-Ну и для чего же? Скажи, а то я ж ведь не все о себе знаю, - Раэ начал уже раздражаться от того, что эта девица строит из себя невесть что и говорит загадками.
Марморин опять отбросила от лица взлохмаченные волосы и картинно устроилась на бортике фонтана. Ну да, она думала, что сейчас хорошо смотрится, и как ей идет перекинутая на один бок грива волос. Только вот ее желание позировать все портило.
-Ты отлично знаешь, почему, - сказала она.
-Ну, - развел руками Раэ, - я-то знаю. Это все ее блажь… но вы-то называете блажь иначе.
-Блажь? – повторила Марморин, - а, ну да… постой-постой…
Она вытянула шею, словно хотела через пол-оранжереи что-то высмотреть в Раэ.
-Постой-постой, ты и в самом деле не знаешь, зачем ты своей ведьме? О, ты и в самом деле не знаешь! Небось, объясняешь себе это как-то иначе – что она тебя желает, да?
-Кажется, я тебе ответил на этот вопрос.
Марморин злорадно хохотнула, и показала чуть кривоватые зубки.
-А, ну конечно! Ты, небось, возомнил о себе, что ты ей нравишься? При твоем-то росте? И этом вздернутом носе?
-А, ну да, еще у меня ноги коротки, - ехидно добавил Раэ, - просто моей ведьме нравится уродство.
-Ха! Нет, дурачок, - Марморин не заметила насмешливости собеседника, - твоей ведьме нравятся видные колдуны. Вроде Согди Барта. В городе болтают, что она с ним проводит довольно много времени…
И она испытующе глянула на Раэ, может, в ожидании, что он сейчас рухнет как подкошенный от жестоко пущенной стрелы. Охотнику пришлось ждать, что она скажет. В своей самонадеянности Марморин, скорое всего, прочла на его лице то, что хотела. И, довольная, свесила ноги с бортика фонтана, приняла еще одну картинную позу, как бы поворачивая наконечник в ране, чтобы та не закрылась.
-А ты, небось, думал, что можешь быть сам по себе сколько-то привлекателен для какой-нибудь ведьмы? Небось, мнил себя великим покорителем после того, что с тобой развлекается этрарская поганка, и такая девушка, как я, хотела уделить тебе часок? Поверь, мне бы это удовольствия не доставило… Тебя просто используют, белобрысый, только на это ты и годен. Чтобы с тебя хоть что-то получить.
«А, ну да, - спохватился Раэ. – она ж должна быть недовольна тем, что ее отверг какой-то простец»…
- Знаешь, чем я занимаюсь в ковене? – продолжила Марморин, явно желая гвоздить и гвоздить простеца.
-Да мне как-то все равно…
-Так вот, я чующая.
Раэ смолчал. Это ему ни о чем не говорило, а обнаруживать свое неведение перед этой пигалицей он не хотел. Еще чего доброго выше нос задерет.
-Так вот, я могу сразу определить, из какого простеца какой колдун выйдет. И я вижу, что выйдет из тебя. Есть и другие чующие. Они смотрят на тебя и злятся, что какая-то этрарская поганка поймала тебя раньше… Вон, подойди к рабатке, - сказала Марморин, меняя разговор.
-Зачем? – спросил Раэ.
-Привыкай меня слушаться, - сказала Марморин, - подойди-подойди. И глянь…
Раэ почему-то вспомнилась Ида, которая мнила себя умнее и ловчее Мурчин. Вспомнилась Мийя. Вспомнилась Лиота. Всем им самомнение застило глаза... Что ж, Раэ даже начал понимать, как управляться с ведьмами.
Больше забавляясь, чем и в самом деле слушаясь, Раэ подошел к рабатке, что шла по левую сторону от дорожки через всю оранжерею и склонился над ней, уперев руки в колени. Его при этом слегка шатнуло: ох он в последнее время разнежился и привык спать по ночам, а сейчас опять без сна...
-Что ты видишь? – спросила Марморин.
-Ну, мураву, - сказал Раэ. По грунту и в самом деле курчавилась нежная трава-мурава. Экая невидаль. Раэ часто видел ее по весне, и в лесах, и у болот. Ему почему-то вспомнилось второе название муравы – ведьмина лежанка. Никогда не нравилось такое название этой травы – ничего злого Раэ в ней не чуял.
-А еще что видишь?
-Все, больше ничего.
-А ты поройся в ней, поройся.
Раэ пожал плечами. Поворошил траву и в следующий миг ощутил как потянуло под грудиной. Что там? Он второй раз поворошил в том же месте, и ему открылся лист, похожий на голубое перо.
-Видишь? – спросила Марморин. Раэ поднял голову и удивился ее настороженно-жадному виду, - нашел чего?
Раэ указал пальцем на голубое перо непонятной травы, от которой тянуло под грудиной.
-Дай ее сюда, - потребовала Марморин.
-Так вырвать придется!
-Дай ее сюда!
-Так ведь накажут…
-Не накажут, дай сюда!
Раэ пожал плечами:
-Срывай сама.
-Ты сорви!
Позерство слетело с Марморин, она подошла к Раэ и жадно глянула ему в глаза:
-Опиши мне ее хотя бы…
-Зачем?
-Какого она цвета? – настаивала Марморин.
-А ты не видишь?
Кровь бросилась в надменное оливковое личико, и ведьма выпалила без обиняков:
-Да! Не вижу! Доволен?
-Так глаза разуй!
Марморин зашипела и попыталась оплести Раэ по лицу. Тот перехватил ее запястье. Коготки у нее были приличные, могли бы Раэ располосовать щеку.
-Еще раз так сделаешь – руку сломаю, - сказал он, немного подержал ее, чтобы Марморин ее попыталась выдернуть и не смогла, так, как учил Виррата. «Иные барышни настолько взбалмошны, что привыкли чуть что бить своих служанок, и порой распускают руки, когда их прогневят женихи, братья или мужья, а то и просто собеседники. Бить их в ответ в таком случае негоже, но силу показать надо. Просто стисните их запястье – только не сильно, чтоб потом барышня всем синяки под нос не совала, но и чтобы не могла выпустить руку. И держите, пока по-хорошему не попросит. И уж если этого не поймет, что нельзя кидаться с кулаками на тех, кто посильнее ее, то, значит, вы имеете дело с конченой дурой. С такой, что вам лучше от греха подальше подать на раздельное проживание, ну, или на размолвку».
Марморин несколько раз дернула руку и неожиданно жалобно взмолилась:
-Ну просто скажи мне, как она выглядит! Я действительно не вижу ее! Это же навья трава! Ее могут видеть только простецы из Семикняжия!
Раэ не выпустил ее руки и перевел взгляд на голубое перышко, которое торчало среди муравы.
-Впервые вижу такую траву. Шутишь, что ли?
-Нет! Сейчас полночь! Навий час! Эта оранжерея… она для того и создана, чтобы в мураве выходила навья трава! Только несколько простецов здесь умеют ее находить…
-Бред собачий, - буркнул Раэ, - ты хочешь сказать, что я вижу траву из нави, а ты нет?
-Ее могут видеть только семикняжцы, и то не все! – сказала Марморин, - а те, кого в утробе коснулось проклятие черного зимовника… и они выжили. Знаешь о таком проклятье? Ага, знаешь. по глазам вижу… и ты знаешь о себе, что прошел через него, да? Ну скажи, скажи, какого цвета она, как выглядит?
Раэ снова перевел взгляд на острый лазурный лист и… у него на глазах он исчез, как исчезали вужалки…
-Голубой и острый… был…
-А! – застонала Марморин, и от ее спеси не осталось и следа, - это же тирлич-трава! Трава перевоплощений! И ты… мне ее не сорвал!
И она попыталась ударить Раэ второй рукой. Тот ее поймал за второе запястье.
-Сама себя отлупи, - сказал он, и стряхнул ее в руках. Марморин стиснула кулаки, выпустила воздух сквозь зубы и прошипела:
-Слушай, белобрысый, завтра воробьиная ночь… пойдешь со мной на опушку леса за городом. И в навий час найдешь мне оковник! Или я… я продам тайну принца Лаара! Должна же я возместить себя за такую потерю! Тирлич… надо же! И зачем такому придурку такой дар? Вы же у себя в Семикняжии и не знаете до самой смерти, что у иных из вас есть такой дар! Да отпусти ты мои руки!
-Что вы тут делаете? – раздалось над их головами.
Марморин и Раэ разом глянули. Позади стоял, уперев руки в бока, Варью, и мерил взглядом их обоих. А Раэ продолжал держать ведьму за руки…
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. 20 глава.
