Хелен не могла объяснить себе, почему она вмешалась в жизнь львиного прайда. Наверное, душа её не хотела рвать ниточку, связавшую львиную семью с ней самой и с судьбой Дрейка.
В усадьбу въезжали, когда вовсю светили звёзды. Вот и новый пациент в зверином лазарете — порваная чужаками львица. Из персонала встречает воспитательница и следопыт заповедника. Пахнет домом.
Табибу располагается в комнате персонала, поправляет трубку в ухе, бросает свою накидку на пол и тут же засыпает. Воспитательница провожает Юргена в гостевой домик. Хелен осторожно на носках проходит в комнату Кэт.
Дрейк всё также улыбается на фото на стене. Дыхание дочери еле слышно. Карандаши на столе, как рассыпанные спички. Потащила альбом под ними, как предпоследнюю карту из под карточного домика. Уже у себя, включив свет, нашла рисунок деревьев с серебряными стволами. Перевернула страницу. Тонкая линия обозначила профиль .
Она могла поклясться чем угодно, пусть самым дорогим— это профиль Дрейка.
Между тем Бонобо уходил из рощи муфумбий, не спускаясь на землю, все дальше и дальше вглубь экваториального леса, зелёным пышным покрывалом укутавшим склоны горной гряды Рувензори, одновременно поднимаясь по склону холма. Шестое чувство гнало его в родные места, откуда детенышем его вырвали руки, покрытые гладкой кожей, но оказавшиеся жёсткими, отправившими в далёкое путешествие от родины. В Африке шимпанзе пигмеи или бонобо живут только в джунглях северной Уганды и Демреспублики Конго. Это обезьянний рай, подвешенный на высоте тридцати метров. Обилие разнообразной еды, находящейся в доступности протянутой руки, отсутствие хищников, постоянный климат, определили характер бонобо. Они инфантильны, ленивы, абсолютно лишены амбиций и агрессии, добры, миролюбивы и очень любвеобильны. Такие эльфы в обезьяньем обличье, сибариты и бездельники, склонные к созерцанию и философствованию, обдумывающие, почесываясь в своем жилище-гнезде, с чего начать утреннюю трапезу, с фруктов или сочных листьев, чем полакомиться в течение дня и с кем завести любовную интрижку. Других забот у карликового шимпанзе нет.
Сутки Бонобо взбирался на гряду Рувензори, отделявшую его от колонии шимпанзе-пигмеев. Он отклонился от маршрута, проложенного родовой памятью, к верхушке перевала и оказался в листопадном лесу на окраине селения. В несколько перескоков добрался до плодовых деревьев. Что-то задержало его в ветвях: это человек в накидке снизу пристально смотрел на крону дерева, укрывшую бонобо — ему надо… Сообразительный примат нарвал африканских груш и, спустившись вниз, положил их перед человеком: чистые, только после дождя.
Пока тот хрустел фруктами, бонобо рассмотрел незнакомца. Страха он не внушал, высокий, смуглый, но не чернокожий, темноволосый, со светло-голубыми глазами, удивлённо смотревшими на него. Пока они таращились друг на друга, подошёл темнокожий, ещё выше первого. Фотографическая память, прекрасная, как у всех созерцателей, указала, что это тот, кто снял проволоку с запора клетки обезьяннего детеныша пять лет назад. Бонобо узнал Эмокану. Впрочем, созерцатель вскоре улизнул с места встречи, чтобы найти точный маршрут в свой рай. Эмокану и Бодари поднялись к Учителю.
Что, если попытаться энергетическое поле всемирной сети, паутина которой стремительно окутывает Землю, подключить к ноосфере? Соединить истинную ноосферу с сетью искусственного интеллекта, перекинуть мостик между нейронами мозга и полупроводниками неживого микропроцессора, исключив долгое блуждание с множественным преобразованием энергетического импульса в структурах слухового и зрительного анализатора. Мозг Бодари-Дрейка подготовлен к приёму и к передаче . Пошаговая инструкция разработана, и все же опыт мог окончиться непредсказуемо. Если параметры энергетических полей сети и ноосферы будут несовместимы, то приемник-передатчик — мозг — выйдет из строя, попросту «перегорит». Если контакт состоится, несомненно расширятся возможности выполнить завет предков не пропустить сигнал из космоса и быть готовым к контакту
Учитель пристально смотрел застывшему Дрейку в невидящие глаза. Стоящий рядом Эмокану ощущал, как мозг того и другого окрашивались вспышками, как на салюте в честь Нового Года. Учитель сделал последнее усилие. Дрейк очнулся.
Эмокану и Дрейк сплавились по потоку Виктория-Нил до ближайшего селения рыбаков-нилотов. Раз в неделю старенький микроавтобус доставлял кое-какие лекарства, одежду, забирал вяленую рыбу и редких пассажиров в цивилизацию, то есть в ближайшее поселение — городок Гулу. Вышка сотовой связи одиноко возвышалась над одноэтажными постройками.
Человек высокого роста, загорелый, в одеянии нилота, подошёл к телефонной кабинке, нерешительно вначале, затем уверенно набрал одиннадцатизначный номер, как человек, вспомнивший давно забытый пароль и наконец получивший доступ к информации, которую считал безвозвратно утерянной.
Хелен взяла смартфон ещё за несколько секунд до того, как у него загорелся экран и заиграл звонок. Тишина в трубке наполнялась уверенностью ожидаемого.
— Дрейк, Дрейк!! Это я Хелен! Телефон пискнул и умолк, высветив на экране нулевой заряд батареи.
— Кэт! Зарядку! — Хелен с третьей попытки попала в контактный разъем.
Телефон заговорил только через полчаса, которые можно сравнить с минутами дрожания от страха и тревоги в зарослях осоки и тростника реки Виктории-Нил.
— Полицейский участок города Гулу.
— Задержанный просит подтвердить, что он – Дрейк. Документов у него нет… у него вообще ничего нет. Он помнит только номер этого телефона.
Эмокану, остановившись поодаль, чувствовал и видел, как пошатнулся, оглушенный контактом Бодари, чем привлек внимание двух вооруженных людей.
Эмокану следовал за ними до полицейского участка. Гипнотическое воздействие на них нисколько не влияло: они были в металлических касках. Подземые толчки и магнитное возмущение остановили Эмокану. Из Айра поступали тревожные сигналы смертельной опасности. Эмокану успел потушить несколько страниц, связанных с Айром в сознании Бодари. Пройдет время, они восстановятся и передатчик — мозг спасенного им человека будет востребован.
Уставшие от великого противостояние две тектонические плиты сдвинулись ещё ближе, трещина прошла по всему Великому Африканскому разлому. Кровь Земли — раскаленная магма — поднималась из недр вдохнуть жизнь в дремлющий Нирагонго .
«Я жив, я живу», — плескаясь жидкой раскаленной ярко-красной лавой и выдыхая клубы серого пепла, закрывающие голубое небо и ярко-желтое солнце, возвещал о своем воскрешении вулкан. Две огненные руки пытались обнять четыреста тысяч жителей Гома, спешно эвакуирующихся из города. Задыхающиеся, обожжённые, спотыкаясь и кашляя, с детьми на руках, в разноцветных одеждах, по колено увязая в горячем грязно-сером пепле, жители спешили к спасительным автофургонам, медленно движущимся по убегающей от расклеенных потоков дороге. Люди не оценили его величественное возрождение, и вулкан с досады и злости грохотал все сильнее и сильнее, добавляя нестерпимой яркости в убийственно-прекрасную картину природного катаклизма.
Цепь извержений вулканов, прокатившаяся в 2002 году по великой рифтовой долине, закончилась излитием магмы тысячелетия молчащей горы Аргон.
Изливалась она уже в опустевший Айр. Тысячи аэритов затерялись и начали новую жизнь в нетронутой местности болот Южного Судана.
---
Автор: Александр Ярлыков