Начало двадцатого века в России породило поэтический бум, названный Серебряным веком русской поэзии. Поэты создавали кружки по интересам, дружили, любили, ревновали, ненавидели, мирились и ссорились. И много писали - стихов и писем.
Два письма, написанных в один и тот же день, одному и тому же адресату, об одном и том же событии... Поэты - они такие... Одним словом, поэты.
Из письма Николая Гумилева Брюсову В.Я. от 8 января 1907 года
Я имел к Зинаиде Николаевне Мережковской рекомендательное письмо от ее знакомой писательницы Микулич и однажды днем я отправился к ней. Войдя, я отдал письмо и был введен в гостиную. Там, кроме Зинаиды Ник. были еще Философов, Андрей Белый и Мережковский. Последний почти тотчас скрылся, остальные присутствующие отнеслись ко мне очень мило, и Философов начал меня расспрашивать о моих философско-политических убеждениях. Я смутился, потому, чтобы рассказать мое мировоззрение стройно и связно, потребовалась бы целая речь, а это было невозможно... Я отвечал, как мог, отрывая от своей системы клочки мыслей, неясные и недосказанные. Но, очевидно, желание общества было подвести меня под какую-нибудь рамку. Сначала меня все сочли мистическим анархистом — оказалось неправильно. Учеником Вячеслава Иванова — тоже. Последователем Сологуба — тоже. Наконец сравнили с каким-то французским поэтом Бетнуаром или что-то в этом роде... на мою беду в эту минуту вошел хозяин дома Мережковский, и Зинаида Ник. сказала ему: «Ты знаешь, Николай Степанович напоминает Бетнуара». Это было моей гибелью. Мережковский положил руки в карманы, встал у стены и начал отрывисто в нос: «Вы, голубчик, не туда попали! Вам не здесь место! Знакомство с вами ничего не даст ни вам, ни нам. Говорить о пустяках совестно. А в серьезных вопросах мы все равно не сойдемся. Единственное, что мы могли бы сделать, это спасти вас, так как вы стоите над пропастью. Но ведь...» Тут он остановился. Я добавил тоном вопроса: «Дело неинтересное?» И он откровенно ответил «да», - и повернулся ко мне спиной. Чтобы сгладить эту неловкость, я посидел еще минуты три, потом стал прощаться. Никто меня не удерживал, никто не приглашал. В переднюю, очевидно из жалости, меня проводил Андрей Белый».
Из письма З.Н. Гиппиус-Мережковской Брюсову В.Я. от 8 января 1907 года
О Валерий Яковлевич! Какая ведьма «сопряла» вас с ним, да видели ли уже вы его? Мы прямо пали. Боря имел силы издеваться над ним, а я была поражена параличом. Двадцать лет, вид бледно-гнойный, сентенции — старые, как шляпка вдовицы, едущей на Драгомиловское, нюхает эфир (спохватился!) и говорит, что он один может изменить мир. «До меня были попытки... Будда, Христос... Но неудачные». После того, как он надел цилиндр и удалился, я нашла № «Весов» с его стихами, желая хоть гениальностью его строк оправдать ваше влечение, и не могла. Неоспоримая дрянь. Даже теперь, когда так легко и много пишут хорошие стихи, - выдающаяся дрянь. Чем, о, чем он вас пленил?
Две судьбы. Гумилев в августе 1914 года ушел добровольцем лейб-гвардии уланского полка в действующую армию. Служил в разведке. Награжден двумя Георгиевскими крестами III и IV степени и произведен в прапорщики. В июле 1917 года приехал в Париж. Возможно, он служил в русской разведке, так как и в Париже и в Лондоне был связан с военным атташе.
Вернулся в Петроград в апреле 1918 года, и погрузился в литературную жизнь, был популярен среди поэтов Петрограда. В феврале 1921 года был избран вместо Блока руководителем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов. В том же году, в августе арестован по обвинению в участии в заговоре Петроградской боевой организации Таганцева.
«Петроградская правда» от 01.09.1921, «О раскрытии в Петрограде заговора против Советской власти»: Гумилев Николай Степанович, 33 л., б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во «Всемирной литературы», беспартийный, б. офицер. Участник ПБО, активно содействовал составлению прокламаций к. револ. содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности.
По решению суда поэт расстрелян. За все свое время поэт Николай Гумилев не написал ни единого антироссийского или антисоветского стихотворения...
"Словно молоты громовые, или воды гневных морей,
Золотое сердце России мерно бьется в груди моей".
Две судьбы. Зинаида Гиппиус с мужем Д.С. Мережковским работали до 1919 года во «Всемирной литературе» у Горького. В конце года по бумагам, полученным благодаря Горькому, покинули Петроград и поселились в Париже, в собственной квартире, купленной ранее на заработанные в России деньги. Жили на пособие Белградской Академии наук и стипендии из Праги. Сотрудничали в русских эмигрантских журналах и газетах. Приветствовали интервенцию, писали книгу о Пилсудском. В 1941 году начали присматриваться к Гитлеру, проявляли интерес к Муссолини, искали в коллизиях грядущей второй мировой войны возможности расправиться с «совдепией». Из-за пристрастия Мережковских к фашистам от них отвернулись многие знакомые - и французы, и русские. Мережковский умер в декабре 1941, его жена Гиппиус в сентябре 1945. Их брак продлился 52 года, они не расставались ни на один день. В последние годы жизни Гиппиус писала книгу о своем муже, которую читавшая её Н. Берберова оценила как «бормотание лунатика, потерявшего связь с действительностью».
