Зоя хлопотала на кухне. Сегодня должны были приехать Николай с Надеждой.
После возвращения с целины много воды утекло, многое изменилось в жизни Петра и Зои. Почти через год после того, как Зоя приехала в Степной, у них родился сын, Виктор. Трудно пришлось тогда Зое. Несмотря на то что у нее были вторые роды, сын достался ей нелегко. Мария к тому времени уже уехала с Дмитрием в Оренбург и там родила девочку, а в Степной прислали молоденькую выпускницу медучилища – фельдшера-акушерку Ирину. Зоя систематически посещала медпункт, старалась выполнять все рекомендации фельдшера, чувствовала себя хорошо. К этому времени в поселке уже готовились стать матерью четверо женщин. Они иногда встречались в медпункте, делились впечатлениями от своего состояния, советовались друг с другом. Второго ребенка ждала только Зоя, остальные были первородками. Раньше всех должна была родить Оля, жена Сашки. Она осторожно носила свой уже большой живот, а Сашка ходил гордый, счастливый. Для солидности он стал отращивать усы, что выглядело, конечно, смешно.
Отрастил усы и Петр, это сделало его похожим на Гордея Гордеевича из «Кубанских казаков». Он часто брал Колю и уходил с ним в столярку. С мебелью в поселке было туго, поэтому мужики решили сами открыть столярный цех, специалисты, конечно, нашлись, а от заказов не было отбоя. Петр иногда помогал там, а когда делали мебель для его комнаты, был там каждый день после работы. Вскоре у них появился стол, три табуретки с резными ножками, кровать и кроватка для Коли. Зоя сшила для нее матрасик, набила его травами, вокруг кроватки повесила белую занавесочку. Комната стала такой уютной, что иногда она вставала у порога и любовалась своей работой.
Когда пришел срок рожать, Зоя стразу поняла, что что-то пошло не так. Воды отошли рано утром, сразу после того как Петр ушел на работу. Зоя собрала все, что нужно было, в сумку, попросила соседку присмотреть за Колей и пошла в медпункт. Молодая фельдшерица озабоченно спрашивала, не начались ли схватки. Зоя отвечала, что нет, время шло, а они не начинались. Зоя заволновалась: ребенок без вод может задохнуться, и она стала просить что-нибудь предпринять для ускорения процесса.
- Ирочка, может, ты дала бы мне чего-нибудь выпить или сделай укол, чтоб роды начались, - обратилась она к «докторше».
Но та боялась, да и необходимых препаратов у нее было не так уж много.
- Давайте подождем, - говорила она и опять каждую минуту спрашивала, не началось ли.
Только часам к десяти она решилась дать Зое хинин – очень горький порошок в прозрачных коричневатых пакетиках.
- Выпейте это, - говорила она, с тревогой вглядываясь в лицо Зои, - это усиливает сокращение мускулатуры матки, - словно по учебнику говорила она.
Зоя послушно глотала эти порошки, но родить смогла только к вечеру. Мальчик был почти фиолетового цвета, но закричал сразу. Лида помогла Ирине обтереть его, завернуть в пеленку. Измученная за день Зоя почти сразу уснула и проснулась, когда к ней пришел Петр. Фельдшерица сказала, что Зое нужно еще полежать, что ей лучше ночевать в медпункте, но Петр настаивал на том, чтобы она пошла с ним домой. Ирина в конце концов жестко сказала, чтобы он уходил и не мешал ей работать. Зоя попросила тоже – она боялась и за себя, и за состояние малыша. Ночью выяснилось, что это было правильным решением – у Зои открылось кровотечение, которое удалось остановить только к утру. Но уже через день Зоя была дома – Петр пришел за нею и увел. Сына он нес по поселку с такой гордостью, будто сам его родил.
Вите было три года, когда они решили вернуться домой, на Кубань.
Была ранняя осень, мягкое тепло разливалось в воздухе, во дворах цвели георгины, когда они въехали в село на такси. Они заметили, что появились новые дома, некоторые заборы были выкрашены синей или зеленой краской. Только родной двор Петра встретил его запустением, высокой травой, росшей почти везде, да ветками старой яблони, усыпанными плодами, свисавшими прямо на дорожку.
Мать как-то быстро постарела, выглядела слабой, встретила сына и его семью слезами.
- А я уже думала, что не дождусь вас! – причитала она. – Думала, что помру без вас.
