Пост от 2021 года.
Головин все узнал.
Станислав Черчесов очень любит Австрию. Об их связи мы уже писали, если коротко:
– в этой стране он заканчивал игровую карьеру (три подряд чемпионства с «Тиролем», в том числе при тренере Йоахиме Леве);
– там же получал тренерскую лицензию и начинал работать с детьми;
– Альпы напоминают родной Алагир.
С австрийскими журналистами Станислав говорит охотнее, чем с русскими – без стоп-слов и запретных тем. Из-за этого местные знают про его личную жизнь намного больше.
В нескольких текстах репортеры рассказывали про австрийский быт Черчесова. Например, писали, что в спокойном Тироле он обожает водить машину, а в Москве из-за трафика и постоянных переговоров (у тренера – три телефона) передвигается с водителем.
Часто они вспоминали о квартире в Ринне – там, по их версии, выросли дети Черчесова, там он вместе с диктором стадиона «Тиволи Ной» однажды отмечал Рождество, там он проникся Австрией настолько, что чувствует себя «почти тирольцем» и говорит «без акцента».
Квартира – новое знание. Всегда считалось, что у Черчесова в Инсбруке есть дом – об этом он сам не раз вспоминал в интервью («У меня рядом с домом, в одной минуте езды, горнолыжный склон»).
Александр Головин отправился на поиски загадочной квартиры бывшего тренера сборной.
***
Электрички до Инсбрука уходят с центрального вокзала Мюнхена каждый час. Стоимость билета – 40 евро, в поездах – комфортные вагоны с мягкими сиденьями, розетками, чистыми туалетами и меню.
Путь занимает два часа и проходит через станцию Куфштайн на границе Германии и Австрии. Здесь, в лощине между двумя альпийскими хребтами, лежит 18-тысячный город, где в 2004-м Черчесов начинал карьеру тренера. В Куфштайне он работал с 12-летними детьми, а через год пошел на повышение – в «Тироль» из Инсбрука.
Первое впечатление при выходе с вокзала Инсбрука – лыжный трамплин «Бергизель». Его видно за несколько километров. Впервые 120-метровый трамплин построили в 1930-м, потом несколько раз перестраивали (в том числе перед Олимпиадами-1964 и 1976), а последняя реконструкция случилась в 2001-м по проекту Захи Хадид.
В верхней точке «Бергизеля» открыт панорамный ресторан SKY, из которого отлично просматривается весь Инсбрук, особенно стадион «Тиволи Ной» в одном километре – домашняя арена «Тироля» в окружении футбольных и легкоатлетических полей и Олимпийского дворца.
У Инсбрука удивительная спортивная история: город получил вторую зимнюю Олимпиаду всего через 12 лет после первой. Дело в том, что американский Денвер отказался от Игр-1976 за четыре года до старта (против проголосовали жители). МОК рассматривал несколько запасных вариантов – и в итоге отдал турнир Австрии, где оставались свежие объекты.
Обе Олимпиады получились мегаудачными для СССР.
В 1964-м – первое место в медальном зачете с 11 золотыми (у ближайших преследователей из Австрии – всего четыре) и триумф конькобежки Лидии Скобликовой, которая выиграла четыре дистанции.
В 1976-м – то же первое место с 13 золотыми (у ФРГ – семь) и великий прокат Ирины Родниной, которая взяла второе олимпийские золото на катке рядом со стадионом «Тироля», где через 30 лет играл и тренировал Черчесов.
***
От центра Инсбрука до деревни Черчесова – 12 километров с постоянным набором высоты. Я иду пешком по двухполосной автомобильной дороге – зеленые луга регулярно сменяются деревнями на 15-20 домов. Почти все типично австрийские: белые стены, черные деревянные крыши и балконы, на перилах висят пестрые цветы.
За деревнями виднеется горный массив, покрытый лесом.
