинается бытие.
Узнать больше об Анатолии Звереве можно из наших книг о художнике, которые доступны в онлайн магазине.
