Рукият возилась на кухне, то и дело поглядывая на часы. Скоро вернётся из школы Катюшка, как всегда – с ворохом новостей и рассказов. В последнее время в них всё чаще фигурировал мальчик, который пришёл в их класс в начале четверти. Кажется, он нравился Кате, но подойти к нему и заговорить она стеснялась, а сам он пока держался отстранённо, привыкая к новой школе и новым одноклассникам. Что бы такое придумать, чтобы их подружить?
В комнате негромко мурлыкал телевизор – Катерина Григорьевна смотрела передачу о какой-то киноартистке, очень популярной лет тридцать назад. Вот Катюшка придёт, они вместе сядут обедать и…
- Дочка!!!
Рукият выронила ложку, которой помешивала суп, и кинулась на крик Катерины Григорьевны.
- Что, что такое, мама?
Старушка дрожащей рукой указала на экран.
…- в частной московской клинике «Претворение», - сообщал строгий диктор со скорбными нотками в голосе. – Около полудня возле входа на территорию клиники прозвучали выстрелы. По предварительным данным, имеются жертвы.
- Господи Иисусе, Царица Небесная, пресвятая Богородица… - шептала Катерина Григорьевна. – Спаси и помилуй…
Рукиша стояла, как громом поражённая. Потом встрепенулась и заметалась по комнате.
- Мама, там же Зёма… и Карина туда собиралась сегодня… Ох… И Костя там… И Женя…
- Езжай, дочка! – велела Катерина Григорьевна твёрдым голосом. – За нас не волнуйся. Только бога ради, звони нам, что и как, хорошо?
Рукиша подскочила к ней, быстро расцеловала. И бросилась в прихожую.
***
Марият и Заира возвращались домой – малыши, за которыми они присматривали, пока ходили в садик на «кратковременное пребывание», чтобы привыкнуть к новой обстановке, и девушки начинали работу в девять утра, а заканчивали в полдень. С апреля дети будут оставаться в саду уже до обеда, потом – на тихий час, а там и полный день не за горами…
Марият со смехом рассказывала о своём любимце – пухлощёком Васятке, который в первый же день заявил, что они с новой нянечкой тут «гьявные Койобки» и будут «везде кататься»… Они уже подходили к дому, когда из-за угла вылетела машина – синий «седан» – и с визгом затормозила возле них.
- Данка! – вскрикнула Заира. – Ты с ума сошла, так гонять?..
И осеклась, глядя на закушенную в кровь Данину губу, на расширенные голубые глаза. Рядом с ней сидела мертвенно-бледная Ася.
- У клиники «Претворение» сегодня была стрельба, - отрывисто сообщила Дана. – Число погибших уточняется. Мы сейчас по радио услышали…
- Аллах всемогущий… - ахнула Марият. – Девочки, вы туда?
- Залезайте, - кивнула Дана. И рванула с места, едва за подругами закрылась дверца машины.
Через двор пришлось ехать медленно, и девушки с трудом сдерживали нервную дрожь – скорее, скорее бы оказаться там, где их близким, возможно, нужна помощь!
- Смотрите, Рукиша, - вдруг сказала Ася. Они увидели, как Рукият выбежала из подъезда и помчалась к дворовой арке. Машина Даны нагнала её, и Заира открыла перед подругой дверцу. Та молча забралась внутрь.
- Ты знаешь? – всхлипнула Марият. Рукиша кивнула.
- Хорошо, что пробки уже рассосались, - пробормотала Дана, машинально стирая рукавом кровь с подбородка. – Ася, звони Саньке…
- Позвонила, - отозвалась Ася, не отрывая взгляда от дороги. – Сказал, что в курсе и тоже выезжает туда.
- А Жене звонили? – с тревогой спросила Заира.
- Да… - ответила Дана и медленно, трудно выдохнула. – Абонент… недоступен…
И мотнула головой, стряхивая с ресниц набежавшие слёзы. И снова закусила и без того истерзанную губу.
Девушки потрясённо смотрели на неё. Они ни разу не видели Данку плачущей. Весёлой, добродушной, сердитой, яростной, ехидной… но не перепуганной до слёз. Ася вспомнила слова покойного отца: «Самое страшное, дочка, - это когда плачет тот, кто всегда утешал других».
- Даночка, родная… - Ася положила ладонь на пальцы подруги, сведённые на рычаге переключения скоростей. – Мы пока ничего не знаем… Может, Женя вообще телефон дома забыл… Погоди волноваться… Рано думать о плохом, честное слово!
Дана шмыгнула носом. Голубой взгляд обрёл прежнюю сосредоточенность.
- Твоя правда, Асенька, - кивнула она. – Мне мама всегда говорила: «Не умирай раньше времени!» Слушай, не в службу – в дружбу, набери мою бабулю! Она наверняка уже знает – у нас дома радио постоянно работает. Предупреди, что мы все туда едем. И попроси позвонить деду Коле… вы же помните его? Ну вот. Пусть, если сможет, тоже подтянется…
Ася с готовностью схватила телефон, и Дана начала диктовать номер.
***
Мария Александровна и Степан сидели перед большим ноутбуком в библиотеке. Пользуясь тем, что Карина уехала за Заремой, они решили пока поискать ей подарок на свадьбу – что-нибудь нужное, полезное, обязательно красивое, но не какой-то там пылесборник, который только и будет стоять на полочке, «как чучундра», по выражению Степана. Перебирая закладки с интернет-магазинами, мужчина наткнулся на новостной сайт – и замер.
- Ох ты ж… м-м-мать…
«Уже достоверно известно, что стрельба, начавшаяся сегодня около полудня возле клиники «Претворение», привела к гибели, по меньшей мере, двух человек. Ещё один пострадавший находится в тяжёлом состоянии…»
- Стёпушка… - Мария Александровна бессильно опустила плечи и показалась мужчине не старой, а – дряхлой. – Стёпушка, что же это? Как же…
Тот вскочил, исчез за дверью и мгновение спустя принёс большую косметичку, где старая женщина хранила свои лекарства «на выход», чтобы можно было брать их с собой на улицу. Нашёл нитроглицерин, кое-как выцарапал таблетку из блистера.
- Вот… вот… Давайте под язык, вот так… Ох, чуяло моё сердце – неспроста был тот жучок! Надо ехать… А как я поеду, я же вас оставить не могу…
Он растерянно крутил головой, в глазах билась паника. Мария Александровна вдруг взяла его за запястье, и мужчина с изумлением понял, что рука её тверда.
- Нет, - возразила она неожиданно спокойно. – Мы не будем паниковать, Стёпушка. И нечего тебе сейчас там делать.
- Так хотя бы позвонить!..
- Им не до нас, - покачала головой Мария Александровна. – Там сейчас полиция, перепуганные пациенты, персонал… Незачем их дёргать. Принеси мне телефон, я Лизоньке позвоню. А ты свяжись с Сашей. Думаю, он тоже в курсе. От них и будем всё узнавать.
Она погладила его по руке. Пожилой мужчина в отчаянии посмотрел на неё.
- Мужайся, Стёпушка. Если наши родные в беде, мы должны быть для них опорой, а не бременем. Лучше выпей тоже… да вот хоть валерьянки. И даже мысли о плохом не смей допускать! Мы сильные, дорогой мой. Мы всё выдержим. Мы – семья.