На подходе к Ринну луг сменяется полем для гольфа. Оно находится на склоне прямо перед въездом в деревню и огибает первое здание – супермаркет Spar. У магазина я подхожу к первой попавшейся женщине.
«Черчесов? – переспрашивает Хелена, слезая с велосипеда. – Да, он живет здесь, но я давно его не видела. И он не совсем в Ринне – вам нужно пройти минут 15 прямо до Лавиренбада. Это место в составе Ринна на семь-восемь домов. Там вы увидите один дом, который больше остальных. Там только один такой – на много апартаментов. На последнем этаже – пентхаус Черчесова. Но, возможно, он уже продал его, потому что я не видела его в Ринне года два».
Женщина рассказывает, что раньше видела Черчесова регулярно. Они не общались – только здоровались и улыбались при встрече, но несколько раз тренер играл в футбол с ее сыном. «Это было 10 лет назад, когда сын только пошел в школу. Он играл на стадионе с друзьями, иногда к ним подходил Черчесов и показывал некоторые элементы. Однажды это произошло снова, вдруг мой сын перебил его: «Нет, вы делаете неправильно. Это нужно делать по-другому». Все, конечно, смеялись», – вспоминает Хелена.
По ее совету прохожу сквозь весь Ринн – через деревню идет всего одна дорога. У высокой католической церкви (она есть почти в каждой немецкой и австрийской деревне) встречаю первого за 10 минут жителя. «Кто? Черчесов? Нет, я знаю здесь только одного русского – Макса», – говорит девушка-подросток, поедая мороженое.
Лавиренбад – кучка прижатых вплотную друг к другу домов, которая находится в километре от Ринна. Большой дом я замечаю сразу на въезде, но на всякий случай ищу что-то выше четырех этажей. «Станислав Черчесов? – мужчина переспрашивает сложное для австрийца имя так четко, будто произносит его каждый день. – Нет, не знаю».
Звучит подозрительно, но неизвестно, что делать дальше: на улице больше нет людей, непонятно, пришел ли я по адресу и где вообще заканчивается Лавиренбад: какие-то дома видны в лесу, за ручьем и вообще на другой стороне шоссе – на склоне. Их здесь явно больше 10-15.
Навстречу вдруг идут две пожилые и поджарые женщины: «Все правильно, он живет здесь. Идите обратно и слева увидите большой дом со множеством квартир. Здесь только один такой дом – все остальные на одну семью» – «А откуда вы его знаете? Он местная суперзвезда?» – «Ха-ха-ха. Немного».
Австрийский дом Станислава Черчесова – длинное и не самое изящное строение на три этажа. Вид портят бесконечные балконы, которые сделаны вообще не в австрийском стиле: вместо черного дерева – куча белых столбов. Дом как бы состоит из трех отдельных вилл, каждая – на семь квартир. Причем на последнем этаже – только одна, самая большая квартира с огромной террасой.
В 100 метрах от лицевой стороны дома – конюшня.
В 50 метрах – ручей, шум которого наверняка мешает спать ночью, если открывать окна.
Между ручьем и домом – стена зелени: кустов и высокой травы (сорняков – в Австрии все естественно).
Из каждой квартиры на первом этаже есть выход в собственный внутренний дворик. Кто-то использует пространство под грядки и теплицы, кто-то высадил кучу деревьев.
Хозяин центрального апартамента вырастил в патио идеально ровный и зеленый газон. За столом сидит семья, сам мужчина загорает на лежаке. Прерываю семейную посиделку и спрашиваю, знают ли тут такого соседа, как Черчесов.
«Все верно, это здесь. Его квартира – на третьем этаже, – отзывается мужчина с лежака, указывая пальцем на один из трех пентхаусов. – Мы знакомы больше 20 лет».
– То есть вы друзья?
– Надеюсь, так можно сказать.
