В апреле 2014-го, когда в Донбассе уже началась война, меня отправили в командировку в Сан-Франциско. Это была моя первая поездка в США спустя 20 лет после моего возвращения в Россию в 1994-м. В апреле 2014-го в Сан-Франциско уже было тепло и можно было ходить в одной рубашке — в отличие от других моих коллег ИТ-шников, я так и не смог привыкнуть ходить только в футболке. Да и от галстука, к которому привык за годы работы в университете и в венчурном фонде, мне пришлось избавиться с большим сожалением.
Америка продолжала жить обычной жизнью. Только на этот раз она предстала моим глазам без фильтра принимающей семьи, во всей остроте финансового вопроса. Таксист содрал с меня 50 долларов за поездку из аэропорта, сказав, что при стоимости проезда чуть меньше сорока десятка будет в пределах «чаевых». Чернокожий водитель автобуса, которого подрезал кабриолет, ожидал приезда полицейских, кто-то из пассажиров выразил желание свидетельствовать о злонамеренном маневре легковушки, но потом быстро слинял по своим делам, потому что за ожидание ему никто не заплатит. Рабочие сцены, не успевавшие застроить её к нашему мероприятию в срок, согласились доделать все только в обмен на двойную оплату за сверхурочную работу. И, конечно же, бомжи, которые, подобно жидкости, занимали пустующие кварталы (блоки) неподалеку от финансового центра, временно пустующие после сноса старых зданий в ожидании новых застройщиков.
После мероприятия, прошедшего без дополнительных неприятностей, у меня оставался почти целый день до вылета, который я решил посвятить осмотру города и достопримечательностей. Помня, как привезенная еще в первую свою поездку в США рубашка прослужила мне почти 20 лет, я решил по пути к остановке туристических автобусов заглянуть в местные магазины. В универмаге Мэйсиз (Macy’s) на Маркет Стрит в середине рабочего дня было немноголюдно, так что приобретение новой одежды не заняло много времени, вот только качество новой рубашки уже оказалось совсем не тем и мне пришлось выкинуть её уже через два года. Полагаю, сказалась пресловутая глобализация — если двадцать лет до этого рубашки ещё шили в США, то в 2014-м — уже только в Юго-Восточной Азии.
Моим гидом в туристической поездке по городу оказался молодой парнишка из Львова. Мы решили не говорить на политические темы, сойдясь на том, что в освещении событий на Украине полностью доверять информации любой из конфликтующих сторон нельзя. Как я понял, в Америку он уехал вместе с семьей еще в юном возрасте и, в отличие от людей из моего окружения, мигрировавших в Кремниевую долину для работы в разнообразных технологических стартапах, у него не было возможности получить хорошее естественно-научное или инженерно-техническое образование, поэтому он был рад устроиться работать гидом. Не оставляя, впрочем, надежд когда-нибудь начать свой собственный бизнес. В этом аспекте в Америке за 20 лет ничего не поменялось: здесь каждый считает себя будущим миллионером, которому просто надо немного потерпеть и поработать над собой или своим бизнесом. По крайней мере, в Калифорнии, ставшей в начале 21 века Меккой технологических стартапов, по-прежнему было так.
Но была и другая Америка, the flyover country, как её назвал один наш коллега из Бостонского офиса. Дословно это переводится с английского как «страна, над которой все пролетают», хотя, конечно, по смыслу это скорее «всеми позабытая страна». Всеми, но не Богом, как считают сами жители срединных штатов, за что либералы, объявившие курс на искоренение всего традиционного, называют их Deep Country (англ. - глубинное государство), хотя, опять же, у нас это скорее назвали бы «дремучей провинцией». Жители этого глубинного государства не были активны в социальных сетях, по-прежнему предпочитая встречаться в реальной жизни, чтобы попеть свои народные (кантри) песни или, пусть и в меньшем количестве и не так часто, как раньше, но все же собраться на службу в церкви. Вероятно, по этой причине избрание Дональда Трампа, который ворвался на волне недовольства со стороны этой многочисленной группы граждан США в Белый Дом, стало таким шоком как для демократов, так и для политических экспертов, привыкших доверять аналитике, построенной преимущественно на данных демографии электронных ресурсов и опросов, где вымирающее глубинное государство не было адекватно представлено. Вымирающее — это не фигура речи, население срединных штатов постоянно сокращается в силу нехватки рабочих мест и отсутствия перспектив для молодежи. Из-за чего они стремятся перебраться либо на Западное, либо на Восточное побережье.
С тем, как отличается жизнь на Западном Побережье США от жизни на Восточном побережье, мне удалось немного познакомиться в том же году, когда моя работа закинула меня в командировку в Майами. Майами, конечно, это совсем не глубинное государство, где в основном доминирует протестантство. На некогда чинном католическом юге Флориды сегодня кипит бурная ночная жизнь, подпитываемая шальными богатствами нуворишей — как американских, так и заезжих. Если в Калифорнии на месте закрывающихся традиционных производств возникают (и умирают) технологические стартапы, что решает проблему нехватки рабочих мест, то на Восточном побережье умеренно цветет туризм. На обратном пути из Майами в Москву я разговорился с девчушкой, на вид около 20 лет, которая, если я правильно помню, собиралась на рождественские каникулы к себе домой, в Ростов.
Честно говоря, я даже не знал, что Флориде есть университеты, в которые принимают студентов из других стран, пока не разговорился с соседкой по самолету. Её в Майами привело желание уехать подальше из своей деревни… вот только ожидания её не совсем оправдались: «Я не думала, что Майами – это такая большая деревня. Там, где я живу, по утрам поют петухи и такое ощущение, что я никуда не уезжала из своего родного города». По её словам, от фильмов, сериалов и роликов в интернете у нее сложилось ощущение, что Майами – город небоскребов и пальм, белый и ухоженный. Именно поэтому она выбрала столицу Флориды в качестве пункта назначения, когда возникла возможность поступить в иностранный вуз.
Надо сказать, в убеждении о красоте Майами она была не одинока. Несмотря на мой прошлый опыт жизни в США и знание о том, что Америка – велика и разнообразна, я и сам не представлял, насколько мала «витринная» часть Майами в масштабах всего города. В этой пятидневной командировке нас с коллегами из разных стран поселили в одной из самых фешенебельных гостиниц столицы штата Флорида – отеле «Фонтенбло», находящимся на первой линии побережья Майами Бич. Это довольно популярное место среди кинематографистов и вы, полагаю, могли лицезреть здание отеля на заднем плане в десятках кинокартин, среди которых, например, фильм 2013 года «Кровью и потом: Анаболики» с Дуэйном Джонстоном и Марком Уолбергом в главных ролях.
Та часть Майами Бич, что так красиво смотрится на картинке, представляет собой одну длинную улицу вдоль берега океана, с одной стороны которой расположились отели, а с другой – дома состоятельных жителей города, красивые и ухоженные. А какой там океан! Стоило разок зайти в эту вязкую зеленовато-лазурную воду, чтобы уже никогда не захотеть выходить на берег. Даже несмотря на то, что в этой части земного шара температура воздуха всегда +25, а в декабре ещё и очень комфортно благодаря отсутствию влажности. И, конечно, ослепительно белый песок. В общем-то, неудивительно, что дома на побережье Майами Бич пользуются таким высоким спросом.
Но есть у меня дурацкая привычка – везде, где бы я ни был, гулять пешком и заглядывать во все углы, в том числе те, что обычно скрыты от глаз туристов. Полноценный жизненный опыт, конечно, это не заменит, но дает возможность посмотреть не только на парадную сторону проживания страны, в которую меня закинула судьба в командировку. Однажды эта привычка меня привела к тому, что меня чуть не ограбили во время ночной прогулки недалеко от Эйфелевой башни в Париже, но я отвлекся. Вернемся в Майами образца 2014 года. Стоило перейти на другую сторону канала, как моим глазам предстало совсем другое зрелище: огромный звездно-полосатый флаг на здании средней школы и знак «Наркотикам тут не место!»
Честно говоря, я даже не представлял, что употребление дури является такой проблемой для США. Коллеги, в том числе давно живущие в Майами выходцы из России и стран СНГ, говорили мне, что до 70% местного населения употребляют те или иные наркотические вещества. И речь не шла о марихуане, употребление которой в медицинских целях уже было разрешено, а о разнообразных производных кокаина, доставляемого на Север из Южной Америки через бескрайние болота и топи Флориды, населенные москитами и аллигаторами. Об этом тоже снято немало фильмов, но пока ты не начинаешь ходить по закоулкам, невозможно прочувствовать масштаб влияния наркотрафика на повседневную жизнь простых американцев.
Впрочем, масштаб влияния алкоголизма на жизнь простых россиян тоже трудно прочувствовать, если ходить только парадными тропами и не заходить в заплесневелые стены рабочих общежитий или просевшие от снега и сырости деревянные дома, годами грустящие в ожидании расселения своих жильцов. И хотя это трудно назвать достоинством, основным средством ухода от суровой реальности в России традиционно остается алкоголь, впрочем, в городах, хлебнувших не только благ цивилизации, но и её побочных явлений, наркотики являются ничуть не меньшей проблемой. В Майами снега нет, в этом смысле им, конечно, проще, однако контраст между красивой и ухоженной жизнью меньшинства и, скажем так, отнюдь не самой лучшей долей большинства, здесь чувствуется особенно остро. Постоянный приток мигрантов из бедствующих стран Южной Америки – в первую очередь, Кубы, Колумбии, Венесулы, приводит к постоянному избытку неквалифицированных рабочих рук. Те из их, кто оказался занят на стройках или сельхозработах, хотя бы не видел фешенебельной жизни более состоятельных американцев, как её видели те, кто занят выполнением уборки и другой работу по дому на виллах и в гостиницах. А какие тут виллы! На фоне некоторых меркнут даже самые роскошные мечты обитателей Рублевки или Малаховки. Впрочем, не зря же в свое время возникло выражение «что такое бизнес по-русски - это наворовать денег в России и свалить за границу». Подобное привлекает подобное и нет ничего удивительного, что люди, ставшие богатыми в одной стране, переезжают в те места, где их окружают близкие им по духу и стилю жизни. В 1990-х и начале 2000-х такими местами для россиян были Флорида, Калифорния, юг Франции, Италия, а еще Израиль и Великобритания.
И вот, представьте себя на месте обслуживающего такие виллы в Майами персонала. Казалось бы – вот она, мечта, ради которой ты покинул свое родное место, свою страну. Но ты прикидываешь, сколько ты получишь, сколько уйдет на еду и съем жилья и понимаешь, что этой мечты ты не достигнешь никогда. Если ты, как пел Стинг, слишком глуп, чтобы воровать, то не поддаться соблазну уйти от реальности очень непросто. Конечно, персонал отелей проверяют вдоль и поперек, но именно что на предмет воровства и других проблем с законом, а то, что ты употребляешь за пределами рабочего места – исключительно твои проблемы.
Проблема с наплывом наркотиков, которую я лицезрел в Майами столь ярко в переломный для отношений России и США 2014-й год, предстанет снова во всей своей неприглядности, когда мне удастся вновь попасть в Сан-Франциско, но об этом я расскажу чуть позже.
Была еще одна вещь, в изобилии присутствующая в обоих городах, несмотря на их географическую расположенность по разные стороны континента: это бомжи. В самом центре Майами Бич, в царстве фешенебельных отелей и роскошных вилл, их, конечно, не было, но за его пределами то тут, то там можно было встретить палатки, расположенные в местах, удаленных от трафика. Впрочем, по моей субьективной оценке количества встреченных мною бомжей Майами значительно уступал не только Сан-Франциско, но даже Парижу, где невозможно было пройти по переулкам возле Монмартра, чтобы в нос не ударил запах мочи и других продуктов человеческой жизнедеятельности.
Прочитать книгу целиком можно на Литрес