Снова липкий туман окутал сонный город. Давид нехотя выполз из-под сырого одеяла, захлопнул окно, задёрнул шторы. Пробормотал:
-Чёрт бы побрал эту сырость! Ни на улице, ни дома от неё нет спасения... - выругался он и снова забрался в постель.
Ночь была ужасна - детектива Давида Ларса мучали кошмары. Он опять оказывался в эпицентре огненного смерча, и куда бы не ступал, пламя неотступно следовало за ним. Он отмахивался, отбивался из всех сил, но когда огонь начал жечь ему ступни, закричал от боли и проснулся весь в поту.
Спросонья опрокинул рукой стакан с водой, выругался, пошёл в кухню налить ещё. Штора на окне в кухне была отдёрнута. Сквозь туман на безлюдной улице он увидел странную вереницу людей в чёрных балахонах с капюшонами. На глазах у них были чёрные маски. Они, как за поводок, держались за толстый канат, начало которого лежало в руках первого, самого высокого и тучного. В другой руке он держал зажжённый факел. Всего их было семь человек.
-Твою мать! Что за?... - Давид поставил стакан, на голое тело накинул плащ, сунул ноги в туфли, застегнул кобуру, проверил удостоверение в нагрудном кармане и тихо отворил дверь. Стараясь быть незамеченным, он, короткими перебежками, прячась за деревьями и фонарными столбами, двигался за странной процессией.
Фигуры остановились на городской площади, рядом с памятником первому губернатору города. Тучный воткнул факел в землю, пятеро достали по факелу, зажгли от первого и тоже вставили их в землю по кругу, оставив первый в центре. Шестая фигура приблизилась к центральному факелу, скинула плащ. Давид вздрогнул. Это оказалась черноволосая девушка в маске, на плечи которой была накинута полупрозрачная туника в пол. В абсолютной тишине она невозмутимо легла на землю и закрыла глаза. Пятеро остальных вынули из-за пазухи по длинному тонкому кинжалу, взмахнули ими и резко воткнули в грудь девушки. Она вскрикнула и обмякла.
Давид упал на землю, тяжело и отрывисто дыша.
-Что происходит?! - он судорожно пытался взять себя в руки. Увиденное выбило его из колеи. Он многое видел за годы работы полицейским и сыщиком, но не представлял, что может стать свидетелем подобного. Всегда он попадал на место преступления, когда всё уже было кончено. Поэтому увиденное потрясло до глубины души - его начала бить мелкая дрожь.
Тучный сказал что-то одному из пяти оставшихся, тот приподнял тело, второй обвязал жертву канатом за талию, другой конец каната они закинули за ноги статуи и подвесили тело так, что оно приподнялось над землёй на высоту около метра, затем завязали узел. После облили тело и канат жидкостью из канистры, подняли свои руки кверху, что-то хором сказали и так же, вереницей, ушли. На площади остались догорающие факелы и истекающее кровью и безвольно висящее, согнутое пополам лицом вниз бездыханное тело девушки.
Давид прильнул к земле и прислушался. Низкая живая изгородь закрывала его, но он мог слышать всё, что происходит в двадцати метрах. Шорох плащей начал стихать, и детектив приподнял голову, стирая ладонью росу со щёк.
Занимался рассвет. Улицы были пустынны и тихи. Он медленно встал и последовал за последней фигурой, завернувшей за поворот. Спрятавшись за углом дома, выглянул и одним глазом посмотрел им вслед. Тут процессия неожиданно и одновременно разделилась, нырнув в несколько проулков. Давид растерялся.
-И за кем идти? - он потёр пальцами лоб. - За тучным. Он, похоже, здесь главный.
Высокая фигура свернула в дальний правый проулок. Давид следовал за ней два квартала, но, завернув за очередной дом, замер. Человек в плаще словно сквозь землю провалился. Давид сплюнул.
Город просыпался. Туман рассеивался, по дорогам и тротуарам начали двигаться люди и машины. Давид прислонился спиной к стене дома, потёр подбородок и переведя дух, задумался.
-Ничего себе день начался... Что это такое было сейчас? Надо вызвать полицию.
Забежав в телефонную будку, вызвал полицейских на место убийства и пошёл обратно на площадь.
Когда группа прибыла на место, первым делом выставили оцепление и приступили к фиксированию всех деталей. Потом начали снимать жертву. Но как только один из офицеров прикоснулся к канату, потянул его и принялся развязывать узел, и канат, и тело внезапно вспыхнули так, что офицер упал от огненного удара, а пламя перетекло на каменную крошку у подножья памятника, обрисовав узор перевёрнутой пятиконечной звезды.
