Продолжаю рассказ об истории возникновения и развития американских публичных корпораций по мотивам книги William G. Roy. Socializing Capital: "The Rise of the Large Industrial Corporation in America".
Предыдущая статья:
Корпоративная революция произошедшая на рубеже XIX-XX веков, как и всякая другая революция следовала определенной логике: революция и ее последствия являются результатом долгосрочных институциональных изменений, которые кристаллизуются в котле интенсивного конфликта. В предыдущих статьях мы рассматривали долгосрочные институциональные изменения, которые подготовили почву для корпоративной революции в конце XIX века. Сейчас же посмотрим на события, которые непосредственно ускорили революцию — как стратегии, принятые для управления промышленностью в 1880 -х годах, создали условия, позволившие некоторым бизнесменам доминировать в своих отраслях, тем самым сделав возможным объединение в корпоративную институциональную структуру в 1890—х годах.
Большинство историков соглашается, что в 80-х годах XIX века в США экономика перешла от рыночной к управляемой. Какие продукты должны быть произведены, отношения между поставщиками сырья и производителями, отношения между производителями и дистрибьюторами, а также координация всех сложных частей разделения труда перешли от невидимой руки рынка к “видимой руке” иерархической бюрократии.
На самом деле и до этого периода назвать экономику полностью рыночной вряд ли можно. Социальные механизмы , которые управляли американской промышленностью, лишь смутно можно было назвать рынком.
Американские бизнесмены всегда осознавали, что у них есть общие
интересы, по крайней мере, в той мере, в какой они конкурируют из-за конфликтующих интересов.
Более того, они редко были теми, кого Грановеттер описывает как "недостаточно социализированных” максимизаторов полезности, атомистичных, разобщенных homo economici.
Социальные механизмы, характеризующие взаимоотношения между
отдельными лицами и предприятиями в этих сообществах, влияют на экономическое поведение по меньшей мере в такой же степени, как и безличное принятие утилитарных решений. Некоторые отношения были очень тесными, другие - очень свободными; в некоторых доминировали один или два человека или фирмы, другие были более эгалитарными; некоторые
внимательно следили за действиями участников, другие вели себя более
непринужденно. Динамика, обычно описываемая как динамика рынка, часто присутствует и редко полностью отсутствует. Конечно, люди обращают внимание на цены , которые устанавливают другие, иногда они стремятся переманить клиентов у других, они повышают и понижают цены в зависимости от спроса и предложения.
Предприятия, неспособные предложить такое качество, как у других, по
аналогичной цене, иногда полностью терпят неудачу. Но эта динамика является лишь частью любой структуры управления.
Степень, в которой экономика и отрасли внутри экономики различаются между конкуренцией и сотрудничеством, обусловлена не только институциональными факторами, которые подрывают функционирование рынков, но и систематическим структурированием интересов, то есть противоречием между интересами, которые объединяют бизнесменов, и теми, в которых они вступают в конфликт. Что касается государственной власти, то у всех капиталистов есть общие политические интересы: политическая стабильность, надежная валюта и права собственности, которые максимизируют их полномочия по управлению и присвоению прибылей. Они, скорее всего, осознают свои общие интересы, когда классовый конфликт наиболее интенсивен (и вполне возможно, что классовый конфликт наиболее интенсивен, когда они особенно осознают свои общие интересы). Мировая экономика исторически была организована в виде национальных экономик, в которых национальное государство повышало тарифные барьеры и субсидировало развитие предпринимателей в пределах своих территориальных границ, предоставляя предприятиям в пределах каждой национальной границы общие экономические интересы по отношению к другим национальным предприятиям. Аналогичным образом, бизнесмены в определенной отрасли имеют общие интересы по отношению к поставщикам и клиентам; конкурентная “игра” на рынках материалов и продуктов редко заканчивается нулевой суммой, поэтому они часто выигрывают больше от сотрудничества, чем от конкуренции.
Тезис Чендлера о том, как “видимая рука” менеджмента заменила
“Невидимую рука” рынка Адама Смита в координации производства и
распределения товаров, подчеркивает выгоды для системы в большей степени, чем для какой-либо конкретной группы, и он признает, что издержки “необузданной” конкуренции для бизнеса были высоки и попытки бизнесменов создавать пулы, картели и тресты была рациональным ответом.
В течение 1870-х и 1880-х годов динамика рынка угрожала нескольким отраслям промышленности, которые были организованы при различных режимах. Как постоянно жаловались современники и как часто подтверждали недавние анализы, “губительная конкуренция” угрожала привести респектабельных бизнесменов к банкротству.
Было испробовано множество способов, чтобы сдержать конкуренцию и восстановить промышленный мир. Но чего не хватает большинству общепринятых объяснений, так это того, что “мир в промышленности” в большинстве случаев не означал возвращения к рыночному управлению.
В большинстве исследований показано, что плавно работающий уравновешенный рынок мелких фирм, торгующих с такими же мелкими фирмами потребителям , был нарушен перепроизводством, вызванным технологическими изменениями. Технологические изменения не только снизили себестоимость единицы продукции, но и увеличили объем основного капитала, так что, когда спрос падал ниже предложения, фирмы не могли прекратить производство и ждать лучших времен; они должны были продавать по цене ниже себестоимости, чтобы сохранить тот доход, который был возможен.
Но даже до этого момента в экономике США не было абсолютной конкуренции.
Большая часть промышленности была организована в местные или региональные сообщества, которые эффективно препятствовали тому, чтобы динамика рынка последовательно подрывала их коллективные интересы. В 1870-х и 1880-х годах совпал ряд факторов, подорвавших местные и региональные производственные сообщества. Железная дорога удешевила и ускорила перевозки на дальние расстояния; национальная валюта была введена во время Гражданской войны. Война упростила торговые отношения между государствами; Гражданская война позволила компаниям выйти далеко за рамки своей отрасли; новые технологии позволяли производить большие партии продукции с меньшими затратами на единицу продукции; новые маркетинговые стратегии, основанные на широкой рекламе, впервые обеспечили лояльность к бренду; и были представлены новые продукты, которые вообще не имели структуры управления. Но в большинстве случаев дело было не в том, что внешние силы дестабилизировали существующие рынки. Картели, тресты, синдикаты и, в конечном счете, корпорации, к созданию которых стремились бизнесмены, не были предназначены для сохранения рынков; они были защитой от рынков. Угрозой были бизнесмены- девианты, которые действовали подобно атомистическим максимизаторам Смита. Это были не беспринципные мошенники, которые угрожали упорядоченному рынку, но “несоциализированные” максимизаторы полезности, которые угрожали социальному управлению промышленными делами. Их деятельность и ускорили поиск новых способов контроля. Важно подчеркнуть, что эти деструктивные конкуренты были не более “естественны”, чем другие бизнесмены, которые стремились максимизировать свои интересы посредством сотрудничества. Эндрю Карнеги,
который постоянно нарушал картельные соглашения, чтобы вытеснить своих конкурентов из бизнеса, был не более “естественным” или “рациональным”, чем Альберт Финк,
который посвятил свою карьеру организации железнодорожных картелей и управлению ими в целях сохранения средней ставки тарифов высокой для всех компаний отрасли.
Продолжение
Оглавление всей серии:
Удачи и трезвого анализа в ваших инвестициях!!!
P.S. Подписывайтесь на мой телеграмм-канал: