Валентина переоделась и вместе с девочками стала готовить ужин. Клавдия с горечью смотрела на то, как ее внучки оживленно щебетали с Валентиной, не обращая внимания на свою мать. Как же случилось, что дочка оказалась одна, несмотря на то, что родила двоих детей? Клавдия незаметно вздохнула, вышла на улицу.
Василий поправлял забор, отгораживающий двор от огорода – недавно ветер повалил старый абрикос, росший на краю огорода, а он упал прямо на забор. Клавдия пыталась кое-как поправить, чтобы куры не лезли на грядки, но получилось неважно. Василий сразу увидел это и, не говоря ни слова, достал инструменты, которые сам же и привез сюда, и стал исправлять.
Наталья подошла к нему, стала, облокотясь на уцелевшую часть забора, приняв как можно более соблазнительный вид.
- Как живешь, Вася? – вкрадчиво спросила она. – Давно не виделись, ты так изменился.
- Ты тоже изменилась, - проговорил Василий, не глядя на нее. – Постарела, - жестко сказал он. – Где живешь?
- Да так, кое-где. Вообще-то у меня все в порядке, Вася. У тебя, я смотрю, тоже. Как тебе Валька?
- Валя? Хорошая женщина, девочки ее любят
- А ты?
Василий выпрямился, прямо глянул в лицо бывшей.
- Слушай, Наталья, чего тебе надо?
- А ты помнишь, как мы встречались? Ты тогда готов был для меня на все! Помнишь?
- Я все помню, помню и то, как ты бросала нас и убегала к своему Сергею. А потом и вовсе исчезла вместе с детьми. Я тогда чуть с ума не сошел! А еще помню, как сочинял для детей сказки о том, где их мама и почему она не идет к ним. Еще рассказывать?
Наталья подошла совсем близко к Василию, взялась за пуговицу его рубашки и, глядя прямо в глаза, проговорила негромким голосом:
- А если бы начать все сначала, ты согласился бы? Ты, я и девочки?
Василий мягко отстранился от нее, убрал ее пальцы от пуговиц:
- Нет, не согласился бы! Ни за что!
- А что ты нашел в этой замухрышке? Никто в селе не обращал на нее внимания. А ты подобрал. Ведь ни кожи, ни рожи не было.
- Она женщина, прекрасный человек! Она любит меня.
- А ты ее? Ты ведь врешь, что забыл меня. Я видела, как ты взглянул на меня, когда увидел. Ты ведь любил меня!
- Да, Наташа, я любил тебя, верил, что Николай тебя обижает, что он ужасный человек. Теперь я знаю и тебя, и Николая. Так что давай решим, что мы сказали друг другу все, что нужно. У меня есть жена, которую я люблю. Да, люблю, - повторил Василий, увидев, как Наталья усмехнулась при этом слове. – И у нас будет ребенок.
Наталья кипела от злости. Ей пришлось выслушать все это в ее доме! Она резко повернулась и пошла в дом. На пороге она встретилась с матерью.
- Мама, они долго будут здесь? - с расстановкой спросила она.
- Но Наташа, - растерялась мать, - они ведь приехали к девочкам...
- Ладно, Василий - к дочкам, а эта? Пусть идет в свой дом! Чтоб духу ее здесь не было! – уже почти кричала она.
Мать покачала головой:
- Наташа, Наташа, что ты делаешь? Неужели ты думаешь, что они останутся здесь, если уйдет Валя?
Она горько покачала головой:
- Они уйдут вместе с ней – и Вася, и девочки! И останемся мы вдвоем в пустом доме.
- И пусть уходят, пусть убираются все! – уже кричала Наталья.
... Петр курил во дворе. Он совсем не ожидал от Зои такого взрыва. Надо же – она решила, что ему нужно! Значит, он должен бросить дом, ради которого столько горбатился на шахтах, на целине, и уйти куда-то? Не много ли берет на себя Зоя? Он бросил окурок, растер его. Уверенно вошел в дом. Зоя, Лена и Витя сидели в кухне за столом и одновременно повернулись в его сторону. Петр взглянул в глаза дочки, широко открытые, немного испуганные, и вдруг ему стало стыдно. Ведь они все слышат, все понимают! Он как-то забыл о том, что они растут и живут не отдельно от всех, а среди людей, которые не всегда бывают добрые...
Петр повернулся и пошел в ванную. Встал над раковиной, взглянул в зеркало. Каждый день смотрится в него, когда умывается, бреется, но сейчас посмотрел впервые по-другому. Черные глаза, пристально вглядывающиеся в свое лицо, над ними – брови, когда-то тоже черные, а теперь наполовину седые, седина на висках, да и чуб уже весь в светлых ниточках... Вот это да! Седина в бороду? Он вдруг посмотрел на себя будто со стороны. Получалось не очень красиво: мужик не первой молодости, а бегает за бабой, как молодой. Уже ведь сыновья скоро жениться будут...
Петр умылся, вытер лицо и, не глядя в зеркало, будто оттуда на него смотрел бы кто-то другой, вышел в кухню.
На столе уже стояла тарелка для него. Он сел, Зоя положила ему картошку, котлету, пододвинула тарелку с огурцами. Петр начал было есть, но вдруг положил вилку.
- Мать, нету у нас чего-нибудь...
Он пальцами показал, чего хотел бы. Зоя поняла, что сейчас в душе у него что-то происходит, встала, молча достала стопку, бутылку водки. Петр налил, выпил, продолжил есть. Дети, закончив ужин, ушли к телевизору.
Оставшись вдвоем, Петр встал, поставил на стол еще одну стопку, налил, пододвинул Зое.
- Зоя, - неуверенно начал он, - давай выпьем сейчас за нас. За тебя и меня.
Он запнулся, не зная, что сказать дальше. Зоя молчала, перебирая пальцами грани стопки.
- А где сейчас мы, Петя? Где ты? Где я? Между нами ведь постоянно она...
- Кто она? Верка, что ли? – Петр положил руку на руку Зои. – Нету никакой Верки!
- Да при чем тут Верка? – вздохнула Зоя. – Измена между нами, Петя. Твоя измена. А Веркой ее зовут или как-то по-другому... Выглядывает она отовсюду – серая, седая уже, а все лезет. Зоя залпом выпила водку, встала и вышла из кухни.