Давид присел и схватился за голову. Его поднял Крон и они, спотыкаясь, отбежали от огнедышащего облака.
Полицейские бросились врассыпную, один начал вызывать пожарных, но пламя было такой огромной силы и такой высокой температуры, что к приезду пожарного расчёта на каменных плитах в основании памятника осталась только горстка пепла. От жара лопнула и обрушилась табличка с именем губернатора, а ноги статуи оплавились в нижней их части и бронзовая фигура накренилась.
Офицеры недоумённо переглядывались, оттаскивали зевак за оцепление и тихо переговаривались. Давид застыл на месте - он нервно грыз спичку, проводил рукой по двухдневной щетине и пытался понять, что за состав был в канистре, которым облили жертву, что она так неожиданно и скоро сгорела.
На площади он провёл почти целый день. Давал показания и разговаривал с полковником полиции, Александром Кроном, своим бывшим сослуживцем, в отделе которого работал внештатным детективом. К вечеру, когда эксперты сделали всё, что требовалось, а останки были упакованы и погружены в служебный автомобиль, площадь начали приводить в порядок рабочие - сгребали каменную крошку со следами крови и горючего, смывали из шлангов бурые подтёки. Статую закрыли чехлом, вокруг неё поставили ограждения. А Давид пошёл, наконец, домой, зябко кутаясь в плащ.
Крон напоследок бросил ему:
-Ларс, завтра жду тебя в отделе. Нужно уточнить кое-какие детали.
Давид кивнул, и ёжась от вечерней прохлады, поспешил в свою холостяцкую берлогу.
Извечная сырость накрывала город. Туман расползался по улицам, словно змей, на траве и подоконниках оседала роса и не было, казалось, ни единого миллиметра пространства, куда бы не попадала вездесущая влага. Пожухлые листья падали на землю и замирали, ожидая своей участи. Ветер словно забыл про этот туманный городок, ни одна ветка не шелохнулась, и водная взвесь неподвижно висела в воздухе, сгущаясь час от часу.
Давид скинул плащ, посмотрел на холодный камин, поморщился - при мысли об открытом огне его передёрнуло, поэтому он поплотнее закутался в плед, включил лампу, сел в кресло напротив зияющего каменного рта, в трубе которого завывал холодный воздух и стал делать записи в блокнот.
-Итак, что нам известно? Семь неизвестных провели какой-то ритуал прямо на городской площади. Пентаграмма и огонь - признак сатанистов, но то, что они сделали это прямо в центре города, открыто, говорит о том, что это публичное действо призвано привлечь внимание максимального количества людей.
Главный вопрос - мотив и действующие лица. Седьмого участника, жертву, мы отметаем. Итак, их осталось шестеро.
Тучный, судя по всему - главный и он не убивал, а только стоял рядом, руководил. Пять оставшихся - исполнители. Кто все эти люди? Почему они пошли на это хладнокровное убийство? Выдадут ли себя, ведь в здравом уме хранить такую тайну невыносимо? И что, чёрт возьми, за жидкость была в канистре? Никогда не видел ничего подобного. Придётся ждать результатов от химиков, иначе ничего так и не сдвинется с мёртвой точки.
Давид отложил ручку, закрыл глаза и вздохнул. Если бы не огонь, он, возможно, смог осмотреть место преступления более подробно. Однако...
-Завтра схожу туда ещё раз, посмотрю, может, попадётся хоть какая-то зацепка, которую пропустили следователи... - он поёжился: - Скорее бы уже отопление дали. В такой сырости не то что спать, жить не хочется...
Прямо в пледе пошёл в спальню и забылся тяжёлым сном.
На город опустилась ночь и сквозь дымку проглядывала полукруглая луна, которая, словно собака из мутного стекла, медленно летела по иссиня-чёрному небосводу, облака набегали на неё, как волны, от которых она отталкивалась и плыла дальше, двигая своими белыми лапами...
Утро разбудило Давида громким, настойчивым телефонным звонком. Он встал, опять закутался в плед и шаркая тапочками, потопал к телефону.
-Алло?
-Ларс, это Крон. Просыпайся. У нас снова убийство.
-Где?
-Здание бывшей мэрии.
-Скоро буду.
Он наспех оделся, натянув в этот раз тёплый свитер - утро было очень прохладным и даже окна запотели, а на траве за окном лежал иней.
