В связи с поднятой на днях темой харассмента вспомнила одну вещь, о которой не так давно размышляла.
Когда я посмотрела сериал «Мертвое озеро» и сериал «Территория» с Кириллом Пироговым, обратила внимание, что и в том, и в другом использован довольно старый сюжетный штамп. Когда главный герой, детектив или следователь, приезжает из большого города, из столицы, в маленький провинциальный городок, где было совершено преступление. Этот детектив селится там в гостинице и заводит роман с ее администратором – бурный, но, как правило, не слишком долговечный.
Зацепило меня не только сходство этого сюжета в разных сериалах – кто у кого списал сценарий? – но и вообще его использование в современном кино. Это сюжетное клише настолько старое, избитое и банальное, что его еще в начале 90-х высмеял Дэвид Линч в своем «Твин Пиксе». Серьезно его давно уже никто не использует – только если мы имеем дело с метамодерном, вытаскивающим метафоричность этого сюжета на поверхность смыслов и подчеркивающим банальность и архаичность самой этой метафоры.
Если в этой метафоре мужчина олицетворяет собой рациональность, пришедшую извне, которая призвана вступить во взаимодействие и упорядочить местечковую хтонь, которую олицетворяет собой женщина, то это не что иное, как древний и уже довольно дикий сексизм. Если тут подразумевается человек-рационализатор и мать-природа, которую он пришел осваивать, то это еще больший архаизм.
Нет никаких научно доказанных и до сих пор не опровергнутых фактов того, что гендер хоть как-то влияет на и обуславливает способность к обучению, развитие когнитивных навыков человека и так далее. И если в обществе до сих пор бытует представление о том, что это не так, и что ум человека действительно зависит от пола, новости для такого общества у меня плохие – оно глубоко архаично и в целом очень отстает от передовых этических концепций. Концепции же эти весьма просты – и мужчины, и женщины есть глупые и умные, способные к обучению и не очень, ведущие себя рационально и нерационально, видящие связи между вещами, причинами и следствиями и не очень видящие.
Именно поэтому одним из самых верных признаков того, что общество архаично, является то, что это общество вообще не считает харассмент какой-то проблемой. Когда он не то что не осуждается, но даже и одобряется с вершины наиболее облеченных властью структур. Это допущение и даже поощрение того, что один человек только лишь в силу своего пола имеет полное право нарушать границы другого человека, выводить его из равновесия, демонстрировать ему неуважение к его личности и в целом само отрицание этой личности как таковой, свидетельствует о глубоком этическом кризисе в таком обществе начиная с самых его вершин.
Не только харассмент как таковой, но и вообще отношение к женщине как к какому-то не совсем полноценному члену общества является, на мой взгляд, краеугольным камнем многих проблем в этом обществе. Например, искаженного представления о силе, справедливости, ответственности и в целом о добре и зле. Так сила и власть вдруг становится в обществе добром и получает карт бланш на любые деструктивные действия, пользуясь в этом обществе одобрением и поддержкой. А настоящее добро и милосердие вдруг объявляются слабостью, бесхарактерностью, нерациональностью и «записываются» в излишние для общества человеческие проявления.
Так и получается, что чем более общество архаично, чем больше деструктивных практик оно в себе допускает, чем меньше оно борется с неравенством и нарушением личностных границ, тем больше в таком обществе жестокости и стремления оправдывать любое насилие какими-то особыми причинами. Если можно не считаться с кем-то только потому, что этот человек женщина, значит, можно делать что угодно с другими людьми по таким же совершенно бессмысленным, искусственным и не имеющим никакого отношения к реальности причинам.