Ну что ж... я тут смотрю, что вот коль скоро не нравится определение фашизма, которое дал Коминтерн (ошибочно называть его определением Димитрова, так как, во-первых, выработано оно было в первичном виде не только Г. Димитровым, но К. Цеткин и тогда уж надо бы называть «определение Димитрова-Цеткин», а во-вторых, оно было выработано именно ИККИ, да, на основании именно доклада Г. Димитрова, но в ходе дискуссии существенно уточнено), то начинают искать нечто иное.
Из определения определения вполне ясно, что никакими конечными списками характеров (признаков), то есть определённостей для-иного дать определённость в-себе, то есть как раз определение, вовсе нельзя.
Верно иное: наблюдая признаки, мы вырабатываем (или не вырабатываем) определение, но в том-то и дело, что выработать определение, то есть именно перейти от определённости для-иного к определённости в-себе возможно только и исключительно тогда, когда смогли по явлениям понять (понять это значит «выразить в понятиях» и ничто иное!) сущность, ну, хотя бы просто для того, чтобы увидеть тот самый момент, в котором качество в-себе в простом нечто находится в единстве с в-нём-бытием. В том-то всё и дело, что определение именно потому определение, что оно указывает на такое качество, которое вообще не меняется никак.
Если же качество вдруг меняется, то
либо это уже иное, не то, что мы определяли,
либо мы просто неверно дали определение.
Ну, например, договор купли-продажи имеет определение в ГК РФ. Может меняться товар, сроки передачи, цена, сроки платежей, может меняться продавец или покупатель и даже конечный собственник, но от этого договор не перестаёт быть именно договором купли-продажи и регулироваться потому всеми нормами регулирования именно договора купли-продажи.
Однако, если только, например, передача товара происходит не в собственность, а только в пользование... всё, даже при полном сохранении всего остального перед нами иной договор. На этом, кстати, основан такой приём как аппроксимация. При этом результат для иного как раз может быть именно тем же самым, что и при договоре купли-продажи. Результат этот будет порождён просто иным договором. Возможно, впрочем, и обратное преобразование: из договора аренды — в договор купли-продажи.
Так вот. Коль скоро не нравится определение фашизма Коминтерном, пытаются найти иное. Тут уж кто во что горазд. Ладно.
Я сейчас рассмотрю определение, которое дал в книге «Фашисты» Майкл Манн.
Вот оно:
«Фашизм — это попытка создать трансцендентное национальное государство, при помощи парамилитаризма проведя народ через чистки».
Так звучит определение фашизма в книге М. Манна. Более того, сам фашизм по мнению М. Манна представляет собой «радикальную парамилитарную версию национального государства... Это было самое крайнее выражение господствующей политической идеологии нашей эпохи».
Да-да, «нашей эпохи». Для Майкла Манна это его эпоха. Точно не наша.
Давайте теперь рассуждать ровно по «определению фашизма Майкла Манна».
Первое, что бросается в глаза, так это то, что по мнению Майкла Манна фашизм это всего лишь «попытка». Ну, мягко говоря, это уже тут же должно насторожить. Выходит, что вне всякой зависимости от завершённости чего-либо оно уже сразу является неизменным, имеет в-себе-бытие. То есть самого по себе фашистского государства нет, просто потому что сам фашизм это просто попытка создать некоторое государство. А государство это тогда результат попытки, а вовсе не попытка. Но в любом случае получается что вообще неважно чья это попытка.
Хорошо, значит, так и запишем: фашизм это прежде всего просто попытка. Как только попытка завершится, скажем, созданием, так уже и фашизма нет никакого. Браво! Замечательно, то есть классическая фашистская Италия это не фашистская Италия, ведь это уже точно — никак не попытка, а нечто вполне завершённое, результат.
Далее М. Манн говорит о том, что государство должно быть трансцендентным.
Это не менее потрясающе, чем «попытка». Тут вообще забавно.
Во-первых, есть комментаторы, которые отчего-то считают, что трансцендентное это то ли бесклассовое, то ли надклассовое. Замечу, что и то и другое в отношении государства есть бессмыслица, так как опять же по определению государство вообще есть всегда и исключительно классовая диктатура и только она. Ничего больше. Всё остальное будет относиться к характерам государства, но никак не к определению такового. Попытка построить, скажем, общенародное государство, а точнее — понимать его как бесклассовое, общенародное... закончилась в 1991 году, между прочим, и представляет собой типичный ревизионизм; прекращение борьбы с буржуазным есть просто сдача позиций буржуазному.
