- Не моё это дело, - Игнат пожалел, что вставил свои пять копеек. – Да я и не спрашивал.
- У нас что, мест не хватает? Не по-людски это, - сердитым голосом произнесла Григорьевна. – Безбожник! – вспылила она, забыв, где находится. – Что он, что Вовка! Оба безбожники!
Глава 1
Глава 37
Перекрестившись несколько раз, Григорьевна выключила телевизор и побежала «радовать» соседей последними новостями. Тарабанив в дверь, закрытую наглухо, встревоженная женщина вопила во всё горло и поторапливала хозяев просьбой открыть. Но к двери так никто и не подошёл. Простояв на крыльце две минуты, Маня оббежала дом и бросилась к огороду в надежде, что Игнат с женой занимаются уборкой последнего урожая. Но и там никого не оказалось. Переполненная гневными эмоциями, взбудораженная Григорьевна ринулась к дому Кобылкиной. Огородами и садами она укорачивала свой путь и думала лишь об одном - какой будет жизнь в селе, если пропащий мужик нагрянет сюда.
- Ах, вот вы где! – Маня ещё не успела достичь двора Кобылкиных, как издалека заметила курящего Игната, подпирающего спиной балку навеса. – Я стучу! Кричу! А вы тут прохлаждаетесь! – запыхавшись, она повисла на заборе, перекинув руки через невысокий штакетник.
- Чего прискакала? – Игнат выпустил кольца дыма и опустил голову.
Григорьевна приметила опечаленный тон голоса и молча открыла калитку.
- А Шурка где? С Мариной? – неслышно подошла к понурому мужчине, всматриваясь в его побледневшее лицо. Было ощущение, будто сосед молча оплакивает кого-то. – Игнат, с Шуркой что-то? – шёпотом спросила Маня, ожидая страшную весть. – Не молчи.
- Андрюха помер, - выдавил из себя Игнат, затаптывая окурок в грязь.
- Как? – забыла Григорьевна, зачем прибежала. Схватившись за сердце, на полусогнутых ногах вошла в дом, чтобы принести соболезнования Марине Степановне.
Андрей Иванович был похоронен на мастном кладбище, недалеко от того места, где лежали Валя и Денис. На поминках в доме Кобылкиных собрались соседи и родственники Андрея. Марина тихонько плакала, выслушивая тёплые слова о покойном муже, кивала головой, соглашаясь с тем, как по-доброму отзывались об Андрее.
- Столько лет провести в постели, неподвижно, - убитая горем женщина не могла поверить, что теперь она будет жить одна в большом доме. – Я до последнего надеялась…
- Да-а, - Игнат ковырял вилкой тушёный картофель. – Помню, приду, поздороваюсь, а он смотрит на меня и как будто отвечает. Глаза ясные, радостные… - вздохнув с сожалением, положил в рот размякший картофель.
- А я уж как ждала, как ждала, - запричитала Пружникова, вытирая горькие слёзы. – Ты же, Мариночка, говорила, что он пальцами начал шевелить.
- Одним, - подсказала Кобылкина, уставившись на глубокие чашки с салатами. – Указательным.
- Такая вера была, надежда, - всхлипнула Григорьевна, наливая водку в свою стопку. – Одни до старости доживают и горя не знают, а у вас, - окинув быстрым взглядом присутствующих, выпила водки и закусила куском слабосолёной сельди. – Что ж он так, а? Жить бы да жить.
- Мнительный очень, - выдохнула Степановна. – Телевизор включу… Ой. Я так старалась оградить его от всякой грязи. Не позволяла смотреть грустные фильмы. Читала книжку ему на ночь. Андрюшке так нравилась повесть о сыщике, - голос задрожал, и Марина зарыдала.
- Мы раньше часто с ним о разном говорили, - мужчина в чёрном костюме снял галстук и повесил на спинку стула. – Он так любил жизнь…
Пристально посмотрев на незнакомого гостя, Григорьевна только сейчас вспомнила, о чём хотела рассказать соседям несколько дней назад. Если начать разговор с ходу, то это будет неприлично, поминки всё-таки. Надо как-то зайти издалека.
- А что про Иринку Фролову слышно? – придвинув к себе почти остывшее блюдо, Маня смущённо взглянула на поникшие головы. – Хоронить-то когда будут?
- Коля уже похоронил и без нас, - у Игната раскраснелось лицо от спиртного.
- Как это? – все, кто не был в курсе, подняли глаза и вопросительно уставились на седовласого мужчину.
- Привёз урну и закопал поверх своей матери.
- И даже табличку не оставил? Крест же для матери поставлен.
- Не моё это дело, - Игнат пожалел, что вставил свои пять копеек. – Да я и не спрашивал.
- У нас что, мест не хватает? Не по-людски это, - сердитым голосом произнесла Григорьевна. – Безбожник! – вспылила она, забыв, где находится. – Что он, что Вовка! Оба безбожники!
- А это ты к чему? – почтальонша Елена потёрла порозовевшие щёки. – Причём здесь Вовка?
Гости посмотрели на Лену, которая молчала всё это время, и заметили нездоровый румянец.
- Да я его по телевизору давеча видела! – наконец-то, пришёл час обсудить последние новости. – Бандитская рожа! Все погибли, а он живой остался! Вот Андрей Иванович свой срок не дожил, а этот бандюга будет жить и нам покоя не даст!
- А что за Володька-то? – некоторые не поняли, о ком речь.
- Фролов! – воскликнула Григорьевна и вскочила с места. – Держитесь, люди добрые, будет нам праздник, когда этот бандит в село вернётся! Приедет и будет нас строить, как в армии. Вы как хотите, а мне жить охота! Уже три дня думаю, куда б мне переехать! Боюсь я здесь оставаться! Нагрянет ночью и порежет, к чертям собачьим!
После прыткой речи Маньки гости затихли и переглянулись. Марина Степановна перестала плакать. Она смотрела на ораторшу удивлённым взглядом и часто хлопала ресницами. Челюсти Игната разомкнулись, и изо рта был виден размякший кусок картофеля, застрявший между передними пожелтевшими зубами. Все, кто пришёл помянуть усопшего Кобылкина, оцепенели практически в одинаковых позах, устремив поражённые ужасающей новостью лица на взбудораженную Григорьевну. И только Ленка, почтальонша, сидела смирно и изредка поглядывала на соседей, как-то боязливо, словно что-то знала о Владимире Фролове, которого в селе не видели уже больше двадцати пяти лет.
- Мне кажется, - проглотив кусок, Игнат откашлялся, - ты что-то путаешь, - погасил першение в горле сладким компотом.
- Да где ж? – Григорьевна села. – Сама лично видела. Лежит в койке, весь в бинтах. Я его сразу признала, хоть и рожа побитая. Он же вылитый батька.
- И когда ты такие новости смотрела? – Игната заинтересовала давно пропащая личность. – Вчера?
- Нет, дня три-четыре уже… - Григорьевна всеми силами пыталась вспомнить день, когда её сердце застучало в бешенном темпе. Давно она так не волновалась.
- Ну-у, не знаю, - у Игната задёргалась правая бровь. – Я каждый день гляжу эти говорилки, но ни разу там наших не видел. Ты что-то напутала, Мань, - отмахнувшись от местной балаболки, Игнат откинулся на спинку стула и с усилием потёр колено.
- Вот те крест! – женщина перекрестилась. – Я ещё не такая и слепая, чтобы своих не признать! Вовка это!
- Да, Вовка-Вовка, - Пружникова взяла салатник и приготовилась положить часть винегрета в свою тарелку. – Я тоже его узнала.
- Вот! Я же говорила! – Григорьевна задрожала, и из её глаз потекли слёзы отчаяния. – И кто б подумал, что из наших сельских кто-то в бандиты пойдёт, а?!
- Не верещи. – надоело Игнату слушать бабские вопли. – На поминках слёзы лить надо, а не о банде свиристеть. Ну придёт Володька и дальше что? Головы сымать полезет? А за что? Или мы у него в долгу? Лично я не занимал, - налил в свою стопку спиртного и выпил одним махом. – Каждый ищет свою дорогу. Владимир Фролов её нашёл, а там… Бог ему судья. А ты, Мань, не наводи суету. В нашем возрасте вредно. Это они там, в Москве, с ума сходят, а мы что? Мы своё дело знаем, сиди себе на печи, век свой доживай.
- А если… - голос Мани почему-то осип, и она не смогла договорить.
