Как чудесно пахнет пшеничное поле! Отдает теплой землей, цветочной пыльцой и медом. Так и шла Рита, улыбаясь, вдыхая аромат полей, радуясь, что идет домой, где ее ждут, где ее любят.
Рита шагает босиком по пыльной проселочной дороге. Тапочки аккуратно завернуты в газетку и сложены в сидор, который болтается у девочки за спиной.
Идет Ритка скорым шагом, ей еще шагать, да шагать до своей деревни. Вон, и роща березовая с журчащим прозрачным ручейком. Она тут всегда останавливается, умывается, водицы попьет, посидит у старой березы, опираясь об нее спиной, слушая лес.
Хорошо, ветерок играет листьями берез, птицы поют- заливаются, ручеек журчит, напевая свою веселую песенку. Рита встает, обнимает березу, прощается с ней и шагает дальше. Сначала кажется, после отдыха труднее идти, но откуда-то приходят новые силы, и Рита убыстряет ход.
Осталось пройти поля с озимой пшеницей, дальше будет кукуруза, снова небольшой лес, сразу за которым прячется ее дом. Рита останавливается у края зеленого моря пшеницы.
Хороша! Стебель крепкий, колос тугой. Присела, погладила упругие стебли, улыбнулась. Как чудесно пахнет пшеничное поле! Отдает теплой землей, цветочной пыльцой и медом. Так и шла Рита, улыбаясь, вдыхая аромат полей, радуясь, что идет домой, где ее ждут, где ее любят.
Баба Степанида сидела у своих ворот, держа на руках двухлетнего внука, Витюшку. Рядом, на траве игралается Надюша, тут же ходят курицы, пасется гусыня с гусятами.
Увидев идущую по улице Риту, бабушка поднялась с лавки
- Пришла! Я так и чуяла, говорю Анне, мол на ужин-то жарь картошки побольше, наверно, наша Рита придет. Я сегодня не варила, чего-то слабость, сердце прихватывает. К вечеру только полегчало. Так что, сегодня у Ивана ужинаем.
- Пришла, бабушка! Здравствуй! Дай хоть я тебя обниму, соскучилась же!
- Эх, ты! И в кого такая ласковая? Мать бука-букой была, отец того хуже. Иди уж обнимемся. Вот так! Иди, мой ноги-то, все в пылищи, Анна с такими ногами в дом не пустит.
- Сейчас, бабушка! Надюш, ты чего набычилась, не узнала, что ли? Иди, тебя тоже обниму. Ух, какая плотненькая, какая аппетитная, так бы и укусила.
- Только попробуй! Я тебя сама сейчас укушу! Вишь, какие у меня зубы!
- Ой, страшно как! Неужто и правду укусишь?
- Нет! Я вчера Мишаню укусила за ногу, папа сказал, если я еще раз так сделаю, он меня отведет к дяде Коле, кузнецу, и тот мне все зубы повыдергивает. Вот.
Степанида глянула на девочку строго.
- Надо бы выдернуть и крапивой заднюшку надрать чтобы неповадно было. Никакого от нее покоя, всех задирает. Особенно Мишане достается. Вся в бабку пошла, не ребенок, одно горе. Миша-то весь в отца, телепень, сдачи ей сдать не может.
- Вот и неправда твоя, бабка! Мама говорит, что я в нее пошла. Смотри, во, нос у меня такой же, как у мамки, рот тоже.
- Нос, рот, я про характер говорю. Ой чего это мы стоим возле ворот? Ты, наверно, устала, столько километров отмахала. Надо было дождаться, приехала бы на машине. Завтра же базарный день.
- Дома хотелось подольше быть, соскучилась.
- Ладно, иди, переодевайся в домашнее, ноги помой. Твои старые тапки в сенях, под лавкой. Мы тебя тут на улице подождем, потом ужинать пойдем. Иван должен скоро прийти.
Анна нажарила две сковороды картошки. Разносолов пока никаких, ни огурцы еще не выросли, ни грибов в лесу нет. А то бы хоть грибовницу сварить. Зато молока кувшин, не разведенного, жирного. Квас, конечно. Иван уважает. Без кваса за стол не садится. Смешной, нет-нет, да накрошит хлеба в квас и ест. Видно, детство вспоминает.
