За длинным столом под навесом, где раньше была столовая, мужики играли в домино. Чуть поодаль сидел Дмитрий, пытаясь при не очень ярком свете лампочки почитать газету.
- Что там интересного пишут? – спросил один из играющих.
- Да много чего интересного, - нехотя ответил Дмитрий, - вас что интересует?
Петра почему-то уколол тон, с которым Дмитрий разговаривал с ними - ему показалось, что агроном говорит как-то свысока, чувствует себя выше них.
- А нас интересует тоже многое, - вступил Петр, не глядя на него, - и политика, и урожай. Рыба! – провозгласил он, торжественно стукнув костяшкой по столу.
Дмитрий, мельком взглянул на игравших, поднялся и пошел прочь от них.
- Интеллигенция! – проговорил кто-то, сплюнув. – С нами ему неинтересно!
- В тюрьме ему было интересно, - проговорил Петр, перемешивая домино.
Пришел Семен Бойко
– Хлопцы, у меня тут пол-литра нарисовалась, закусочку надо организовать.
- Я не буду, - сказал Петр,- настроения нет.
- Ну вот - был мужичок, а жена приехала - стал каблучок!
Петр лениво отмахнулся от них и пошел домой.
- Мария Васильевна, - в палату заглянула Люба, - там в третьем доме у парнишки сыпь какая-то, посмотрите?
- Конечно, сейчас! Полиночка, я сейчас ненадолго отлучусь и быстро вернусь, ночевать с тобой буду, – сказала Мария.
Возвращаясь обратно, Мария в дверях столкнулась с управляющим, который выходил из медпункта.
- Николаевич, случилось что? Вы ко мне приходили?
Управляющий растерялся.
- Да я так на минутку, денек сегодня, конечно, тяжелый, - проговорил он и, что-то бормоча, заспешил прочь.
Мария зашла в комнату. Полина лежала, отвернувшись к стене, и делала вид, что спит. Мария приготовила себе постель, принеся подушку и простынку. Дмитрий, заглянув в комнату, недовольно произнес:
- Ты что, здесь ночевать будешь?
- Димочка, нельзя ее оставлять, понимаешь?
- Нечего бродить, где не надо – ничего случаться не будет! Она сказала, кто так ее?
Маша не узнавала Дмитрия. Всегда такой выдержанный, спокойный, он вдруг изменился, а к этой девочке относился прямо, как к врагу.
- Я не знаю, участковый с нею беседовал, я не слышала.
Дмитрий молча закрыл дверь.
Утром приехал следователь из района. Весь его вид говорил о том, что как минимум последние сутки он не спал совсем. После амнистии количество преступлений выросло в разы. Притом преступлений жестоких, порой страшных. Первым делом он побеседовал с потерпевшей, но та толком ничего сказать не могла. Пошла по нужде за скирду, а потом, потом... Полина снова разрыдалась.
- Ну ты е его видела? Узнать сможешь? – устало спрашивал следователь.
- Нет, - всхлипывала девушка, - не помню, не видела....
У дверей больницы следователя уже поджидал управляющий:
- Я вот тут список составил, кто особо неблагонадежный.
- В каком смысле неблагонадежный? – переспросил следователь.
- Подозрительный, так сказать. Ну, знаете, тут все как на ладони, я человек законопослушный, член партии, считаю своим долгом доложить.
Список был довольно длинный - 12 человек.
Следователь усмехнулся:
- Это ж чем они тебе все насолили.
Управляющий замялся.
- Ну что ж, будем проверять.
Первым в списке был Петрович.
- Кто такой? - спросил следователь
- Этот? Этот вечно всем недовольный, все поучать меня норовит. А вчера на работу не вышел, сказал зуб сильно болит, щеку раздуло. Ну, я, конечно, не проверял, болит к него или нет...
- А это кто такой- Строгов Дмитрий?
- А это вообще, товарищ следователь, - управляющий перешел на шепот, - из амнистированных, ох, темная лошадка. Ни с кем не сошелся из мужиков, и они его сторонятся. Сам с нашей докторшей путается, а мне тут доложили, что баба ему из Ленинграда пишет, письмо вот давеча было.
- А вот отмечен у вас Семен Бойко – чем он нехорош?
- Пьет, а где берет водку – непонятно. Приехала семья, а он все на сторону бегает, жену бьет.
- А что ж вы не остановите его?
- Так она ж не заявляет!