Здание бывшей мэрии находилось почти на окраине города. Раньше этот район был центром, но город начал расти в другую сторону и мэрия переехала в новый центр, да и здание обветшало.
Взгляду Давида открылась страшная картина: над центральным фасадом, под крышей, на четырёх толстых верёвках, привязанных к рукам и ногам, висело тело очередной жертвы. На лице её была чёрная маска. Только в этот раз маска была с перьями.
И одета девушка была не в тунику, а в пышное старинное платье с кринолином. Раскинутые руки и ноги жертвы вкупе с пышной маской были обведены на фасаде красной краской в виде пентаграммы. В этот раз обычной, не перевёрнутой.
Давид пожал руку Александру, тот, щурясь от дыма, не вынимая сигареты изо рта сквозь зубы процедил:
-На этот раз, думаю, свидетелей совсем не будет. Но почерк похож - девушка, канаты, маска. Сейчас группа приедет, всё зафиксируем и будем снимать.
Пока территорию оцепляли и ждали, когда закончат эксперты, вокруг начала собираться толпа. По городу поползли слухи и люди опасались, что жертвой может стать кто угодно, потому что работает кровожадная банда маньяков, которая ни перед чем не остановится.
Крон подошёл к тому, кто громче всех кричал и обвинял власти в бездействии. Тихим, но уверенным голосом он успокоил людей, указав на тот факт, что расследование по делу только началось, и нужно время, чтобы сделать выводы и напасть на след преступников. А пока попросил всех расходиться и не разносить досужие домыслы.
-Что думаешь? - спросил он у Давида.
-Пока рано говорить, но ты, возможно, прав - схожие черты есть. Что-то мне это напоминает, но что? - Давид опять взялся за подбородок. - Ощущение, что нам дали подсказку, но я пока не понял - какую. Надо разбираться.
-Сейчас наши закончат и поедем вместе в отдел, там по вчерашнему делу отработаем и по сегодняшнему.
-Хорошо. Я пока осмотрюсь. - Давид вынул из кармана блокнот, карандаш и лупу. Ему не хватало только трубки и шляпы, а так - глядя на него, можно было безошибочно определить, что он - сыщик.
Он ходил зигзагами по бетонной плитке, уложенной вокруг здания, иногда что-то записывал, но чаще останавливался и смотрел вверх, на жертву. В этот раз крови не было совсем. Тело было неестественно белого цвета, словно его лишили всей крови.
Через четыре часа группа уехала, и Давид ждал, пока тело снимут. Наученные вчерашним происшествием, полицейские были одеты в огнезащитные костюмы. Но то, что произошло дальше, повергло в шок даже бывалых офицеров.
Едва двое полицейских прикоснулись к верёвкам и сдвинули тело с места, раздался громкий взрыв и тело разлетелось на пять частей, а изнутри несчастной выбросило во все стороны цветное конфетти.
Все, кто был внизу, попадали на землю, а те полицейские, что были на крыше, упали на спину с верёвками в руках и останками на их концах. Одного из них, самого молодого, стошнило.
Не прошло и двух минут, как одежда жертвы вспыхнула, но пламя было почему-то зелёного цвета. Следом за одеждой занялись и верёвки, и в считанные минуты всё вновь сгорело дотла. И лишь чёрное перо оторвалось от маски, поднялось в воздух и затем медленно спустилось на землю, прямо к ногам поражённых и изумлённых Крона и Давида, которые стояли, раскрыв рты и выпучив глаза.
Тут же к ним подбежал эксперт, пинцетом подцепил перо и вложил в пакет с замком. Давида тряхнуло. Крон спустя минуту понимающе похлопал его по спине, когда сам отошёл от шока. Он знал о том, что его внештатный сыщик страдает пирофобией.
В отдел они, всё таки, поехали. Там они пробыли почти до самого вечера, но когда Крон увидел, что Давид клюёт носом, отпустил его. Когда Давид уже был в дверях, он спросил:
-Давид, ты смог затопить камин? Холодно уже.
Он покачал головой из стороны в сторону, махнул рукой и, сказав "До завтра", ушёл.
Когда детектив отпёр дверь, лицо его обдало тёплым воздухом. Он нахмурился, прижался к стене, отстегнул кобуру и вытянул пистолет. Тихонько вошёл в квартиру и по стене продвинулся вдоль окна.
Камин был растоплен.
Продолжение здесь: