Много лет назад гостила я у родственников, там мой двоюродный брат-дошкольник как заводной носился по комнатам, временами подлетал к телевизору, по которому шёл какой-то фильм про белых офицеров, слушал несколько секунд и снова начинал квартирный забег. Услышит слово «сапоги» и кричит на бегу: «Пасаги! Пасаги!»; услышит «господа» и кричит: «Паскада! Паскада!» Мне было очень смешно.
Сколько себя помню, всегда интересовалась словами, фразами, прислушивалась к речи людей, к интонации, ударениям, тембру, особенностям произношения звуков. Но это устная речь, а вот с письменной речью было сложнее, потому что в книгах редко когда ударения в словах ставят, как и точки над Ё.
Книги окружали меня с раннего детства. Их было много, они были везде: на полках, в книжных шкафах, на стеллажах, письменном столе, тумбочке, на кровати у подушки. Папа преподавал физику в институте, мама там же математику, поэтому было много учебной и научной литературы, а также всяких художественных и научно-популярных книг.
В начальной школе я с увлечением читала «Занимательную физику» и «Занимательную астрономию» Перельмана и в одной из этих книг впервые встретила слово «гипотеза». Оно мне очень понравилось, я его про себя произносила «гипотёза». Но значение этого красивого слова было мне неизвестно, и я спросила у мамы: «А что такое „гипотёза”?» Раздался звонкий смех.
— Гипóтеза! Вот как правильно! Это значит „предположение”!
— Фу, какое некрасивое слово, — ответила я. — „Гипотёза” гораздо лучше.
Кто-то скажет: ну, так сам бог велел быть филологом, но я даже слова такого в детстве не знала, а хотела быть биологом, потому что любила всяких зверушек. На улице подходила к каждой собаке (это не фразеологизм, а настоящая, четверолапая собака), обнимала-целовала, пока лишай не подцепила, но и после этого не могла спокойно мимо пройти, чтобы не погладить. И ведь ни одна не укусила. Спасибо вам, собачки!
После окончания школы даже поступила на биофак одного университета и стала там учиться, только в первой же экспедиции (палеонтологической) простудилась так сильно, что месяцами потом кочевала из больницы в больницу, еле поправилась. Отставание от однокурсников было слишком велико, все мне сочувствовали, даже декан, но... Пришлось оставить эту затею. Подлечившись, я вновь поступила в вуз, только уже на филфак, решив, что нет ничего проще: в школе училась отлично почти по всем предметам, а русский и литература — одни из самых любимых наравне с математикой, биологией, химией и историей. (Вот спросите меня сейчас что-нибудь по химии... А ведь когда-то в олимпиадах побеждала. Почти все исторические даты забыла. Математические формулы тоже. Одно слово — филолух!)
Когда стала преподавать (сначала в школе, потом в вузах), натренированные слух и взгляд, конечно, ловили разнообразные ошибки в устной и письменной речи учащихся, но ошибки эти некогда было фиксировать — столько их было, да и как это сделать во время урока или практического занятия? Сказать детям или студентам: подождите, я сейчас вашу ошибочку запишу? Неловко, хотя порой очень хотелось. Но думаешь в этот момент: нет, никогда этот перл не забуду, а вот забыла ведь почти всё, причём очень быстро, сразу после занятий. В памяти остались только некоторые моменты — или потому, что были очень смешными, или потому, что повторялись несколько раз, что тоже поражало.
Первокурсники и второкурсники при изучении русской фразеологии неоднократно «агнец божий» произносили как «агнéц». Однажды я не вытерпела и спросила у одной девушки, давя в себе смех: «А что это такое?» В ответ услышала: «Не знаю». Наверное, в её представлении это был такой агонь небесный, молния. А что же ещё?
Фразеологизм «колосс на глиняных ногах» студенты упорно произносили как «кóлос», причём их не смущали ни две С, ни глиняные ноги этого «кóлоса». Я даже боюсь представить себе это чудо-юдо.
На занятиях по культуре речи, при изучении литературных норм в курсе «Современный русский язык» я в числе прочих давала задание назвать формы именительного множественного имён существительных. К моему удивлению, студенты много раз от слова «чёрт» образовывали словоформу «чёрты». А что? Торт — торты, чёрт — чёрты. Логично! А один вьюнош образовал форму «черты'». Видимо, по аналогии: стол — столы, чёрт — черты'. Когда же я говорила, что правильно — «черти», студенты изумлялись. Русские студенты. Переспрашивали: «Черти?!» — «Да, да, черти. Вы что, никогда „чертями” не ругаетесь?» — «Не-а». Ну да, они ругались другими словами.
А ведь с «чёртом» русских фразеологизмов до чёрта, есть и устойчивые обороты со словоформой «черти»: ещё черти в кулачки не дрались (в значении ʻочень раноʼ), черти на лице горох молотили (о лице с оспинами). Есть пословицы: Было бы болото, а черти найдутся; Не было печали, так черти накачали; В тихом омуте черти водятся. Есть бранные и иные выражения с «чертями»: Тише вы, черти! Вы что, черти, делаете? Умеют же делать, черти!
Каждый год попадаются мне такие ученики, в том числе великовозрастные, которые спотыкаются на слове «прозаик», как будто видят его впервые: молчат, не в силах произнести, или всё-таки выговаривают — прозаúк. Ну что ты будешь делать? Видимо, ассоциируют его с заикой. Так что знайте: у нас есть поэты и прозаúки.
Кто-нибудь обязательно путает слова «война» и «воин». Понимают, что первое — вооружённая борьба, а второе — солдат, боец, но графически смешивают: воина вместо «война» и войн вместо «воин».
Вспомнила одно индивидуальное занятие со старшеклассником. Готовила его к треклятому ЕГЭ по русскому языку. Одно из заданий предполагает умение видеть грамматические (синтаксические) ошибки, например нарушение связи между подлежащим и сказуемым. Если подлежащее выражено аббревиатурой, её нужно расшифровать и согласовать сказуемое с опорным словом. Прочитал усатый ребёнок предложение:
МГУ было основано в 1755 г. по инициативе первого русского академика Михайлы Васильевича Ломоносова.
Я говорю ученику: расшифруйте слово «МГУ». Молчит. Такого в моей практике не было. Я подождала немного и стала медленно говорить, надеясь на то, что мальчик продолжит: «Московский... государственный...» Молчание... Ну что делать? Пришлось сказать «университет». Опорное слово аббревиатуры — существительное мужского рода, поэтому согласовывать с ним сказуемое нужно в мужском роде: «МГУ был основан».
Мальчик русский, в Москве живёт несколько лет, любит историю и высокого мнения о себе. Но что такое МГУ, не знает. Я в недоумении.
Занятие продолжается. Объясняю, что другая разновидность той же ошибки связана с употреблением несклоняемых существительных. Например, несклоняемые существительные — названия животных — считаются мужского рода. Предлагаю незамысловатое упражнение, прошу найти ошибки в предложениях:
Весь день пони катало в зоопарке малышей.
Кенгуру промчалось мимо нас огромными прыжками.
Мне очень понравилось это шимпанзе.
Большое какаду съело весь запас орехов.
Первые два примера сама объясняла: пони — несклоняемое существительное, обозначает животное, поэтому мужского рода, значит, правильно: «пони катал»; кенгуру — несклоняемое существительное, обозначает животное, следовательно, мужского рода, поэтому правильно: «кенгуру промчался».
А дальше прошу одиннадцатиклассника исправить ошибку в третьем предложении. Молчит. Я начинаю ту же песню: несклоняемые существительные, называющие животных, считаются мужского рода. Значит... Шимпанзе... Молчание. Так, шимпанзе — несклоняемое существительное, обозначает животное, слово мужского рода. Как изменить предложение, чтобы оно стало правильным?
Ученик. Не знаю, не могу понять! Проклятое шимпанзе!
Я. Нет, проклятый шимпанзе. Это он. Грамматически «он».
Ученик (кричит). Я ничего не понимаю с этим шимпанзе!
Я (почти кричу). Шимпанзе — он! Значит, правильно: «Мне очень понравился этот шимпанзе!»
Чуть не выругалась: дебил. Еле сдержалась. Но это было ещё не всё. Осталось последнее предложение. Оно (в смысле реакция на него) стало главным перлом. Я начинаю с надеждой: какаду — несклоняемое существительное, называет животное, значит, мужского рода. Как исправить ошибку?
Ученик. М-м-м... Большое какаду?
Я. Нет, «большое» среднего рода.
Ученик. Большую какаду?
Тут я стала так звонко смеяться, что сама себе удивилась. Занятие проходило по скайпу; в этой же комнате на диване, не видимая учеником, лежала моя дочь, она от смеха тряслась, уткнувшись лицом в подушку.
Ученик обиделся: «Что вы надо мной всё время смеётесь?»
А я смеюсь — остановиться не могу. Наконец рукой заткнула себе рот: надо же занятие продолжать. Объясняю: нельзя говорить «большую какаду», ведь тогда получается, что «какаду» женского рода. А это не ОНА, это ОН. Так кáк правильно? С большим усилием, со скрипом до мальчика доходит: «Большой какаду съел...» Умница! Гений! Памятник тебе!
После занятия мы с дочерью корчились от смеха. Так в нашем семейном лексиконе появилось слово какада. Оно наполнено глубокой символикой: это туповатое добродушное существо, считающее себя умным и значительным. Оно похоже на огромного голубя в царстве семечек, довольного жизнью и собой. Да здравствует какада!
В школе не только читают чужие тексты, но и пишут свои (изложения и сочинения, кто-то даже эссе и доклады), хотя часто относятся к этому процессу как к чему-то вынужденному, навязанному, противному, а потому могут писать на отвяжись, и получается нечто малоосмысленное.
Вот текст сочинения, подготовленного в 2016 году. Писал его одиннадцатиклассник у себя дома, никто его не торопил, можно было с мыслями собраться, подумать, прочитать написанное, подправить. Но этому никто не научил, а редактировать свои записи или хотя бы перечитать не пришло в голову. Мальчик русскоязычный, из интеллигентной еврейской семьи. Национальность указываю, чтобы вы не подумали, что он из мигрантов, да ещё недавно приехавших. Возможно, ученик владел ивритом или идишем и был билингвом, этого не знаю, но уж русским точно владел и производил впечатление думающего человека. Сочинение было написано им от руки, я не поленилась и перепечатала знак в знак.
Чтение — это навык, который помогает нам адаптироваться в жизни. Когда человек читает он невольно начинает думать а значит и размышлять, приходить к каким-то выводам, делать заключения, в общем развиваться.
Читать надо с интересом или хотя бы для какой-то пользы, чтобы книга оставила какие-то воспоминания после прочитанного. Так что такое «бескорысное чтение? Этот вопрос ставит Д.С. Лихачёв.
Автор хочет сказать, что когда мы читает не спеша, не торопясь, то мы воспринимаем информацию в большем объеме: замечаем мелочи, наслождаемся процессом чтения, фильтруем информацию, делаем выводы, да воовбще наслождаемся процессом чтения. Писатель привод пример «бескорыстно чтения» из своего детства, как он приходя в школу с удовольствием и комфортом слушал учитяля Леонида Владимировича, как тот рассказывоя отрывки из «Войны и мира», «Капитанской дочки», рассказов Мопассана и т.д. и приходя домой он тужу картину видел и дома. «А дома отец и мать любили читать веречерами. Читали для себя, а некоторые места читали и для нас».
Нельзя не согласится с позицией автора, действительно неторопливое чтение делает человека более розитым, сконцинтрированным. чутким к мелочам, заставляет различать детали и от этого человек становится внимательным к тому, что он читает.
Как-то раз летом, когда меня отправили в лагерь я взял с собой одну фантастическую книгу про будущее в лагере я начел читать эту книгу и она меня очень увлекла затем увидев как я заинтересованно читаю мой сосед тоже попросил дать ему притать эту книгу, а когда и он прочел ее, то другая девочка попросила дать ей почитать так моя книга стала очень популярной в нашем лагере. затем весь лагерь стал просил у меня книгу, вот таким образом, она стала популярной в нашем лагере, да и я вместе с ней. заодно.
«Евгений Онегин!»
Вы скажете: так это ещё хорошо, тут хоть какая-то осмысленность видна, да и ошибок не так чтобы очень много. Да, бывает хуже. Но зачем же сравнивать с плохим? Нужно сравнивать с хорошим! Я здесь пишу о языковой некомпетентности, речевой неряшливости, о пренебрежении родным языком. Да и насколько осмысленно то, в чём нет ни складу ни ладу?
Что говорить об учениках, если даже сотрудники московской радиостанции «Радио Книга», в том числе филологи по образованию, такие перлы выдают, что хоть стой, хоть падай. Я несколько раз писала им, призывая пользоваться словарями и быть внимательнее к своей речи. Она ведь не спонтанная, а подготовленная, да и радиостанция претендует на высокий культурный уровень. Как же без культуры языка обойтись? Мне, правда, ни разу не ответили: видимо, очень заняты, а может, считают себя выше критики.
Сейчас процитирую свои письма в редакцию, написаны они несколько лет назад.
Здравствуйте, уважаемые сотрудники радиостанции. Недавно узнала о её существовании и с удовольствием слушаю. Правда, слишком много повторов, но главное — иногда во время чтения избранных текстов слышу досадные ошибки, например застýп вместо зáступ. Хотелось бы, чтобы сотрудники-чтецы чаще обращались к словарям, не надеясь на свой «совершенный» русский. Пишу это не для того, чтобы кого-то уязвить, — просто хочется, чтобы ваши передачи были ещё лучше.
