Глава 27
Сегодня вся команда в сборе, поскольку я и ещё один мой коллега будем присутствовать на операции, а остальные поддерживать здесь всё в рабочем состоянии. Вместе с нашими четырьмя ассистентами это не должно быть слишком сложно.
– Доброе утро! – говорю с улыбкой, входя в ординаторскую.
– Привет, Бэмби. Как твои дела, всё хорошо? – спрашивает Анна.
– Спасибо! Приятно видеть тебя посвежевшей. Как отпуск? Судя по твоему загару, прошёл на отлично? – приветствую коллегу. Анна Прохорова работает в нашем отделении всего год, но уже зарекомендовала себя с лучшей стороны. Она очень ответственная, пунктуальная. «Гранину наверняка должна понравиться», – думаю про себя.
– Всё прекрасно! Купалась в Красном море, каталась на верблюдах, ела экзотические фрукты, посмотрела пирамиды и много всяких египетских древностей, – отвечает Анна.
Я за неё могу только порадоваться. Мне до следующего отпуска ещё очень далеко. И не факт, что смогу поехать за границу. Едва ли отпустят. В прошлые две недели только выбралась за пределы Питера, как начали названивать. То им подскажи, это им рекомендуй. Надо было телефон отключить. Но не могу. Речь ведь идёт о пациентах. Потому Ане приходится только завидовать. По-белому, конечно. Мы весело щебечем пару минут, а потом вместе с коллегами обсуждаем план на сегодня.
– Я действительно с нетерпением жду операции, – говорю, потирая руки.
– Здравствуйте, коллеги. Как у вас дела? – наши милые посиделки прерывает появление главврача.
– Доброе утро, Никита Михайлович, – здоровается с ним Аня, и Гранин с интересом на неё смотрит.
– Разрешите вам представить, – говорю поспешно. – Анна Николаевна Прохорова, терапевт. Сотрудник моего отделения.
– Очень приятно познакомиться, – вежливо, но без особого «мужского» энтузиазма говорит Гранин и пожимает Ане руку.
– Мы сейчас проводим собрание, – объясняю ему.
– Очень хорошо. Если вы не против, я послушаю, – говорит главврач и садится за стол к нашим коллегам.
«Я против, но ты ведь всё равно не уйдёшь, – думаю про себя. – А как было бы хорошо заявить при всех: «Нет, доктор Гранин. Это моё отделение, вы здесь лишний. Уходите». Представляю, как бы он вытаращил глаза. И остальные тоже». Но вместо этого приходится продолжать.
– Хорошо, тогда я начну, – подхожу к доске объявлений, на которой указаны наши пациенты. – Ромашина проводит обследование пациента Иванова в палате № 4. У него подозрение на пиелонефрит, – я смотрю на неё, и она нетерпеливо кивает. – В палате № 9 у нас со вчерашней ночи Василий Ломов. Ему 22 года, перебегал дорогу в неположенном месте, его сбил грузовик. Парень подключён к аппарату искусственной вентиляции лёгких, и его кровообращение, мягко говоря, нестабильно. Проверяйте каждые 30 минут.
Я смотрю на Лидию Туманову, ещё одну мою коллегу, и она делает заметки.
– Состояние Евгении Петровны из палаты № 6 стабилизировалось. У неё был инфаркт миокарда. Можем отправлять в кардиологию. Но перед этим снова нужно измерить её давление и пульс, они не внушают доверия. К тому же сахарный диабет второго типа. Нужно внимательнее. Лидия Борисовна, прошу, продолжайте. Да, и на время моего отсутствия она – главная.
Туманова распределяет медперсонал по другим пациентам. В конце говорит:
– Эллина Родионовна с 10 часов отправится в хирургическое отделение участвовать в многоорганной трансплантации. Поэтому звонить ей не нужно. Все вопросы ко мне, – закончив, она вопросительно смотрит на меня, а затем на Джоанну, и я благодарно киваю ей в ответ. Причина проста: Лида подменит меня на ответственном посту, но ей за это никто платить, конечно, не будет. Для неё это дружеская помощь и опыт.
– Отлично, – говорит Гранин, вставая. – Значит, вы, Эллина Родионовна, присоединитесь ко мне, чтобы подготовиться?
Киваю и иду следом. У нас назначена встреча со всеми 14 врачами, которые принимают участие в операции. Сама процедура назначена на 20 часов, и я замечаю, что всё больше нервничаю. Немного успокаиваюсь во время консилиума, во время которого Валерьян Эдуардович Заславский подробно рассказывает о том, что предстоит сделать. Задача очень сложная: пациент – 12-летняя девочка с наследственным системным муковисцидозом.
– Напомню, коллеги, – сказал завотделением. – Это заболевание, обусловленное системной дисфункцией желёз внешней секреции. В начальной стадии болезнь протекала малозаметно. Характерные нарушения функции печени и лёгких себя не проявляли. Перелом в развитии заболевания наступил, когда ребёнку исполнилось десять. Стал прогрессировать цирроз печени, через полгода начали сдавать лёгкие. Летом текущего года девочка поступила на плановый контроль. Её состояние стало ухудшаться. Был диагностирован гепатопульмональный синдром, то есть нарушение работы лёгких в сочетании с хроническим заболеванием печени. Ребёнку выдали направление к нам.
Заславской перевёл дыхание, отпил воды и продолжил.
– Так вот, коллеги. Когда Маша поступила к нам…
Я невольно вздрогнула. Так девочку зовут Маша… Тёзка моей подруги, значит.
– … у неё, помимо цирроза и увеличенной селезёнки, на первый план стала выходить дыхательная недостаточность. Стало очевидно, что с такими лёгкими трансплантация печени невозможна. Мы стали изучать возможности сделать сочетанную пересадку печени и лёгких, хотя в мире не было ни одной успешной операции у ребёнка такого возраста. Собственно, и попыток было всего несколько. Мы посмотрели во всех регистрах. За четверть века сделано около ста подобных операций, в группе до 13 лет всего пять попыток. Причём в большинстве сначала пересаживали лёгкие.
Доктор Заславский оторвался от доклада и почему-то внимательно посмотрел на меня. Стало как-то неуютно. Вспомнились его слова, что из меня хороший бы хирург получится. Может, он и теперь так думает? Или просто комплимент сделал? Но завотделением вернулся к документу.
– Одной из самых больших сложностей при подготовке оказался поиск подходящих органов. Вес девочки в настоящее время составляет всего 40 килограммов. Как только нашёлся подходящий донор, мы решили провести операцию. Нам нужно было тщательно спланировать действия медперсонала, скоординировать несколько бригад хирургов. Всё это готово, и я считаю, мы можем выполнить сложную задачу. Подчеркну, что оригинальный протокол, разработанный в НМИЦ им. В.И. Шумакова, предусматривает все детали операции.
За этим последовал тщательный разбор протокола, чтобы каждый участник операции знал, какие действия должен выполнить и в какое время. Когда всё завершилось, доктор Заславский сказал:
– Ну, коллеги, с Богом! – и первым пошёл готовиться.