Она обнимала Колю, уже подросшего, держащего за руку младшего брата, пыталась дотянуться до сына, казалась маленькой и беззащитной. Сердце Петра сжалось при виде матери. Как же она жила здесь одна? Он почувствовал вдруг такую вину перед нею, что в глазах защипало.
Они вошли в дом, который показался им совсем маленьким, тесным. Зоя быстро собрала на стол из того, что они привезли, вышла в огород, который Евдокия уже почти не обрабатывала, только сажала помидоры, огурцы да лук.
Сразу после ужина Петр заявил, что будет строить новый дом. Евдокия спросила, где он собирается ставить его.
- Тут будешь, на этом дворе, или где в другом месте?
- Не знаю пока, мама, - отвечал Петр, - тут вроде тесновато, но если снести старый, то места, конечно, прибавится.
Евдокия сидела, сложив руки под грудью, покачивая головой:
- Всех вырастил этот дом, а теперь его на слом... Так со мной вместе с сноси, сынок!
- Мама, я еще не решил ничего, что ты причитаешь?- ответил Петр и вышел во двор.
... С тех пор прошло много времени. Встал во дворе дом, рядом со старым, который казался теперь маленьким и неказистым, появился гараж, в котором стоял тот самый мотоцикл, о котором мечтал Петр.
В шестидесятом родилась дочка, Леночка. Петр души в ней не чаял! Она была похожа на него: такая же черноглазая, шустрая, с вьющимися волосами.
Во дворе было все: и колодец, и погреб, и летний душ, и даже дорожки были вымощены камнем и битым кирпичом.
- Хозяин! – говорили о Петре в селе.
Правда, пожить с детьми Евдокии пришлось недолго. Она умерла через год после постройки дома. И теперь старый дом, в котором Зоя устроила что-то вроде летней кухни и кладовки одновременно, напоминал о том, что в нем когда-то тоже кипела жизнь.
... Надежда очень нравилась Зое. Впервые они познакомились на их свадьбе. Тогда Зоя удивилась, насколько разные были они с Николаем и внешне, и по характеру. Но уже на следующий день она сама влюбилась в Надю - это был настолько приятный человек, что не любить ее было невозможно.
Своих родителей Надя потеряла еще в юности, других родственников у нее не было. Может быть, поэтому, а может, и по каким-то другим причинам – но родственников Николая она искренне любила, поздравляла со всеми праздниками, писала письма и всячески содействовала встречам.
Когда Николай с Надеждой приезжали, всех ждали подарки. Так было и на этот раз. Во двор въехал голубой «Москвич».
- О, Николай, ну ты теперь вообще, как настоящий начальник, – вышел навстречу брату Петр. - Очень красивая машина, а по управлению как?
- Ну, точно не как трактор, в моторе сорок пять лошадок, по трассе девяносто шла легко. Может, и больше могла бы, но Надюша у меня боялась, приходилось притормаживать – с гордостью рассказывал Николай.
Надя выгружала из пакетов и сумок пакеты с конфетами, колбасу, сыр, всякие баночки.
Напоследок она достала флакон духов для Зои, футболки для мальчишек и очень красивую кофточку для Леночки.
- Господи, Надя, ты где взяла такую красоту, это ж произведение искусства!
- Да брось, это я сама крючком связала.
- Ничего себе, это же неописуемая красота, спасибо тебе большое! Ну мы тоже с Петром вам уже наготовили, возьмете картошки, кур, соленья там разного.
Надежда засмеялась:
– Мы только приехали, а ты уже нас на обратную дорогу грузишь. Но возьмем все, отказываться не будем, твои закрутки – это просто пальчики оближешь!
После ужина, мужчины возились возле машины, Николай что-то рассказывал Петру о двигателе, женщины сидели в маленькой беседке во дворе.
- Ну как вы живете? – спросила Надя – Петро успокоился?
- Ой, Надюша, сложно все, вроде и не бегает уже туда, а все равно чувствую – не со мной он сердцем, не со мной.
Последний раз они виделись с Надеждой год назад, на майские праздники. Вот тогда Зоя и рассказала Наде, что семья ее трещит по швам, что связался Петр с Веркой Пантелеевой, молодой вдовой, и почти открыто стал ездить к ней на мотоцикле. Подъехав ко двору, он сигналил ей, Верка выбегала, садилась в коляску, и они уезжали куда-то за село.