_
Добрый день, уважаемые сотрудники радио «Книга». Несколько минут назад у вас прозвучала информация о реке Чусовой. В частности, было сказано, что слово «завод» произошло от сочетания «за водой», «за рекой». Извините, это называется народной, ложной этимологией, то есть ненаучным объяснением, основанным на случайном сходстве слов. Если вы обратитесь к этимологическим словарям или толковым словарям с этимологическими справками, то увидите, что слово «завод» произошло от глагола «завести» (заводить) в значении ʻначать что-либоʼ. Спасибо за интересные передачи. :-)
_
Здравствуйте, уважаемые сотрудники радио «Книга». Можно узнать, по какому принципу вы выбираете чтецов? Например, Игорь Гмыза, читающий у вас фрагмент рассказа Джека Лондона «Сын Волка», не выговаривает звук [р] и простое слово «Бирюк» произносит с ударением на первом (?!) слоге. А ведь есть ещё приличные и даже хорошие чтецы, Вячеслав Герасимов например.
_
Добрый день, уважаемые сотрудники радио «Книга». Спасибо за интересные проекты. К сожалению, впечатление портят ошибки в речи дикторов и чтецов. Недавно прозвучало «Онóре де Бальзак». Неужели диктор не знает, что слова во французском языке произносятся с ударением на последнем слоге?
_
Приветствую вас, уважаемые сотрудники радио «Книга». Вы снова порадовали слушателей новыми перлами: «Бестужев-Мáрлинский», «завсегдатáи» и разнобой в речи диктора (Тéннесси) и чтеца (Теннессú). Увы, больше не запомнила, хотя ухо часто режет «новая» орфоэпия. Желаю вам новых удач в деле освоения великого и могучего русского языка. Жду-с.
Не подумайте, что я такая ужасная зануда. Ну да, зануда, конечно, как все преподаватели, не без этого (потому что приходится талдычить одно и то же, чтобы вбить знания в головы учеников), к тому же из-за филологического образования всю жизнь нахожусь в тисках литературных норм. Осознаю это и стараюсь снисходительно относиться к ошибкам в чужой речи, а к своим ляпам просто беспощадна.
Никто не застрахован от ошибок, описок, оговорок. В блокноте у меня записана такая фраза: «Надо купить ларингит». Автор я, собственной персоной, хотела сказать: «Надо купить гомеовокс», а в сознании и речи произошла подмена: не название лекарства, а название болезни, при которой может помочь это лекарство. Оговорок сколько угодно, просто мало записано. Но это неподготовленная речь, я же дома с мужем разговаривала, а не перед слушателями выступала.
Импульсом для написания каждой моей статьи является нечто, что меня зацепило: событие, ситуация, что-то прочитанное, услышанное, увиденное, прочувствованное, пережитое. Так и тут. Без стимула писать не то что неинтересно — неприятно, похоже на выдавливание крови из пальца, когда её в поликлинике берут на анализ, поэтому я всегда жду, когда жизнь мне что-нибудь подбросит. Ждала, ждала и дождалась!
Четвёртый год знаю одну девочку, сейчас она уже в колледже учится. Начали изучать с ней функциональные стили, дошли до языка художественной литературы, до тропов и фигур речи, которые часто используют поэты и писатели. Одно из таких средств выразительности — антитеза. Девочка читает примеры противопоставлений:
Он умён — ты глуп. Есть цари, а есть рыбы.
Я деликатно смеюсь и говорю, что неверно. Девочка напрягается, я прямо чувствую, глядя на её лицо, как в голове у неё скрежещут мысли. Она читает снова:
Есть цари, а есть рáбы.
Я громко смеюсь, потому что не в силах удержаться, а ученица никак не может понять свою ошибку и читает громче с оттенком недоумения: рáбы! Смеяться я могла бы долго, но пришлось остановиться (лучше сказать — заткнуться), потому что, хотя девочка не столь обидчива, как некоторые, нужно быть тактичным в отношении учеников. Так сама она и не поняла, кто кому противопоставлен, — пришлось объяснять, что есть цари, у которых полнота власти, и рабы', безвластные и бесправные существа.
Такая «вкусная» речевая ситуация получилась... В нашей семье есть излюбленные фразы, понятные только нам. По крайней мере, их подоплёку нужно объяснять посторонним. Теперь копилочка пополнилась фразой:
Есть ЦАРИ, а есть РЫБЫ!
Как бы назвать такое чтение, когда человек старается только воспроизвести слова как звукокомплексы, чтобы выполнить трудную, малопонятную и неинтересную задачу, при этом не вдумываясь в значения слов и их сочетаний? Тогда и получаются всякие «пасаги» и «паскада». Бессмысленное чтение — вот как. Много я наслушалась его за годы своей преподавательской работы. Других примеров привести сейчас не могу, потому что не записала, а в памяти, несмотря на всю «прелесть» ошибок, они не задержались.
Итак, да здравствует осмысленная и правильная речь!