Во-вторых, всё же у Майкла Манна государство не бесклассовое, и не надклассовое, а именно трансцендентное. А что же такое трансцендентное?
Тут целая история.
Прежде всего трансцендентным является то, что вообще не познаваемо из чувственного опыта, выходящее за границы этого опыта, в противоположность имманентному, то есть лежащему в границах этого опыта). Так было у неоплатоников.
Ну, скажем, личность Бога трансцендентна по отношению к человеческой личности. Именно из трансцендентности следует как раз православная богословская традиция апофатических определений, что, разумеется, намного последовательней католических попыток давать сразу и катафатические и апофатические определения. Впрочем, уже катафазис отрицает трансцендентность, поэтому именно в католицизме царят рационалистические схемы того, что никаким рацио не описывается.
Но оставим богословие в покое.
Впрочем, я не вполне уверен, что именно сверхчувственность Майкл Манн имеет в виду, когда говорит о фашизме.
Но тогда надо предположить, что он имеет в виду трансцендентность И. Канта.
А вот по И. Канту трансцендентность это как раз характеристика ноуменов, вещей-в-себе, которые хотя и проявляются в явлениях, но сами по себе они восприняты могут быть только умозрительно. Но тогда, обратите внимание, речь всё же идёт о том, что есть именно, именно в-себе-бытие. Это уже где-то ближе к определению, не так ли? Это сразу же срезает все списки признаков, которые суть бытие-для-иного, а не в-себе. Но есть одна деталь: обратите внимание, что тут нет важного для определения элемента — единства с иным моментом — с в-нём-бытием. Посмотрите, что такое в-себе-бытие и что такое в-нём-бытие тут:
Ну, есть ещё понятие трансцендентности чисел, то есть чисел, которые являются вещественными или комплексными, но при этом не являются алгебраическими, но это, вроде бы, отношения к делу не имеет. Во всяком случае я приложить представление о трансцендентных числах к государству пока не в состоянии, а Майкл Манн по этому поводу никаких подсказок не дал.
Так вот, по Майклу Манну надо понимать, что либо это попытка создать некое божественно сверхчувственное государство, либо некое государство, которое представляет собою некоторую вещь-в-себе.
Но посмотрите: с одной стороны такое государство должно быть «трансцендентным», а с другой почему-то национальным. То есть и национальность в таком случае должна быть также трансцендентна, то есть вообще-то не воспринимаемая в чувственном опыте, а только умозрительно.
Вам ничего это не напоминает?
Мне очень напоминает.
И знаете что?
Вот не поверите: разговор одной украинской журналистки в 2013 году как раз накануне того самого «трансцендентного» события, ага, которая тогда заявила мне, что «украинство» я понять не в состоянии, ибо я — не украинец, а «украинство» надо «вiдчувати у серцi». Далее следовали, кстати сказать, разговоры о глечиках, свободолюбии, родолюбии и вышиванках.
Замечу, между прочим, что вот это представление о некоей трансцендентальности, пусть и не о трансцендентности, а о трансцендентальности хотя бы, государства, особенно же национального государства есть чистый идеализм, чистое представление государства исключительно как порождение некоего национального духа, например, духа германского или украинского, духа римского... и прочих духов. Понимаете? То есть всё дело либо в том, умозрите Вы себя как часть этого национального государства (заметим, не государства нации, а именно национального государства!) или не умозрите, и в зависимости от этого это государство для вас существует или не существует. То есть основание бытия (а именно бытие на некотором основании и есть существование) этого государства уже не в умозрении даже этого государства в-себе, а и в умозрении его как национального, в умозрении его как умозрительного порождения некоего национального духа, который также есть вещь-в-себе.
Ну, научность такого определения может существовать только в каких-то неоплатонических тенях. Из которых, кстати говоря, не выпутался и великий Гегель.
Но при этом посмотрите, как же достигается такая вот «трансцендентность» по Майклу Манну. А достигается она непременно и только «при помощи парамилитаризма проведя народ через чистки». Заметим, в этом случае вообще неважно ни что такое народ, ни как этот народ умозрит в результате чисток, ни кто его проводит через чистки, важно, что это делается исключительно путём парамилитаризма. Ну, парамилитарными, например, являются гайдуки на Балканах, козаки в Запорожской сечи, да та же УПА — парамилитарна, или, скажем, башибузуки. Вообще говоря, всё население любого греческого полиса — сплошное парамилитарное образование. Мне также привели пример СА или ДУК «Правый сектор», «Азова». А я добавлю тогда ещё и всю Народную милицию ДНР или ЛНР, особенно в начале возникновения.
