Наверное, многие из вас слышали, как охотники, общаясь друг с другом, с особым удовольствием выговаривают «мои квартала́», с ударением на последнюю гласную? Есть чем гордиться таким охотникам! Это значит, что по-прежнему могут они работать на огромных территориях, чтобы принести объём добычи в семью и «на сдачу».
Квартал у охотника может быть один или несколько. Чаще всего это зависит даже не от его платёжной способности, а от его реальных возможностей осваивать полученную землю. По традиции, квартал — это не та территория, где охотник запрещает всем находиться. Это просто условная граница, которую не перейдёт другой охотник в поисках добычи. Обычные люди не только могут спокойно перемещаться по выделенному «кварталу», но и вести там свою деятельность. Например, собирать грибы или ягоды, а то и вовсе выкупить место под выработку деляны.
Нередко охотничьи угодья переходят по наследству. Но так бывает, когда сын хочет продолжать дело отца. А если нет, то, когда охотник начинает откровенно «сдавать» под весом возраста, он честно идёт в «Охотничье и рыболовное хозяйство», предупреждая о том, что скоро «покинет свой пост». В этот момент чиновники подыскивают нового желающего, что происходит довольно быстро, учитывая высокую конкуренцию.
Такой заменой Петровичу и был Егор Витальевич Крылов — молодой мужчина тридцати семи лет от роду, которому выпал счастливый шанс «присоседить» квартала́ Петровича к своей территории. Егор даже не знал настоящее имя «Петровича», так как все без исключения обращались к седому старику исключительно по отчеству. Он, как и все, просто следовал традиции, и не лез в чужую личную жизнь.
Зимовьё у Петровича было просто прекрасным.
Во время условной передачи «уходящего» (в прямом и переносном смысле слова) имущества старик-охотник в последний раз сидел за тёсаным столом, с неприкрытой грустью оглядывая хозяйство, которым больше не владел.
— Да не грусти, Петрович, — Егор попытался хоть как-то поддержать охотника, уходящего на пенсию, — я же здесь формально хозяйствовать буду. Хочешь — приезжай в любой момент!
— А чего бы и нет? — встрепенулся старик, больше похожий на старого воробья в этот момент, — и приеду, если бог даст.
— Бог? Как там у вас, говорят, у верующих? «Не упоминай имя Господа всуе»? — Егор улыбнулся, присев по другую сторону стола.
— Не сильно-то я и веровал, пока… — Петрович резко осёкся.
— Ты уж договаривай, старче, — Егор налил себе чай, напоминавший по крепости чифир.
— Ты не поверишь…
— Да ты говори, а там посмотрим, — с видимым удовольствием Егор отпил бодрящую жижу.
И Петрович рассказал. По его рассказам выходило, что в лесу есть старая избушка золотодобытчиков, которая сгнила почти до основания. Мыли золото в местных ручьях очень давно — чуть ли не при Сталине. И тогда же, при Сталине, не менее загадочно исчезли два ремесленника: то ли медведь забрал, то ли конкуренты пришили — поди разбери.
Согласно мнению Петровича, если в эту избу раз в год не заносить еду, то и удачи на охоте не будет, и духи преследовать будут.
— Вот это история! Тебе бы романы писать, — расхохотался Егор.
— Так и я говорил, что не поверишь, — загадочно заулыбался Петрович и засобирался домой, — добросишь до деревни?
— Не вопрос!
***
Лабаз — устройство для скрытой охоты, напоминающее балкон на дереве, располагался неподалёку от той самой сгнившей избушки.
Полная, жёлтая луна ярко освещало небо, но там, внизу, в переплетении веток, корней и растений, не было видно ни зги.
Егор был опытным охотником, поэтому привык к долгому одинокому бодрствованию. Чтобы добыть сохатого, он был готов сидеть и день, и два, так как позволяли съестные припасы.
Но долго высидеть не удалось.
Вначале Егор подумал, что ему повезло, так как по лесу, внизу, кто-то начал вполне явно ломиться сквозь кусты. Обрадованный охотник изготовился было стрелять, пока не услышал явственный, хриплый, человеческий голос:
— Слезай! — «сплетённый» из ветра, треска и привываний. Голос немедленно сорвался на плач и крик, после чего невидимые кусты затрещали с новой силой.
— Это кто там балует? — спросил Егор, у которого от происходящего побежал озноб по телу, — я же и пальнуть могу!
— Слезай! — раздался приказ с другой стороны и другим голосом, после чего снова вой, отдалённо напоминающий волчий.
Выстрел шарахнул в воздух так, что мог отпугнуть и медведя.
Но внизу встретили выстрел громогласным смехом и похрюкиванием.
До самого утра Егор палил с лабаза и громогласно вспоминал Господа Бога, на что голоса только смеялись и продолжали свою пляску вокруг. А как настало утро, и чертовщина улеглась, Егор что было сил рванул в зимовьё, а оттуда на УАЗе в деревню, во что бы то ни стало встретиться с Петровичем.
***
Но Петровича застать уже не удалось — похоронная процессия как раз возвращалась с кладбища, оставив старика на последнем месте земного обитания.
Долго думал Егор над произошедшим событием, вспоминая слова Петровича.
Несмотря на то, что до недавнего времени не верил ни в Бога, ни в чёрта, решил он отнести еду на сгнившую избушку. Мысленно попросил исчезнувших старателей его больше не обижать, попросил прощения за собственное неверие и Петровича припомнил, как прошлого хозяина, который передал имущество новому хозяину добровольно. Ничего не произошло: всё также слегка шумел осенний ветер, неподалёку журчал древний ручей…
…однако с той поры, все годы, что Егор носил в гнилую избу еду раз в сезон, показывая уважение к прошлым хозяевам, ни одного странного происшествия более не случалось.
---
Автор рассказа: Иван В.