«Подойдя к своей избе, он не заметил никаких изменений ни в ней, ни в баньке. Потоптавшись на месте, решительно открыл дверь предбанника и тут же почувствовал, как что-то гулко ухнуло в голове».
Часть 2
Больше дед в баню с тех пор не ходил, даже за шайкой не пошел. Грел воду в чайнике и поливал сам себя из лейки. Благо, погода позволяла: лето жарким выдалось. Но еще через неделю Банник сам баню затопил. Увидел старик, как дымок вьется из трубы, да так и сел на землю, глаза зажмурил, снова открыл. Нет, не пропал дымок. Никогда не хотелось деду покинуть свою избу, а в тот вечер прямо засвербело убежать, куда глаза глядят, да ноги понесут.
Совсем ненабожный Петр перекрестился трижды и ринулся в дом, а там на столе тот же набор: свекла, шишка и сучок. Смахнул он все это со стола, издал страшный рык, схватил топор и в баню ринулся.
— Выходи, нечистая! Рубиться будем! Чего ты от меня хочешь?
И в тот самый момент навалилась на старика такая слабость, ну просто совсем сил никаких не стало, выронил он топор, еле-еле до топчана добрел, упал навзничь на него и тут же уснул.
Утром к нему Митрофан с Федором пожаловали. Рассказал им все Петр без утайки. Не стали они смеяться над товарищем, а посочувствовали.
— Ну хочешь, я с тобой останусь? — предложил Митяй.
— И я могу! — поддержал Федор.
— Ну-ка, покажи мне то, что ты находишь все время на столе после его шалостей.
Петр развел руками:
— Выбросил, либо сжег. Да что там смотреть. Вон, Федька видел. Свекла с моего огорода, шишка из лесу, да сучок оттуда же.
Федор закивал головой, соглашаясь с братом.
— Думаю, что-то это значит, — задумчиво произнес Митрофан.
— Что? — хором произнесли братья, и в тот же миг в сенях что-то грохнуло.
Три старика, немало повидавших на своем веку, не сговариваясь, начали креститься. Хозяин избы потихоньку вышел за дверь и вернулся с ухватом.
— Вот, упал с полки вопреки всем законам природы. Лежал у самой стены.
— Знак, — прошептал Федор, — это знак. Мы на правильном пути, и разгадка недалеко. Ну давай, давай, Домовой, ну еще что-нибудь, — стал он умолять неведомую силу.
Митька и Петька в ужасе смотрели на него.
— Федь, ты это, поаккуратней, — попросил Петро брата, — а то как явится сейчас пред наши очи. Я за себя не ручаюсь, и кончиться могу. Ты не забывай, я тебя на семь лет старше.
— Да, Федька, ты чего это удумал? И я за себя не отвечаю, — поддержал друга Митрофан.
— Эх, вы! В штаны наделали. Фрицев не боялись. А тут что ж?
— А чего фрица-то, гада этого бояться было? Он мразь и мелочь. А это… — Петро развел руки в стороны, — вездесущая сила!
И тут вновь что-то звонко упало и разлетелось на осколки в сенях. Старики так и подскочили.
— И смотреть не пойду, и так знаю! Банка это упала и разбилась. Завтра посветлу приберу. На верном пути мы, силища тут с нами, знаки подает. Только бы понять, чего хочет? Что ей нужно от меня?
На следующий день хуторские ушли, а Петро стал думать. Что бы могли означать эти вещи, которые после каждого озорства домовой оставлял? А главное для чего?
«Шишка, свекла, сучок! Шишка, свекла, сучок», — повторял он без конца, и в какой-то момент, произнеся невнятно и глухо слово «свекла», он услышал имя Фекла. И все! Петро аж подпрыгнул от радости!
«Ну конечно! Старый дурак. Как же сразу-то я не допер! Фекла Шишкина с клюкой».
Как только Петро додумался до этого, в сенях снова что-то свалилось, но дед уж не испугался, а даже обрадовался и крикнул:
— Все! Понял я! Понял! Иду, иду!
Моментально собравшись, он направился на хутор к Фекле Шишкиной, местной знахарке. Не одного человека исцелила она, не в одном сложном деле помогла хуторянам. Лечила клюкой своей да заговорами.
Когда старик вошел во двор к бабке, та возилась в огороде.
— Здравствуй, Фекла! — поприветствовал он хозяйку.
Та выпрямилась, глянула на гостя, ойкнула и присела.
— Ах вот оно что! Ну надо же! — словно поняв что-то, запричитала бабка. Но, вмиг взяв себя в руки, задала вопрос:
— С чем пришел?
И Петро быстро изложил ей свою историю, старуха разулыбалась.
— Ай да, Домовой. Ай да Банник! Ну какие молодцы! Пойдем, покажу тебе кое-что! Мой тоже не дурак.
Фекла завела Петра в просторную чистую избу, заглянула в шкафчик и вытащила оттуда петушиное перо, листок крапивы и комочек мха. Все эти предметы были в трех экземплярах.
— А я голову сломала, чего он мне перышки да крапиву со мхом подкладывает! Не приди ты сегодня ко мне, в жизни бы не догадалась, что твое имя зашифровано.
