Вторник и среда пролетели незаметно, и только я в очередной раз убедила обеспокоенного нашей разлукой Славика, что всё у меня хорошо, просто, много работы и мало времени, закрыла ординаторскую и собралась идти домой, как получила сообщение от Марика:
«Уже прилетел! Как обычно, остановился в «Караван‑сарае» и жду в ресторане».
«У меня месячные, только освободилась, устала и хочу домой!» – ответила я.
«Ничего, что‑нибудь придумаем! Приезжай, есть разговор!» – не оставил мне выбора наш региональный директор.
Пришлось попросить «сладкую парочку» задержаться и присмотреть за Региной до моего возвращения.
– Что за аврал? – поинтересовалась у Марика, плюхаясь на диванчик рядом с ним и отбирая тарелку с недоеденным стейком и овощами‑гриль.
– Да секретарша ступила и забронировала номер всего на сутки. Завтра в пять уже лечу обратно, а мой профессор без своей аспирантки совсем сник, – пожаловался мой покровитель, поедая меня глазами.
– Марик, ты маньяк!
– Налить тебе вина? – предложил он, игнорируя мой диагноз.
Он уже ополовинил бутылку, пока меня ждал, и я не стала отказываться. Терпкий крымский портвейн приятно согрел изнутри, блаженно улыбнулась, причмокивая губами:
– «Массандра» – вкус знойного лета!
– Выпьем за тебя! Большая удача в жизни – найти такого человека, чтобы было приятно смотреть, интересно слушать, не тягостно молчать, искренне смеяться и с нетерпением ждать следующей встречи!
– Спасибо! Взаимно! – растроганно заморгала и добавила, прыская от смеха, – Льстишь грубо, но брешешь складно!
– Отшлёпаю!
– Не сомневаюсь! За нас! Чёрт его знает, как жить правильно, так будем жить в своё удовольствие!
Мы прихватили ещё одну бутылку и поднялись в номер. Марик совершенно спокойно относился к близости во время месячных, просто, мы сделали это в душе, а потом голые, чистые и душистые валялись в постели и обсуждали предстоящую поездку в Стамбул, обмениваясь поцелуями и допивая вино. Мне почудилось, будто что‑то его тревожит, но он сомневается, стоит мне говорить или нет. Интуиция – это способность головы чуять попой.
– Что не так, Марик? – решила прояснить ситуацию.
– Кем тебе приходится Наталья Ниценко?
– Золовка – ответила и поняла по немому вопросу в его глазах, что простонародная классификация родни ему неизвестна, перевела, – Младшая сестра моего второго мужа.
– Как тесен мир! – потрясённо пробормотал Марик и залпом осушил свой бокал – Это та самая девушка, у которой ты безуспешно пыталась меня отбить в прошлом веке!
Села на кровати и уставилась на свою первую любовь, растерянно хлопая глазами и не веря своим ушам.
– Не может быть!
– Я тебе больше скажу! Её дочь от меня! Шесть лет назад мой давнишний друг пригласил меня на юбилей, тридцать пять лет. Праздновал он в загородном клубе, собрал человек тридцать, начиная со школьной скамьи, и тогда мы снова столкнулись с Наташкой, напились, вспомнили молодость и не вылезали из постели два дня подряд, а через месяц она сообщила, что ждёт ребёнка. Сначала я не поверил и послал её лесом, а потом одумался, попытался найти, но она уехала из страны. Не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю… Но это совершенно точно моя дочь, даже тест ДНК не нужен, вся в меня! Ты же видела моих старших детей на обложке?!
И правда, у Арины были такие же вьющиеся каштановые волосы, прекрасные голубые глаза и обаятельная улыбка, как у Марика в молодости.
– Что будешь делать?
– Ни-че-го! Я не могу её признать, моя жена мне этого никогда не простит, а наша семья для меня – это всё! Мне, просто, надо было с кем‑то поделиться… Как увидел вас обеих на тех фотографиях, никак не могу прийти в себя!
– Пожалуй, мне пора! – выпалила, воспользовавшись паузой в его исповеди.
– Не уходи, останься до утра!
– Не могу, меня моя семья ждёт! – наотрез отказалась, быстро одеваясь.
Мне было необходимо собраться с мыслями и переварить полученную информацию.
На следующий день Марк Михайлович оказывал мне всевозможные знаки внимания: задавал уточняющие вопросы во время доклада на утренней оперативке и административного обхода терапевтического отделения, пригласил меня одну на обед в кафетерии, и мы сидели вдвоём, на всеобщем обозрении. И я гадала, чем всё это закончится, вызовет меня мой сластолюбивый профессор «на ковёр» или нет. В три часа он позвонил мне по внутреннему телефону и пригласил подняться к нему в кабинет. Сам встретил меня у порога, сразу закрыл дверь на ключ, порывисто обнял и поцеловал.
– Давай, пошалим, Ляль? У меня есть полчаса до отъезда в аэропорт. Мелькаешь своими прелестями весь день перед глазами, и я опять возжелал твоих оральных ласк.
– Как витиевато Вы выражаетесь, господин профессор!
– Тебе не угодишь! Вставай на колени и припадай к моим горящим чреслам, блудница.
Потом проводила Марика на рейс, на прощание он ещё раз попросил, чтобы его вчерашние «пьяные откровения» остались только между нами, и я пообещала, что никогда никому ничего не расскажу.