- Без «если», - Игнат обрубил склонную к истерикам соседку. – Волков бояться – в лес не ходить. Хватит сельчан запугивать. Не те времена… Хлеб на столе есть и спасибочки. – уставился на Маню холодным взглядом. - Скоро всё изменится. Вот увидишь. – и тут же улыбнулся.
Весть о том, что Владимир Фролов числится в бандитской группировке передавалась из уст в уста со скоростью света. Люди не верили и тут же передавали последнюю новость соседям, родственникам, друзьям. Молва разнеслась не только по селу, но и близлежащим окрестностям.
- И как его угораздило? - Андрей поглядывал на часы с кукушкой и ждал возвращение племянника из школы. – Я бы ни в жизнь не согласился.
- Я не знаю, о чём он думал, - Николай приклеивал подошву к детскому ботинку по просьбе Марины, матери Лилии. – Видимо, жажда денег переборола здравый ум. Хотя, кто его знает, как он жил все эти годы. Он же ни разу здесь не появлялся, после того, как… - оторвавшись от ремонта ботинка, Коля с грустью посмотрел на Андрея.
- Тяжело нам с тобой пришлось, Коля, - Андрей понял, о чём думает родственник. – Ни отца, ни матери. Я тоже дурак, не общался десять лет. Теперь жалею.
- Я бы и рад, да только Вовка, как уехал, ни одного письма не прислал. Знать бы, где искать, нашёл бы. А так, ищи ветра в поле. А он вон, где оказался – у солнцевских.
- Ладно, всё образуется, - хлопнув себя по колену, Андрей встал и выглянул в окно.
На улице шёл дождь. Дул лёгкий ветерок, разгоняя опавшие пёстрые листья, по дороге бежала рыжая кошка, принадлежавшая Игнату, а где-то неподалёку грохотал трактор «Беларусь». Село готовилось к началу холодной продолжительной зимы.
Декабрь.
Рано утром Вероника ждала скорую, чтобы отвезти Олежку в детскую клинику из-за удушающего кашля, намекающего на воспаление лёгких вот уже второй день. Николай пришёл домой с дежурства на час раньше, чтобы попрощаться с мальчиком, который уже во всю зовёт его папой. Сидя на лавке, задумчивый Коля слушал шорохи в комнате, издаваемые Вероникой, собиравшей личные вещи для госпитализации.
- Опять повторяется, - проговорил с тяжёлым сердцем, отгоняя мрачные мысли. – Валерка также… ох.
- Что? – Вероника входила в кухню и несла пакет, забитый детской одеждой. – Коль, я тут тебе кое-что сказать хотела.
Лицо Вероники было потерянным, каким-то загруженным. Её обеспокоенное поведение наводило на мысль, что она боится за здоровье мальчика, но это было не так. Вот уже почти три месяца Вероника собирается с силами, чтобы признаться в чём-то очень важном, но подходящего случая не подвернулось.
- Ничего-ничего, всё будет хорошо, - кажется, Коля не слушал. Он ждал заветного стука в дверь, чтобы вынести ребёнка к карете скорой помощи. – Выздоровеет. Я уверен. Олежка – крепкий парень.
И вот, наконец, раздался долгожданный грохот по деревянным рейкам. По телу крепкого мужчины побежали мурашки. Пора прощаться с сыном…
«Нет, он выживет» - Коля резко поднялся и быстрым шагом направился в спальню.
На большой кровати, раскинув ручки и ножки, лежал Олежка. Его пухлые щёчки пылали, глаза прикрыты, а на лбу густо проступила испарина. Температурит мальчонка, дышит с трудом, ночами бредит, плачет, а поутру крепко засыпает, как будто он работал всю ночь напролёт. Аккуратно завернув ребёнка в ватное одеяло, Коля поднял его и тихо прижал к груди.
- Я жду тебя дома, - прошептал в маленькое ушко. – Выздоравливай поскорее.
Выходя из комнаты, Николай поспешил к двери.
- Открой мне, - мягким голосом попросил Веронику.
Женщина накинула на себя куртку, в темпе натянула сапоги и вышла в сени первой. Отщёлкнув щеколду, она втянула влажными ноздрями морозный воздух, выпустила его паром через рот. Распахнула дверь на улицу и увидела на крыльце почтальоншу Лену с красными опухшими глазами и дрожащими губами, вовсе не от холода.
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.