Подкаченного мужчину (для фото он надел футболку) приблизительно пятидесяти лет зовут Зигфрид Фейстмантль, но обычно все обращаются коротко – Гуго. Когда Черчесов заканчивал карьеру игрока в «Тироле», Гуго работал в команде администратором. Когда начинал тренерскую – тоже. С тех пор Гуго и Стани (Черчесова называют в Австрии только так) на связи, хотя в последний год Черчесов приезжает в Ринн не часто. «Это произошло из-за коронавируса и закрытых границ. До этого он приезжал сюда каждые два месяца. Но у нас есть ключи от его квартиры, мы заботимся о ней», – объясняет Гуго.
По его словам, апартамент в Ринне – единственная австрийская недвижимость Черчесова.
Он купил ее больше 10 лет назад – еще в то время, когда работал тренером в «Спартаке». Гуго затрудняется назвать стоимость квартиры в доме, но уточняет, что снять подобный апартамент на месяц стоит около 1500 евро.
Огибаю дом и подхожу к подъезду. Дверь в него закрыта, о Черчесове здесь напоминают только таблички с фамилией – на почтовом ящике и звонке. В обоих случаях фамилия бывшего главного тренера сборной написана по-английски (Cherchesov), а не сложном немецком варианте (Tschertschessow).
***
Ближайший к Черчесову дом – трехэтажный частный. Рядом с ним в земле копается высокий и тощий мужчина в очках. «Черчесов? Стани! – мгновенно отзывается он. – Его квартира – во втором подъезде на самом верху. Там его пентхаус».
– Вы общаетесь?
– Когда он приезжал, мы часто разговаривали, потому что я работал шефом футбольного клуба из Ринна. Стани всегда помогал нам. Плюс он тепло общается с Гуго с первого этажа, тот всегда смотрит за квартирой Стани, когда он в отъезде. А Гуго – мой лучший друг.
Тощего мужчину зовут Фред Кениг. Он деревщик (изготавливает столы, тумбы, комоды), а в свободное время много лет был президентом местной команды. В отличие от Гуго, который сейчас работает в Федерации футбола Тироля, Фред отошел от дел, но все равно следит за футболом. «Когда в мае Стани приехал со сборной России в долину Штубийталь (речь про Нойштифт, где команда тренировалась перед Евро – Sports.ru), он заглядывал в Ринн на одну ночь – гулял по лесу, отдыхал. Его встретила моя дочь. В прошлом году я видел его всего раз. Вот сын часто приезжал, он учился в университете Инсбрука. Дочь видел редко, а жену вообще не помню когда», – делится наблюдениями сосед.
Гуго добавляет подробностей: «Сына Стани я знаю еще с тех времен, когда он был ребенком. Очень образованный парень, может говорить на любую тему. Дочь получила диплом инженера в Австрии, теперь живет в России».
Релакс – главная причина для покупки недвижимости в Ринне. Здесь нет суеты, а шумы только природные: от дуновения ветра, жужжания пчел (в 500 метрах от дома Черчесова – пасека), ручья или эко-фермы (водятся куры и козлики).
Вокруг – обалденная природа: рельефные луга, леса и горы с тропами (подняться можно на лифте из соседней деревни и отдохнуть в Альмах – горных хижинах с ресторанами).
Отдельное счастье – питьевые фонтаны вдоль дороги из Инсбрука, которые сильно помогают в жару.
Такой же – колонка с кружкой – есть и в 20 метрах от дома Станислава.
«А это что такое?» – уточняю у Фреда, указывая на башню будто с крыши нью-йоркского дома – там они нужны, чтобы подавать воду на последние этажи. «Это для соли, – говорит Кениг. – Зимой мы топим лед на дорогах солью, трактор раскидывает ее по всей деревне. И эта штука производит общую соль для всех. Видишь: там рядом песок, камни? Всем этим можно пользоваться, это общественное».
По словам Фреда, обычно Ринн как дачу не используют, Черчесов – исключение. Почти все 800 человек живут в деревне постоянно, поколениями. Например, дом Кенига разделен на две части – для его семьи и родителей. Когда прошу назвать стоимость дома, мужчина теряется: «Даже не знаю. Наверное, около 500 тысяч евро. Здесь очень дорогая земля. У меня тут 600 квадратных метров».
