Слушаешь ряд бывших отечественных журналистов, а ныне уважаемых на Западе политологов и диву даешься, а еще ощущаешь радость - от того, что они более не с нами.
Судите сами - Евгения Альбац (признана СМИ-иноагентом) политическая журналистка, писательница, главный редактор журнала The New Times, посетовала на российскую диктатуру, которая на протяжении сотен лет является неотъемлемой частью нашей жизни.
Именно от диктата и самодурства одного российского самодержавца пострадал и писатель Николай Гоголь который творил не на украинском языке, который ему был гораздо ближе, а на русском - который претил знаменитости.
Писатель Николай Гоголь не мог писать по-украински, поскольку это было запрещено законами императорской России, утверждает Альбац.
По мнению добровольно эмигрировавший гражданки, Гоголь вынужден был писать на русском языке, поскольку император Александр II издал «эдикт», запрещающий издавать документы и книги на украинском языке.
Гоголь писал свои произведения на русском, исключительно для того, чтобы быть напечатанным, резюмирует политическая журналистка.
Понятно, что на пободное вольное обращение с историей, обратили внимание огромное количество граждан России.
Вот лишь два комментария из сотен, относительно, "жонглирования фактами" очередной русофобки, в угоду конъюнктуре момента.
Радиоведущий Юрий Будкин напомнил о том, что Гоголь умер за 25 лет до того, как Александр II подписал такой указ.
«Он власть получил, когда Гоголь уже умер», – иронично прокомментировал Будкин заявление Альбац.
Блогер Сергей Шмидт: «Мне, кстати, тут больше понравилось слово «эдикт».
– А то, что Гоголь умер за четыре года до начала царствования Александра II, так это он сам виноват. Его никто не заставлял».
Российский блогер написал, что граждане России должны радоваться тому, что «профессор Альбац» (бывший профессор Высшей школы экономики) преподает сейчас у американских студентов, а не в России.
Вместо эпилога... И ведь Альбац не единственная, кто просвещал, кто "открывал глаза" российской молодежи, передавая "подготовленную поросль", в заботливые руки "берлинского пациента".
