Нельзя сказать, что султанша, привыкшая жить в роскоши, осталась в восторге, увидев, в каких ей придется жить условиях. Все-так правильно это место называли Дворцом слез. Здесь и верно все скрипело, стонало и плакало. Странно, что никто прежде не озадачился провести здесь реконструкцию или обычный ремонт. Впрочем, не удивительно. Кому это было делать? Когда человек находится на вершине власти, он редко вспоминает о страждущих... А когда ее нет, на какие-то преобразования сил и желания не имеется.
В принципе, сетовать на условия проживания во дворце плохие, лично ей было нельзя. Пусть и похуже, чем в Топкапы, но не так уж и плохо. По крайней мере, ее покои были светлыми и теплыми.
Другой вопрос — обитательницы дворца. Некогда прекрасные девушки уже совсем не напоминали прекрасных гурий и пери. Они, словно тени, бродили по темным переходам и явно не знали, чем себя занять. После общения с ними Кесем всегда спешила к зеркалу: не заразилась ли от них старостью и унынием?
Красотки изнывали от безделья и тихо угасали. Да и запах во помещениях стоял какой-то затхлый, так пахнут обычно старые и больные люди. Поэтому, первое, что распорядилась сделать по приезду, так это немедленно проветрить все помещения и высушить все вещи, особенно ковры. Потом отправилась осмотреть свои покои. Ей предложили занять те, что прежде принадлежали Халиме-султан, но она отрицательно покачала головой. В душе была уверена: эта женщина довольно скоро вернется обратно и что тогда? Этому пусть все останется, как есть. Она будет жить в покоях Сафие-султан и плевать ей на рассказы о привидениях, которые постоянно там замечают.
Как ее всегда учили: надо искать положительное, а оно имелось. Девочки были с ней, с пособия не сняли. Опять же, находясь на расстоянии от Топкапы, Кесем могла делать все, что посчитает нужным, естественно, не забывая об осторожности. Ибо ее сыновья, ее дорогие мальчики остались заложниками во дворце, общаться с ними не позволялось, а шелковая удавка реально висела над каждым из них. Немного успокаивало лишь одно: детей у Мустафы не было, следовательно, дата казни отодвинется. Но как долго ли это будет продолжаться, сказать сложно… Никто не знает, что в голове у нового падишаха!
В одном сомнений не имелось: он явно страдает безумием. Одно время ей думалось, что притворяется, умело играет роль, но вскоре стало ясно — Мустафа болен. Трудно сказать, что так сильно сказалось на его здоровье: постоянное ожидание казни или дурная наследственность. Радовало только одно: он вел себя не агрессивно по отношению к окружающим. Кстати, подобного нельзя было сказать о втором претенденте — шехзаде Османе. Этот юноша только что с кулаками на окружающих не набрасывался...
Получив неограниченную власть и, не взирая на своей недуг прекрасно понимая это, Мустафа оставался добрым и ласковым. Любил наблюдать за постановками народного театра на центральной площади города, а потом сам повторял понравившиеся моменты. Еще ему нравилось совершать прогулки на кладбище. Однажды, еще в бытность шехзаде, признался ей по секрету: только среди надгробий чувствует себя защищенным и не беспокоится за свою жизнь… Бедолага, едва не вскрикнула с жалостью Кесем, услышав эти слова. Как же тебе тяжело по жизни приходится!
Еще Мустафе нравилось катался на лодке по морю и кидал золотые монеты рыбам. Он приходил в восторг, когда эти глупые создания подплывали к нему и высовывали из воды свои тупые головы, желая поймать дорогую подачку. Иногда, после очередной морской прогулки, начинал проявлять характер и принимался требовать, чтобы его привезли на этой самой лодке во дворец. Слугам приходилось долго и терпеливо объяснять, что сделать это невозможно. Он с трудом соглашался, но с условием: лодку будут тащить за ним следом. Но в принципе, вреда от него никому не было.
Чего никак было нельзя сказать об его матушке Халиме-султан, из всех сил пытающейся примерить на себя роль валиде и желающей превзойти ненавистную свекровь Сафие-султан. Она даже стала носить столь любимые покойной жемчуга, словно от этого могло ума прибавиться! Верно говорят: бодливой корове Бог рогов не дает. В ее случае это касалось мозгов, которых явно не хватало…
Кесем тихо радовалась: все идет, так, как ожидалось! И молила небеса об одном: сохрани Аллах моих сыновей! Каждый день обращалась с этой просьбой к Хюррем-султан, уверенная, что услышит и не оставит ее детей. Великая Роксолана посылала ей видения, которые никак не могла расшифровать. Хасеки стояла, положив руки на головы двух мальчиков. Лиц их не было видно. Кто были эти шехзаде?
Верные люди, которыми она обзавелась за годы жизни во дворце, доносили: кизляр-ага, глава черных евнухов Мустафа-ага, развернулся по полной. Видимо, посчитав себя способным вершить судьбами сильных мира себя, стал активно распускать слухи о нездоровье султана. Он не уставал повторять, что новый правитель ведет себя смешно и неразумно. При этом постоянно подчеркивает — больной султан Мустафа стал лишь пешкой в руках Великого визиря Халила-паша и валиде Халиме-султан… Кстати, это соответствовало действительности.
Все это Кесем очень не нравилось. Ибо ей надо было дождаться, когда ситуация накалится до предела и все поймут: ее Мехмед, а не Осман, который стоял в списке раньше, должен занять престол. Но что она могла сделать? Заткнуть рот, находясь в Старом дворце, нереально. Пока у нее нет нужной власти, чтобы возглавить стаю. Оставалось только одно: наблюдать, как передерутся эти пауки в банке. Она прекрасно понимала: пока идет яростная борьба, ее мальчики находятся в относительной безопасности.
Вполне ожидаемо, речи Мустафы-аги довольно быстро принесли нужный результат. Прошло чуть более трех месяцев и Мустафа был низвергнут, Халиме-султан отправилась в свои покои, которые ожидали ее в Старом дворце, а на трон уселся четырнадцатилетний Осман. Кесем старательно изображала радость, но в душе жутко боялась этого мальчика. Ибо слишком хорошо знала его с самого детства.
Старики шептались: не будет добра этому султану! Сама погода встречает его холодом и студеным ветром… Того и гляди сдует торжественную процессию! А старая калфа, которая, если верить слухам, помнит саму Хюррем-султан, хотя так долго не живут, и вовсе сказала, что новому султану не долго быть у власти. Ибо в недобрый час он пришел к власти. А дабы никто не сомневался, приводила примеры: в Константинополе под воду ушел район Бедестан и прилегающие к нему кварталы. Никогда в столице подобного прежде не случалось... Потом началась чума, а вскоре замерз Босфор и можно было пешком ходить по воде от Ускюдара до Бешикташа. Корабли не могли зайти в порт и цены на продукты выросли настолько, что многие просто не могли покупать хлеб. Начался голод…
Каждый день Кесем с замиранием ожидала новостей из дворца, порой даже хотелось выть от собственного бессилия. Если бы это помогло, делала бы подобное в день несколько раз.
Публикация по теме: Одинокая волчица, часть 36
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке