В хоккей может и не играет, но в рядах Советской Армии таковые встречались и нередко. Себя не отношу к смелым и отважным, случалось не раз поджилки тряслись... Нам показывали документальные фильмы про армию Соединенных Штатов, про Народно-Освободительную армию Китая. После просмотра обсуждали с товарищами. Особенно моих друзей впечатляли китайцы, разрубающие кирпичи и доски голыми руками. На их опасения от такой встречи внушал, что до Чукотки китайцы не дойдут, а, если и случиться такая встреча, то я десять раз убью китайца прежде, чем он отсечет мне голову ладошкой, добежав до моего окопа. Меня больше страшили американцы - здоровенные негры, вооруженные до зубов. Но вот минул год моей службы и как-то сразу стал относиться наплевательски ко всем вероятным противникам. Ну случиться войнушка, так случиться... Буду сидеть с карабином и стрелять, пока патронов хватит. На вопросы господ офицеров о войне стал отвечать:
- Да скорее бы...
- Почему?
- Получить новые сапоги да в плен сдаться.
Однако, заговорился. Пора вернуться к родным баранам, то бишь поговорить о трусости и трусах. Начнем с нижних чинов.
Был в нашем взводе некто Дьячков. Ни чем особым не отличался и из среды своих товарищей тоже не выделялся. Но вот стало ясно, что кто-то из взвода всех нас "закладывает" начальству, и, чем дальше, тем больше. Терпеть такое нельзя, поэтому были приняты активные контрразведывательные меры, которые через какое-то время показали нам на крысиную сущность Дьячка. Более того, нам его "слили" и наши друзья-офицеры. Ребята хотели набить ему морду, но я их остановил, объяснив, что нарываться на дисциплинарный батальон не стоит, а действовать нужно по уставу. Ждать пришлось недолго. На вечерней поверке оказалось, что молодой "сварной" под "шафе", а Валерка Бин вспомнил, что у Дьячка сегодня день рождение, а он дневальный по автопарку. "Сварного" в распоряжение дежурного по роте, а сами ринулись в автопарк. Не буду рассказывать о допросе "пленного", но когда Валерка замахнулся и произнес:
- Как бы врезал по морде!
Дьячок вжался всем телом в угол, выставил вперед ладошки и взвизгнул:
- Только не бейте!
Бить его никто и не собирался. Позвонили дежурному по части и сообщили. что в его наряде дневальный по автопарку пьян. Офицер желал замять скандал, но было сказано, что, если он не снимет рядового Дьячкова с наряда, то мы будем звонить командиру части. А дальше все пошло по написанному в уставе. Вот так я увидел гримасу трусости на лице, казалось бы нормального человека.
Однажды возвращался на "шишиге" с десятого причала. Старшим машины был зампотылу старший лейтенант Горбенко. Дорога с причала была насыпана из песка высотой полтора-два метра. Она была не широкая, а тут навстречу гражданский ЗиЛ-130. Пришлось взять чуть правее, и, край дороги под правым передним колесом осыпался. Машину затормозил, смотрю а Гога уже внизу в пяти метрах впереди и орет испуганным голосом:
- Назад! Назад сдавай!
Надо же, я глазом моргнуть не успел, а этот жирный боров уже катапультировался. Правая дверца открыта и мне до нее не дотянуться.
- Товарищ старший лейтенант, Вы дверцу-то закройте.
Гога осторожно крадучись приблизился к буферу, вытянулся, на сколько мог, толкнул дверцу и отпрыгнул. Откуда у неповоротливого толстяка прыть взялась? Попробовал назад, да куда там - под задним колесом песок начинает сползать вниз. Так недолго и машину перевернуть, а старлей не унимается, на визг переходит, требуя двигать автомобиль назад. Включил первую, вывернул колеса вправо и под истошные вопли Гоги, съехал вниз. Останавливаться не стал, а проехал метров тридцать-сорок, вышел на дорогу и остановился - пусть пробежит, жир растрясет и нервы успокоит.
Командиром приемного радиоцентра был майор Монт, уставник и служака. Зачем ему понадобилось в первый дивизион, не знаю. А я уже сутки из-за руля не вылазил - ни пожрать толком, ни поспать. Но лучше вторые сутки крутить баранку, чем быть в части с "дедами" - десять рыл из Приморья, из которых нормальными людьми были двое или трое. Дорога длинная, но беда, что отлив только-только начался, а вдоль крутого берега огромные валуны. Сунулся объезжать их по воде, а майор вопит, что нас в море унесет. Попытался вторую кучу булыжников объехать морем, те же вопли и приказ не сметь лезти в воду. Вот и пришлось на первой пониженной карабкаться через валуны, со страхом раздавить какой-нибудь из мостов или раздатку. Так и пилили до речки, которую форсировали уже по полному отливу. А назад пришлось эту речку форсировать по приливу. Майор сидел тихо, а я смотрел, как вода скрывает переднее колесо и облегченно вздохнул, увидев, что машина пошла вверх. Почему здесь майор не вопил? Не ждать же шесть часов отлива. Да на этот раз он сидел к берегу, а к морю я, простой солдат, жизнь которого, в сравнении с майорской, малоценна.
