Мария сидела на ступеньках и думала о девочке. Ей лет восемнадцать, симпатичная. Когда ее только принесли и Мария осмотрела ее, у нее закрались страшные подозрения, что над девочкой было совершено насилие. В это не хотелось верить, но состояние девушки и характер травм прямо на это указывали. Кто мог тут такое сделать? Вроде все на виду, вроде все свои….
Конечно, за последнее время прибыло очень много новеньких. Были и студенты, и молодые специалисты, но были и бывшие заключенные. Мария почему-то вспомнила о Дмитрии. Нет, конечно, это не он, но сколько таких, обиженных жизнью, сейчас появилось везде, и здесь тоже!
Наконец на улицу вышел участковый. Это был уже пожилой мужчина, сильно прихрамывающий на левую ногу. Фронтовик, Анатолий Федорович Макаров, потерявший на войне и дом и всю семью, отправился сюда, чтобы ничего не напоминало ему о непреходящей боли.
Он сел рядом с Марией, закурил «Беломорканал». Мария не любила этот запах - так пахло в ее прежней жизни. Папиросы, названные в честь великой стройки Первой пятилетки, очень любил ее бывший муж из-за низкой цены и крепкого табака.
- Ну что там, Анатолий Федорович?- спросила Мария.
Участковый затянулся, выпустил густую струю дыма и хрипло ответил:
- Надругались над девкой. Но ты, Мария, помалкивай пока. Не помнит она ничего, ни лица, ни имени.
- Да кто ж это мог такое сотворить-то?
- Да люди тут разные. А мужики есть такие, что и по нескольку лет уже без баб, после тюрем-то… А девки понаехали молодые, крепкие.
- Так как же так-то, а, Федорович?
- Ну, будем разбираться, Маша, но еще раз прошу – помалкивай пока. И вот еще что: знаешь, надо бы охрану какую-то возле твоего пункта организовать. А то прознает преступник, что жива девка, и мало ли чего ему на ум придет.
Марии стало страшно. Где ее взять эту охрану-то, все ж на работу с самого раннего утра уезжают.
Участковый пошел беседовать с управляющим.
Николаевич почти бегал по комнате, заламывал руки и был просто в панике:
– Не, ну я же предупреждал, я же говорил, - без остановки бормотал он. - И что теперь - мы же впереди всех, у нас же такие показатели! А теперь что? Что будет-то? Это же такое ЧП, уголовщина какая-то. Теперь нам не видать ни знамени, ни премий, ни наград…
Участковый с неприязнью смотрел на управляющего: о наградах он думает, там девчонка молодая еле живая.
- Я сейчас в район доложу, завтра с утра, думаю, следователь приедет. Ты вспомни, может, чего подозрительное было. Кто сегодня на работу не вышел, по какой причине? Эта девочка с кем жила?
- Сейчас я посмотрю.
Управляющий открыл свою тетрадь:
- Ага, вот она – Сиденко Полина, студентка, проживает в палатке номер восемь. Они ж только до сентября здесь, на уборку приехали. Я ведь говорил, что это не добру- гуляния всякие по степи! Вот что она делала там, возле этой скирды? Приключений искала на свою... Ну вот и нашла! А нам теперь все показатели насмарку!
К Марии подошел Дмитрий, сел рядом. Мария прижалась к его плечу.
- Дима, кто же это может быть? Кто так с девочкой? Она ж совсем молодая!
Дмитрий усмехнулся:
- Так молодая ведь и привлекает больше всего! Красивая, свежая...
Он сказал это таким голосом, что Мария вздрогнула. Она посмотрела на Дмитрия. Он смотрел куда-то в темноту, нервно перебирая папиросу. На его руке она заметила свежую царапину.
- Дима, у тебя тут кровь, - тихо сказала она, трогая его за кисть.
Он вздрогнул, взглянул на руку, убрал ее от взгляда Марии.
- Чепуха, царапина.
- Пойдем, я помажу тебе йодом...
- Оставь, - вдруг резко сказал Дмитрий, - заживет!
...Зоя покормила Колю, уложила его спать и вышла на улицу. Мимо с ведром воды шла та самая женщина, с которой они ехали с вокзала.
