Глава 16
Возможно, дальнейшее и привело бы нас в объятия друг друга. Но текила во мне превращается в мину замедленного действия. Она срабатывает в тот самый момент, когда Гранин тянется ко мне, чтобы поцеловать. Я начинаю медленно наклоняться и отключаюсь. Прихожу в себя через какое-то время, поскольку на меня потоком льётся слишком тёплая вода. Даже скорее холодная. Обнаруживаю, что сижу в закрытой душевой кабине. Тут же поднимаюсь, делаю воду горячее. Приоткрываю створку:
– Никита!
– Да, – звучит его голос рядом.
– Ты что, меня… раздел и сюда усадил?
– Согласен, прокапать тебя было бы лучшим вариантом. Но прости, у меня ни системы, ни препаратов дома. Так что прохладная вода тебе в помощь, – отвечает он.
Я захлопываю створку в надежде, что она рассыплется на кусочки. Но выдерживает. Быстро ополаскиваюсь, затем выглядываю: не стоит ли рядом, ожидая? Никого. Быстро вытираюсь, надеваю банный халат. Он мне очень велик, поскольку мужской. Но не желаю доставлять Гранину удовольствия лицезреть меня снова в неглиже. И так насмотрелся достаточно. Настолько, что даже стыдно за своё нетрезвое поведение. А что я ему наговорила? Кажется, что-то вроде физического контакта без обязательств.
«Господи, вот же глупая! – ругаю себя. – Надо же было так напиться!»
Иду в спальню, и нахожу Никиту там, уже лежащим на постели. Хорошо, одеялом прикрылся. Он покровительственно похлопывает место рядом с собой. Приглашение сразу отвергаю.
– Мне нужно домой.
– Половина четвёртого, Элли. Сейчас даже такси не ездят. К тому же на улице прохладно, а ты после душа. Простынешь. Оставайся у меня, завтра… точнее сегодня утром вернёшься домой.
– Хорошо. Тогда я лягу на диване, – соглашаюсь.
– Прости, у меня нет дивана, только кресла, – отвечает Гранин.
От злости я готова завыть, но держу себя в руках.
– Где моя одежда?
– Вот, на стуле, – говорит Никита. – Я там ещё положил футболку и шорты. Они совершенно новые. Можешь надеть, спать будет удобнее.
Сжимая челюсти, киваю.
– Отвернись! – требую, подходя к стулу.
Гранин демонстративно натягивает одеяло на голову. Быстро одеваюсь и юркаю в постель, ложась на самый край.
– Спокойной ночи, милая, – шепчет Никита.
– Угу, – отвечаю и закрываю глаза. Так и хочется проворчать в ответ "Я тебе не милая".
Погружаюсь в мир грёз, где образы перед моим внутренним взором сливаются воедино. Снится что-то из давнего прошлого. Невнятное, смутное. Но некоторые символы прожитых лет заставляют всё внутри меня напрягаться. Несколько раз просыпаюсь, слушаю, пытаюсь увидеть Гранина. Мне кажется, он будет приставать. Нет, повернулся спиной и спит, наверное. Снова засыпаю.
***
– Доброе утро, Элли! – нежный голос будит меня, и я сонно смотрю на Гранина. На улице уже светло, и на лбу у него глубокая морщина беспокойства.
– Что случилось? – раздражённо спрашиваю, попутно ощупывая своё тело. Одежда на месте, значит ничего не было.
– Тебе приснился плохой сон, – говорит Никита и пристально смотрит на меня. – Что ты видела?
Закрываю глаза.
– Это не так уж важно, – уклоняюсь от прямого ответа.
– Расскажи мне, – просит Гранин. Распахиваю веки и немного пугаюсь. Его лицо совсем близко от моего, и замечаю вдруг, как начинаю тонуть в его глазах. Вздыхаю и решаюсь рассказать.
– Сон был про нас. Из прошлого. С того времени, как тебя не стало в моей жизни, – тихо сообщаю ему.
– Расскажи подобротнее, прошу тебя, – выражение лица Никиты становится грустным и сожалеющим.
– Нет, Гранин. Пожалуйста, не проси меня об этом. Иначе наши отношения дадут такую огромную трещину, которую будет не соединить. Общение станет невозможным испытанием, и тогда я больше не смогу с тобой нормально разговаривать.
Наблюдаю, как лицо Никиты мрачнеет. Его мобильный телефон вырывает нас из этой мрачной паузы, и он тянется к прикроватной тумбочке.
– Гранин, слушаю, – отвечает хмуро. – Да, доброе утро, Данила. Да, с Эллиной всё в порядке. Она ночевала у меня в комнате для гостей. Не волнуйтесь. Верну её домой сегодня как можно скорее.
Затем, очевидно, Данила что-то говорит, а Гранин напряженно размышляет.
– Она вчера довольно много выпила, и я не хочу её будить, – объясняет он, и мне становится смешно. Выглядит так, будто главврач прикрывает от проверяющих из Росздравнадзора свою подчинённую, которая не явилась на работу.
– Да, я передам ей. Увидимся позже, – Никита смотрит на меня и вешает трубку.
– Если ты не хочешь, чтобы кто-нибудь в клинике узнал о нас, то тебе нужно научиться брать себя в руки, когда я разговариваю по телефону, – говорит Гранин, весело сверкая на меня глазами.
– Да, господин главврач, – я улыбаюсь, и вижу, как Никита хочет приблизиться ко мне и обнять. Но не решается. И правильно делает.
Некоторое время мы наслаждаемся тишиной, каждый на своей половине кровати. Затем я снова прошу его отвернуться и одеваюсь. Несколько минут спустя мы едем в такси к тому ночному клубу, где провели большую часть ночи, и пересаживаемся в машину Никиты.
– Это твоя? – я смотрю на «Порше» и внезапно смеюсь.
– Да. Что-то не так с машиной? – Гранин он смотрит на меня в замешательстве.
– Она тебе очень подходит, – я провожу рукой по мягким бордовым кожаным сиденьям.
Автомобиль трогается с места.