Но вот каким же образом тогда путём «чисток» с помощью того же «Азова» можно достичь сверхчувственного... лично я понять не могу. Ну, разве что регулярным употреблением каких-то расширяющих сознание веществ возле изваяний Перуну или криками «Любо!».
Итак, что же мы имеем в результате? Имеем мы некоторую попытку создать что-то абсолютно идеалистическое, причём в чистом виде чувственно непостигаемое, в результате парамилитарных чисток народа (интересно, а вот эти чистки тоже трансцендентны или же имманентны?). Но... определение ли это, то есть неизменно ли оно в-себе?
Это помимо того, что в нём вообще нет в-нём-бытия!
Смотрите.
Если попытка завершена, то всё, уже фашизм и закончился, так как попытка она лишь попытка вообще, пока не достигла какого-то результата, в котором попытка умирает. То есть по определению Майкла Манна Третий Рейх это вовсе не фашизм, Италия — не фашизм, Венгрия — не фашизм... а вот Болгария с 1934 года, с момента переворота Кимона Георгиева — вот как раз фашизм, аж до самого 1945 года. Югославия — сплошной фашизм, который прервать на дала армия, которую возглавлял Иосип Броз Тито, а так-то да, попытка бы увенчалась успехом и фашизм бы закончился. А вот то, что возглавил Анте Павелич — это не фашизм, там уже и не попытка, а просто — результат. Жертвы Ясеноваца не дадут соврать. Ну, прямо скажем, интересная трактовка. Думаю, что на Балканах это оценят вполне. Полагаю, что с достойным результатом оценят.
Но идём дальше. Как несложно заметить, парамилитарные формирования в современном мире — штука крайне нестойкая. Они либо исчезают, либо превращаются в сословие, либо становятся просто регулярными формированиями, то есть просто перестают быть парамилитарными. То есть с того самого момента, как «Азов» или «Айдар» были просто включены в ВС Украины, они точно уже не парамилитарные, а значит, то, что они в таком качестве делают — не попадает в определение и ровно с этого момента уже точно нельзя считать, что все чистки, которые проводят они для изменения умозрения (о трансцендентности-то не забываем!), не суть чистки, которые ведут к фашизму или совершаются в рамках фашизма. Ну то есть гестапо и СС действовали точно не в рамках парамилитарных чисток.
На что только не пойдут защитники классового общества вообще и капитализма — в частности, чтобы только не говорить о классовой сущности уже и фашизма! Каких только умных слов не скажут, только бы не сказать самого главного, точёного и точного как приговор:
Фашизм есть открытая террористическая диктатура элементов финансового капитала, притом элементов наиболее шовинистических, наиболее реакционных, наиболее империалистических.
Ну да, да, конечно, всё же дело исключительно в попытках постичь трансцендентность национального государства при помощи чисток парамилитарными формированиями! Всё дело в том, чтобы обозначить определением то, что как раз фашизмом-то назвать язык не поворачивается, изобразить его возникающим вообще самим по себе, ниоткуда, и вообще не там, где это чудовище находится в реальности.
Врут вам, обманывают, говорят что угодно и как угодно, лишь бы скрыть сущность.
Так ведут себя на фронте, чтобы скрыть реальное сосредоточение войск.
Дело даже не в том, что перед нами, строго говоря, не определение, пусть бы оно даже и удовлетворило определению определения, но оно связало бы имя фашизма с тем, что не является вообще таковым. Так подставляют макеты и ложные цели, когда желают дезинформировать врага. Такая дезинформация в интересах исключительно врага, то есть в интересах буржуинов.
За каждым определением, за каждым аргументом, в том числе и за этой попыткой замылить глаза, всегда и во всякое время следует видеть интересы классовые. В данном случае — интересы буржуазии.
Поведётесь на такие вот «определения» — не увидите настоящего врага. А он вас всегда видит без всяких трансцендентностей. Враг по этому поводу иллюзий не строит.
„Ludè, miloval jsem vàs. Bděte!“