Следователь помечал возле каждой фамилии, что сказал управляющий.
- Ну ладно, спасибо вам, товарищ, за информацию, а теперь давайте я с ними сам поговорю. Вы сюда их по одному приглашайте.
Управляющий хотел было присутствовать на этих беседах, но следователь выпроводил его.
Разговоры с «подозреваемыми» продолжались несколько часов. Девять человек пришлось отпустить сразу - у них на весь день было алиби, все они были в поле, их видело много народа.
Осталось трое – Петрович с распухшей щекой, Дмитрий, которого в поле в тот день видели только до обеда и Толян, бывший вор, отправленный на целину после амнистии на перевоспитание. Перевоспитываться Толик не хотел, склонял всех поиграть в буру, находя все время повод не ходить на работу.
Первым на допрос следователь вызвал Дмитрия. Дмитрий старался как можно понятнее объяснить следователю, что с утра поехал в поле, а потом сидел у себя в вагончике и читал книгу по агрономии.
- Не нравится мне, товарищ следователь, почва. Что-то не то с ней происходит. Я вот думаю, что здесь земли совсем не такие, как на Кубани или на Донбассе. Там всегда учили: пахать надо как можно глубже, разрыхлять почву как можно лучше. А здесь нужно отказаться от отвальной вспашки, в пользу безотвальной.
- А ты, вообще, откуда такой умный?
- Я сам родом из Ленинграда, после окончания института работал агрономом там во Всесоюзном институте растениеводства. А потом в лагерь попал….
Переговорив со всеми, следователь вышел и сказал управляющему, что этих троих он забирает с собой в райотдел.
- А что, есть предположения, товарищ следователь? - услужливо и даже как-то радостно спросил Николаевич.
- Посмотрим, - коротко ответил следователь и пошел к машине.
Мария пришла в столовую за едой для Полины, где Люба ей и сообщила, что Дмитрия, Петровича и еще какого то парня увезли в милицию, в район.
Черная пелена заволокла сознание Марии. Этого же не может быть! Мария так отчетливо вспомнила руки, губы Дмитрия… Нет, он не мог, не мог он! - кричала ее душа. Она должна помочь Дмитрию, но как, как?
Мужики после ужина пошли к управляющему
- Ты чего там этому следователю наговорил? Решил Петровичу отомстить? - кричали мужики. - Мы завтра все в район поедем и расскажем, придумал тоже – Петрович бандит!
Управляющий пытался оправдаться:
- Я никого не называл! Я только свои соображения высказал, а следователь сам разберется, что к чему. Так что оставьте меня в покое, уходите!
Мужики, недовольные, ушли.
Мария зашла в палату к Полине.
- Девочка, Полиночка, постарайся вспомнить, ну хоть что-нибудь! Ну какой он был? Высокий, низкий? Молодой, старый?
Полина молчала, продолжая лежать лицом к стене. Мария заплакала.
- Понимаешь Поля, может пострадать невиновный человек.
И она начала рассказывать свою историю жизни. Как во время войны сидела несколько месяцев в погребе, так как была комсомолкой, и ее сдал один из местных, и фашисты внесли ее в расстрельный список. Как чудом спаслась от смерти, потом выучилась на фельдшера и вышла замуж за нелюбимого, как сбежала от него и оказалась здесь. Что теперь она ждет ребеночка от человека, которого любит, а его обвиняют в том, чего он сделать не мог. А он и так уже ни за что пострадал и был предан и забыт всеми…. Долго говорила Мария, размазывая слезы по своим щекам.
Полина повернулась к Марии и вдруг сказала:
- Я знаю кто это сделал, я все помню.
- Ну так скажи, скажи же, Полиночка, - встрепенулась Мария.
- Ко мне отец его приходил, сказал, что если молчать буду – к медали меня представит и денег даст, а если скажу, кто это, то такую характеристику мне напишет, что меня из института сразу выгонят. Что я сама, мол, виновата, завлекала парня, а потом оговорила. Мои-то родители селяне. А он фронтовик, награды имеет, главный здесь.
Мария ахнула – Николаевич?
- Это он вчера для этого к тебе приходил? -озарило Марию.
- Сын это его, Славка. Он ко мне давно приставал, проходу не давал, а потом пошел за мной и ….
- Ах ты паршивец, скот такой!
Мария была вне себя от злости
- Ну я тебе покажу, старый хрыч, я сейчас мужикам расскажу, они тебя мигом на вилы поднимут!