Присела на лавку у окна. Тяжеловато стало ходить. Ноги отекают, живот в этот раз большой. По своим подсчетам ей еще два месяца ходить, а фельдшерица говорит, что в середине июля рожать. Может быть. Запуталась уж Анна в этих подсчетах.
Посмотрела в окно. Степанида все еще сидит. Бедная бабка, достается ей, всех детей Аниных выпестовала. Так ведь какая неспокойная, нет, чтобы сидеть дома, да отдыхать, идет к ребятам. Анна бы и сама справилась, но с бабушкой легче.
Иван идет по родной улице, твердо ступая ногами, обутыми в кирзовые сапоги. За эти пять лет он раздобрел, раздался в груди, стал шире в плечах. Довольный. Сегодня опять работали в лесу. Иваныч назначил его бригадиром. У Ивана порядок на делянке, ни одна ветка даром не пропадет.
И дома у него полный порядок. Жена покладистая, без его разрешения шагу не ступит, во всем советуется. Дети здоровые, послушные. Еда на столе всегда есть, дома чистота. Вот такой он, Иван! Сумел устроить свою жизнь. А мать все говорила, бестолковый, счастья не будет.
Анна, увидев мужа в окно, вышла на крыльцо
- Чего так долго, Ваня? Я уж все глазоньки проглядела тебя дожидаясь.
Иван довольно улыбнулся. Ласковая у него Аннушка, не как другие бабы, не лается никогда.
- Дык, говорил же я тебе, что в лес поедем. Забыла что ли?
- Ай, Ванюш, я уж сама себя не помню с этими сорванцами. Не знай, чего бы делала, коли Степаниды не было. Вон, идут. Смотри-ка, Ритушка пришла. Ох и красавица она у нас. Вань, я ведь ее не меньше своих детей люблю. Очень уж она мягкая, жалею я ее. Направят после техникума в какую-нибудь глухомань, редко видеться станем.
Поздоровались, завалились всей ордой в дом, расселись за стол. Иван налил стакан квасу, выпил, крякнул: «Хороша», взял ложку, за ним и остальные. Ели молча, не положено за столом разговоры разговаривать. Закончив ужинать, Иван обратился к племяннице
- Как, Рита, дела? Не известно еще, в какой колхоз направят?
- Нет, дядя Ваня! Я как раз пришла посоветоваться. Директор предложил мне место преподавателя.
- Как это? Какой из тебя учитель, сама только заканчиваешь техникум.
- Директор говорит, никому не хочется в нашу глушь ехать. Приедут по распределению, отработают и уедут. А я местная, никуда не денусь. Предмет знаю на отлично. Правда, правда, я умею все хорошо объяснять.
Только вот такое дело, надо заочно поступать в институт. Я не знаю, что делать? Думала, пойду работать, помогу вам деньгами. Детей ведь одевать, обувать надо.
Иван, по своей привычке, посмотрел на Анну. Она пожала плечами
- Чего ты смотришь на меня, Ваня? У меня не ума палата. Я даже представить не могу, чтобы наша Ритка в институте училась. Конечно, в деревне все бы обзавидовались, что у тебя племянница ученая будет.
В нашей деревне отродясь такого не было. Вон, племянник Александры Матвеевны не смог в прошлом году поступить в институт. А уж как она его готовила, как хвасталась, что он отличник, думала, ждут его в этих институтах, не дождутся. Вот бы мы уж ей нос утерли. Помнишь, как она не хотела нашу Риту в школу брать?
- Помню, как такое не помнить? Ладно, ты у меня такая бойкая, так бы осталась девчонка неучем. Маргарита, ты сумеешь поступить? Не опозоришься? Уверена в себе?
- Уверена, дядя Ваня! У меня направление от техникума будет.
- Поступай! Учись! Нас в селе всегда считали недоумками, пусть теперь увидят, кто мы есть на самом деле. Правильно я решил, Аннушка?
- Правильно, Ванюш! Ты у меня самый умный-разумный. Теть Степанида, а ты чего молчишь?
- Дык, чего я понимаю? Девке бы замуж надо, выучилась уже. Ученые-то женщины одинокими остаются. Вон, Александра-то Матвеевна, какая баская была в молодости, так и не вышла замуж. Хотя, я неученая, но тоже одна осталась. Если бы не вы, да Ритушка, иссохлась бы одинокая, никому не нужная.
Пусть учится, если Иван так решил. Учись, внучка, большим человеком станешь.
Продолжение здесь: Глава 59