И Фекла рассказала, что она хорошо ладит со своим Домовым, не раз он ей помогал в исцелении людей, в разгадке тайн, с которыми к ней обращались хуторяне. А вот на днях стал Домовой бузить: то полено сильно треснет в печке, то стекло в окошке вдруг лопнуло. И после каждого озорства оставлял три предмета: перышко петушиное, листик крапивы и комочек мха.
— И у меня также. И что это значит? — задал Петро вопрос.
— И я не понимала, а вот увидела тебя, и все на место встало. Мой Домовой мне тебя показывал, а твой тебе меня показывал. И думаю, твой еще и в сговоре с Банником.
— Ничего не понимаю! Что значит, показывал? — недоумевал Петр.
— Ну как же! Ты ж меня первый разгадал, и сам пришел. Правильно пришел, по адресу. Давай думай, — улыбнулась Фекла.
— Ой, хватит с меня загадок. Мозги кипят. Давай, объясняй.
— Перо петушиное — это Петр. Листок крапивы — Крапивин.
— Ну а мох? — потрясенно прошептал Петро.
— Замшелый старик! — звонко для своих лет покатилась Фекла со смеху.
— Но-но! Ты это… смотри мне… язык-то придержи… — обиделся Петро. — Ну и чего дальше делать будем?
— Пока не знаю! — ответила Фекла. — Ты на пару дней у Лиды задержишься?
— Не хотелось бы, но придется! — вздохнул старик. — Уж больно охота разгадать тайны эти!
— Думаю, теперь мой Хозяин быстро мне все покажет и расскажет.
Утром следующего же дня Фекла приковыляла к Лидии во двор. Петро поправлял забор. Увидев Феклу, он спросил обеспокоенно:
— Ну что?
— Не знаю, как и сказать! Не поверишь…
— Ну говори уж, не томи! Всю ночь не спал.
— В общем, начну издалека. В 1943 году шли ожесточенные бои в наших местах.
— Эка новость! — перебил Феклу Петр. — Удивила. Или сама забыла, как партизанили вместе?
— Не перебивай. Это было недалеко от твоей избы, которую ты в лесу построил. Там группа из пяти солдат пробиралась к своим, один их них был тяжелораненый. Не выжить ему без твоей помощи, — припечатала старуха.
— Ты че, старая? Сама поняла, че нагородила? Ау! Ку-ку! В 1943! Сама сказала! А сейчас какой? — дед махнул рукой, покрутил у виска и отошел, и снова начал заниматься забором.
— Петь! Я тебе скажу, как велено, а ты сам решай, что делать. Мое задание — донести до тебя. А твое — спасти того паренька.
— Вот дура баба! — снова сплюнул Петр.
— Твой Банник приведет их в твою баню, — продолжила Фекла, не обращая внимания на Петра. — Там будет 1943 год, а в твоем доме останется наше время, — не унималась бабка. — Ты будешь легко перемещаться между двух времен. Твоя задача — своими травами и настоями вылечить воина. На третий день меня привезет к тебе Федор, я придумаю повод. Я тоже полечу раненого.
Фекла замолчала, помялась:
— Я обнаглела и спросила у своего Домового. Столько солдат полегло в войну, почему именно этого спасти надо?
— И что? — заинтересовался и Петро.
— Сказал, нас это не касается, но потом все-таки добавил, что очень важно того воина спасти. От него многое зависит в жизни нашего края, и не только нашего. Больше ничего не сказал мой Домовой.
— Не сказа-а-а-л! Домово-о-о-й! — передразнил дед Феклу. — Ты так рассказываешь, словно с ним как со мной сейчас гутаришь.
— Не так, конечно. До тебя доношу уже, чтобы ты понял своими мозгами упрямыми. Начни я тебе рассказывать, как я с ним общаюсь, так и вовсе меня слушать не станешь, — промолвила знахарка.
— Мне и так всю эту околесицу слышать неохота. Коли так, чего он знаками вокруг да около ходил? Сказал бы, так мол и так, ребята. Надо парнягу одного спасти. Ну раз ты все понимаешь, что он тебе лопочет, — Петр вопросительно посмотрел на Феклу.
Она не дала ему договорить.
— И-и-и, оно и видно, что сам из ума выжил. Он тебе полбани разнес, а ты все равно мне сейчас не веришь, а если бы я к тебе приехала с Федькой с такими речами?
— Выгнал бы нахрен! — твердо ответил Петр.
— И что еще ты от меня хочешь? — спросила Фекла.
Петр молчал.
— В общем так! Приеду на третий день с Федькой или Митькой. Ни один из них мне не откажет, но им ни слова. Понял? Но одна я солдата того не вытяну.
— Да, понял я. Понял, — пробурчал дед, — почему на третий? Сейчас со мной поехали. Федьке скажу, запряжет Огонька, и через час на месте будем.
— Петя? Ты оглох? Сказано на третий день? Услышал? И молчок! — гаркнула Фекла.
Петр отшатнулся, плюнул, махнул рукой и, отвернувшись от старухи, ушел в избу. Домой шел как можно медленнее. Внутренний голос подсказывал Петру, что в бане у него что-то действительно происходит. Старик боялся и хотел оттянуть этот момент встречи с неизведанным, тайным. Подойдя к своей избе, он не заметил никаких изменений ни в ней, ни в баньке. Потоптавшись на месте, он решительно открыл дверь предбанника и тут же почувствовал, как что-то гулко ухнуло в голове.
Татьяна Алимова