- Нина?
Женщина вскинула на нее глаза.
- Здравствуйте, Зоя.
- Ну, как вы, устроились?
- Да, устроились, вот за водой ходила. Девочек помыть надо, а за водой нужно идти к колонке.
- А муж? Он принес бы вам сразу два ведра, на двоих одного ведра маловато. Я одного мою, так целое ведро уходит.
Нина промолчала, отведя взгляд. Не говорить же всем, что после ужина муж сразу ушел к мужикам играть в домино.
- Скоро здесь все будет по-другому. Я сюда в прошлом году приезжала, так тут ни одного дома толком-то и не было, а сейчас посмотрите – целые улицы, магазин, медпункт. Все будет, я уверена!
- А вы сами откуда будете? - спросила Нина.
- Мы с Петей с Кубани, а сюда с Донбасса приехали, Петя на шахте работал.
- А мы с Днепропетровска, там и родились, и работали. А потом вот сюда подались. Мой Семен тракторист, работает много... Зоя, а вы не знаете, в местном магазине нитки для вязания есть?
- Нитки, ну, наверное, есть, я, честно сказать, не обращала внимания. Я не вяжу.
- Мне надо дочкам шапочки на осень связать, а то забыли, представляете, все баулы перерыла, а найти не могу.
Женщины распрощались и разошлись.
Нина показалась Зое немного странной, какой-то суетливой. Еще лето, а она зачем-то ищет осеннюю шапку. Хотя, может, она и права: готовь сани летом...
Петр вернулся с работы раздраженным и даже, как показалось Зое, злым.
- Петя, что случилось? Ты чего такой?
- Да ЧП у нас в поселке, девку нашли то ли побитую, то ли еще чего. Завтра, говорят, с района милиционер приедет, будут всех допрашивать. А нам делать больше нечего, как лясы точить, у нас хлеб горит!
- Ужас какой! А что с девушкой-то?
- Да говорю ж, не знаю сам толком. К Марии пока ее отнесли. Ладно, давай, мужа корми!
Зоя почти сразу стала готовить сама, хотя можно было питаться в столовой. Она привезла с собой кастрюли, кастрюльки, сковородки... Петр принес электрическую плитку, и Зоя с удовольствием готовила на общей с соседями кухне.
Петр ел с аппетитом, и Зое нравилось наблюдать за этим. Она присела рядом с ним, положила себе в тарелку вермишели, тушеного мяса.
- Где ты мясо раздобыла свежее? – спросил Петр, справляясь со вторым куском.
- Мужчина из соседнего дома принес, сказал, что с охоты – косулю подстрелил. Хранить пока негде, вот и продает лишнее. Ну, я и купила кусок. Правда, вкусное, похожее на телятину?
Петр улыбнулся: какая все-таки у него жена! Другие мужики ходят в столовую, или их жены берут еду оттуда, а Зоя сама готовит! И как умудряется? Ведь в магазине, кроме круп да макарон, есть только тушенка. А у нее все равно все вкусно!
Он встал из-за стола, сооруженного из нескольких кирпичей самана, накрытых клеенкой, поцеловал жену.
- Я пойду, посижу с мужиками, - сказал он и вышел.
... Мария вошла в комнату к девушке. Та повернула к ней свое лицо, и Мария поразилась - какие красивые глаза были у девчонки! Полина молча смотрела на Марию Васильевну.
Мария интуитивно понимала – девочку надо разговорить, чтоб ей полегчало, но с чего начать, она не знала.
- Не уходите, пожалуйста, мне страшно, – вдруг сама начала девушка.
- Ну что ты, девонька, я не уйду никуда, с тобой посижу. Тебя как зовут?
- Полина.
-А сколько тебе лет?
-Уже девятнадцать.
Мария усмехнулась: УЖЕ девятнадцать...
- Ты откуда сама будешь?.
- Из Николаева.
- Родители твои там живут?
- Да, в селе там, недалеко совсем от Николаева – село Комиссаровка. А я в институт поступила, на учителя, а потом вот сюда поехала. У нас самых лучших отбирали.
Девушка вдруг заплакала.
- Ты поплачь, поплачь, - гладила ее по голове Мария, - легче станет.