– А деревня вообще старая?
– Очень. Первое упоминание об этом месте – 1320 год. Я видел это в книге о Ринне. Тогда здесь было всего три-четыре дома.
***
Хелена, Фред и сын Гуго независимо друг от друга сказали, что Черчесов любит играть в футбол с детьми и заходит на местный стадион. На нем выступает любительская команда «Ринн – Тульфес» (по названию двух деревень), которая при президентстве Фреда играла в четвертом дивизионе Австрии. Без него дела идут хуже – всего шестая лига. «Когда Стани жил здесь больше, он часто приходил на наши тренировки и матчи. Смотрел, подсказывал, как лучше делать», – комментирует Фред.
Деревенский стадион находится на возвышенности за лесом – в 700 метрах от дома Черчесова. После слов Фреда ожидаю увидеть вытоптанную среди деревьев поляну и чуть не принимаю за нее поле из сорняков без ворот. В реальности стадион – целый спортивный центр с тремя теннисными кортами, кафе, в котором выставлены кубки, двумя полноразмерными футбольными полями (на одном – идеальный газон) и даже трибуной.
Бонус – потрясающий вид на горы. С одной стороны – голые синеватые вершины вдали, с другой – холмы, покрытые лесом, вблизи.
Вход на стадион – открытый, на трибуне сидят два школьника лет десяти. Парни не сразу понимают, о ком я спрашиваю, но быстро ориентируются: «Trainer?» – «Да, я про него». – «Он живет здесь, но мы не знаем, где точно. И в футбол с ним пока не играли».
Школьники добавляют, что на местных полях не только играет любительская команда, но и тренируются дети. Издалека вижу плакат с детьми и какими-то ценами на деревянной будке прямо на трибуне. Думаю, что это прайс-лист на тренировки. Оказывается, алкогольное меню: пиво – 3 евро, шнапс – 2 евро, сигареты – 6 евро.
Стадион выполнен в типично австрийском стиле: деревянная трибуна, деревянные перила, деревянный ангар для трактора, деревянная скамейка запасных.
Местные усердно используют природные материалы: даже детская площадка у стадиона – и та деревянная. На ней с ребенком играет мужчина средних лет. «Конечно, я знаю его», – отзывается он, когда слышит про Черчесова.
– Потому что он живет в Ринне?
– Нет, потому что он был очень известным вратарем в «Ваккер Инсбрук». Все знают его и очень любят.
Спрашиваю про всеобщую любовь у Фрэда, который всю жизнь провел в Ринне и больше 10 лет общается с Черчесовым. «Отвечу за себя, – говорит он. – Мне Стани очень нравится. Его главное качество – он дружелюбный. Когда мы общаемся, он всегда интересуется делами деревни и местного клуба. Ты прав, что местами он строгий – это проявлялось еще в «Тироле», как он кричал там на защитников! Но я думаю, его сердце в правильном месте».
Гуго соглашается, что Черчесов – хороший друг: «Неважно, работал он тренером «Спартака» или сборной – он никогда не зазнавался. Он спокойно ходит по деревне, с каждым здоровается, общается. Люди любят его еще с тех времен, когда он был вратарем, – за то, что прославлял Тироль. Но и за характер Стани тоже уважают».
– Он местная суперзвезда?
– Нет. В Ринне в основном живут фермеры и здесь не так, как в большом городе: «Стани! Стани!» Тут как раз можно жить спокойно, никто не отвлекает.
От стадиона к дому Черчесова я возвращаюсь через лесную тропинку. Вдоль нее – скромное озеро с утками, деревянный щит с детским рисунком в честь Иисуса (подобные христианские рисунки и распятия я видел в Ринне еще несколько раз) и щит с информацией о местных растениях. Подписана даже вздутая осока.
Отмокать после сборной в таких местах – и правда в кайф.
