Как бы ни любила София свою девочку, как бы ни старалась защитить от бед, Зоя не сможет забыть, что ее родила другая мать. С одной стороны, она хочет стать родной дочерью Софии, с другой стороны, не может никак забыть о той, которая ее родила.
Серега, возил не только колхозное начальство, его еще и прикрепили к техникуму. Мотался целый день то за одним, то за другим. Устал, как собака. Только собрался пойти домой, выпить по стопочке с молодой женой и завалиться в кровать, Александр Михайлович бежит. Надо роженицу везти в город.
Ладно бы свою женщину, из своего колхоза. Нет же, Нюрку, что давным-давно в селе не живет. Как откажешь, поехал. Вернулся, а Люська его с молодежью танцует. Руки кверху поднимает, бедрами виляет, раскраснелась вся. Ох, разозлился Серега. Сохватал первую попавшуюся студентку в охапку и потащил танцевать.
Девка-то оказалась горячая, подвыпившая что ли? Прижимается всем своим молодым тугим телом, в глаза заглядывает, щурится, смотрит на него, как кошка на кусок сала. Серега и поплыл, в голове туман, в животе жар, руки сами собой, спустились ниже талии девушки.
Только Люська не из тех, кто свое отдает. Не успела закончиться музыка, она оказалась рядом со своим муженьком, дернула девицу за плечо
- Ах, ты малолетка дешевая! Ты чего на чужих мужей вешаешься, я тебе сейчас покажу, я тебя отучу обжиматься с женатыми.
Девица оказалась тоже не из робких
- На нем клейма не стоит, не написано на лбу, что женатый
- А без этого ты не знаешь, что у Сереги жена есть
- Знаю и что? Он твой крепостной что ли? Серега свободный человек, сегодня он твой, завтра мой.
Дело едва не дошло до драки. Девочки из группы увели студентку, Серега повел свою объясняться в парк. Долго объяснялся, словами и действиями. Усилия его не прошли даром. Он был прощен и вознагражден.
Идет Серега домой в обнимку со своей Люськой. Народ тоже весь со смехом, с шутками двинулся с выпускного вечера по общежитиям, по домам. Тут крики: «Пожар, пожар!» Кинулись тушить. Потушили. Теперь уж точно, домой и по стопочке холодненькой, что остывает на льду в погребе. Теперь уж никто не помешает.
Не зря говорится: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!» Что ты будешь делать? Снова Александр Михайлович, не дна ему, не покрышки!
- Серега, выручай, брат! Зойка моя на пожаре обгорела.
Люська, ойкнув, выскользнула из-под руки мужа
- Сереженька, езжай, да скорее. Сильно обгорела? Как она умудрилась?
- Ничего не знаю, Людмила, все потом. Сергей, пошли!
Серега вел машину осторожно, чтобы лишний раз не тряхануть. Только плохо это получалось, не дорога, а сплошное полотно из ям и рытвин. Александр всю дорогу держал дочь на вытянутых руках, чтобы не причинять ей лишнюю боль. София осторожно придерживала дочь за спинку, вздрагивая от каждого стона дочери.
В отделении Скорой помощи Зою осмотрели, вызвали хирурга. Худой, длинный мужчина, в роговых очках на крючковатом носу, склонился над дрожащей девочкой.
- Так-с, так-сс, так-ссс! Посмотрим, посмотрим-с, что тут у нас. Эх, родители! Куда только вы смотрите? Ничего, милая, сейчас тетя сделает тебе маленький укольчик, и ножки твои перестанут болеть. Альбина, обезболивающий быстренько!
Вы отец? Несите дочку в хирургическое отделение. Сейчас я приду и обработаю ее ноги, придется оставить ее отделении. Что могу сказать? Ожоги обширные, но не глубокие. Шрамы будут, но, со временем они сойдут.
Александр отнес Зою в хирургическое отделение, ее там сразу забрали и унесли в перевязочную. Они с Софией потоптались в коридоре, пока не вышла санитарка и не попросила их, вон!
- Чего тут толчетесь? Время за полночь, мне отделение закрывать надо. Как проходной двор, ходят и ходят. Приспичит притащится прямо сейчас, будто до утра подождать не могут.
Серега ждал их внизу, вышагивая вокруг своей машины.
- В отделении оставили? Как она?
София пожала плечами, вздохнула тяжело
- Оставили. Сейчас она в перевязочной. Бедная моя девочка! Тут руку обожжешь, не знаешь, куда деваться от боли. Представляю, какие у нее-то боли.
Обратно доехали быстро. Сергей гнал машину во весь опор. В детской половине дома Татаринцевых горел свет. Мартин не спал. Увидев вошедших родителей, Мартин соскочил с кровати
- Мама, папа! Это я!
София села на кровать, откуда только что встал Мартин
- Что ты, сынок?
- Я виноват в пожаре и в том, что Зоинька получила ожоги.
- Что ты говоришь, Мартин? Ты, о чем?
- Сейчас скажу. Я искал Зою. Нашел в старом общежитии. Они с Лариской и с двумя пацанами сидели там, на ящике стояла керосиновая лампа. Я подкрался и крикнул: «Что вы тут делаете?» Они испугались, соскочили, кто-то задел лампу, она упала, и Зойка загорелась.
Мам, что я наделал! Теперь наша Зоинька может остаться хромой, а меня посадят в тюрьму.
- За что тебя садить, сынок? Ты не специально поджигал эти развалины. Зоя хромать не будет. Врач сказал, что ожоги не тяжелые. Кстати, что ребята делали там ночью?
- Они играли в партизан. Там у них был штаб. Задержались, потому что ты разрешила нам подольше погулять.
Александр подошел к сыну, притянул к себе, потрепал по голове
- Не надо винить себя, Мартин! Такая уж она Зоя, у нее талант притягивать к себе неприятности. Она их прямо старательно ищет и находит. Дело ли, девчонке двенадцать лет, а она ночью, с парнями, в развалинах рассиживается.
Ложись, сынок, спать. Скоро светать будет. София, пойдем тоже, ложиться будем. Надо хоть немного поспать.
Александр уснул сразу, но Софии так и не удалось заснуть. Дочка первый раз одна с чужими людьми. Как, наверно, ей больно и страшно, мамы нет рядом, чтобы утешить и пожалеть.
Софии всегда казалось, она не выделяет ни которого из своих детей, но с сына спрашивает больше, потому что он старший. В эту ночь она много думала и поняла, почему Зоя ведет себя так. Она считает, София к Мартину относится требовательнее и строже, потому что он ей родной.
Зоя своим непослушанием хочет показать ей, что тоже хочет быть родной дочерью. Ей не нужна от Софии жалость, ей нужна любовь. Ох, Зоя, Зоинька, доченька, как не жалеть тебя, когда в глубине глаз твоих живет печаль.
Как бы ни любила София свою девочку, как бы ни старалась защитить от бед, Зоя не сможет забыть, что ее родила другая мать. С одной стороны, она хочет стать родной дочерью Софии, с другой стороны, не может никак забыть о той, которая ее родила.
Отсюда все ее выкрутасы, отсюда непослушание. Сейчас ей трудно разобраться в себе, но пройдет время, Зоя станет постарше и поймет, кем ей приходится на самом деле София. Пока не настало это время, нужно просто ее любить. Любить такую, какая она есть, на то ты и мать, София.
Продолжение здесь: Глава 65