— А почему он был так жесток? — Марийка недоумевала как у воспитанной, обходительной и тактичной Сьюзен мог быть такой отец.
— У него были свои на то причины. Он был лучшим отцом, какой мог быть у меня. Чем-то же он очаровал мою маму. А моя маман очень неплохо пела и была оперной певицей.
Это сейчас она полностью отдаёт себя Карлу. У меня такое чувство, как будто она считает моего сына своим. Я хотела забрать его с собой, но мама против. Она думает, что здесь до сих пор все ходят вооружёнными и воюют.
"По дороге с ветром" 57 / 56 / 1
А ведь это не так, Марийка! Во Франции тоже бывают волнения. И они могут посоревноваться в жестокости с вашей революцией. Но мама непреклонна.
Карл растёт, а я отдаляюсь от него. Я уже даже не чувствую, что он вышел из моего тела. Может быть, мне это всё показалось, и я много лет себя обманываю?
Марийка не знала, что ответить Сьюзен. Она смотрела на эту красивую молодую женщину и не понимала, зачем та приезжает в Россию, имея в Париже хорошую жизнь.
— У меня в крови что-то воинственное, — Сьюзен как будто прочитала мысли Марийки. — Я не могу просто сидеть и смотреть на цветущие оранжереи, на тёплый дождь, на снежную зиму и при этом чувствовать себя счастливой.
Я была такой, лишь когда меня захватил ветер революции. Он как соскучившийся пёс лизал моё лицо, царапал, пытался свалить с ног, но я держалась.
И это чувство было, кажется, лучше любви. Это невозможно объяснить. Когда-то давно, во время первого знакомства с Дмитрием, я быстро запомнила одно из его стихотворений:
— Крылья мои сломлены.
Силой борьбы склеены.
Нашу борьбу помним мы —
Молодость ждёт смелая.
Сотни дорог правильных,
Мы для войны созданы.
Тайны врагов знаем мы.
Их перебить сложно ли?
Нет, мы возьмём за руки
Нашу борьбу вечную.
Чувство взрастим стадное,
И распрямим плечи мы!
Будет борьба искренней,
Ветер в пути праведный.
Сердце трещит искрами,
Мы на пути правильном!
Ты знаешь, как меня трясло от этих строк, Маша! Я готова была прямо в ту же секунду в бой.
Потом наши пути с Дмитрием разошлись. Он стал каким-то очень странным, кто-то из ребят подловил его на передаче важных документов нашего комитета неизвестному человеку. Помимо всего этого мы были немного осведомлены о его конфликте с родным братом.
Гена два раза пытался убить Дмитрия. У него были какие-то страшные сведения о нём. Но Гена не смог. Мы видели, как братья обнимались. А потом Гена уехал. Сейчас о нём мало что известно.
И о том, что ты в него влюблена — знали, кажется, все. Они даже спорили на деньги, кто завоюет тебя. Когда это дошло до Гены, он всё быстро прекратил.
О тебе больше ни слова не было. Гена знает о твоём участии в подрыве театра.
Марийку затрясло. Опять перед глазами пронеслись те ужасные дни.
Девушка смотрела на Сьюзен и ей было стыдно оттого, что та знает о Марийке больше, чем она сама.
— Всё перепутано настолько, что невероятность происходящего далека от истины. Ты же не можешь вот сейчас именно представить себе, кто тот человек, ради которого тебя все оберегали?
— Нет, — прошептала Марийка. — Я ничего не знаю. Моя жизнь стала как будто продолжением пули, убившей мою мать. Она попала ей в сердце, прошла насквозь и теперь следует за мной, чтобы поймать и уничтожить.
Сьюзен, я уже восемь лет живу просто как чья-то вещь. Захотели — похитили, захотели — унизили, захотели — воспользовались. Мне очень тяжело. Как мне отвязать себя от всего, что со мной происходит?
— Повзрослеть, Маша! Я не понимаю, как ты всё это терпишь? Как можно было на тебя повесить этих детей?
Я тоже не святая, мой Карл не рядом. Но то моя мама взяла опеку над ним. А тут…
Они пользуются тобой. Я удивлена очень тому, что ты ещё сама не стала мамой. Хотя не удивлена. Если бы не странная любовь Гены к тебе, то помимо этих мальчишек ты уже воспитывала бы своих, и при этом от разных отцов.
Тебе нужно всех их послать, раздать детей и устраивать свою жизнь, Маша!
Марийка лишь кивала соглашаясь.
Ночью за беглянками пришла машина.
Сьюзен и Марийка погрузили в неё свои вещи и поехали.
Это был долгий трудный путь. Сначала у машины спустило колесо. Очень долго водитель в темноте что-то с ним делал. Много матерился, проклинал и советскую власть и царскую. Потом что-то стало с мотором, машина дёргалась и в конечном итоге остановилась. Водитель опять матерился и чинил автомобиль
Марийка почти не слушала его. Она думала над словами Сьюзен. И чем больше их анализировала, тем больше понимала, как она хочет избавиться от детей. Но если она могла отдать Олежку Регине, то судьба Миши была более неоднозначной. Его отец был неизвестно где, а мать умерла. Но эта мимолётная жалость не погасила желание избавиться от всех.
Долгое время машина тряслась по бездорожью. От этой тряски казалось, что внутри всё перемешалось и вот-вот вырвется наружу.
Так было и у Сьюзен. Француженка всю дорогу ехала с бледным лицом и молчала.
Она сразу предупредила, что если скажет хоть одно слово, то её стошнит.
Поэтому у Марийки было очень много времени, чтобы решиться на перемены.
Дом, и вообще местность, куда привезли беглянок, были незнакомы.
Несколько домов стояли в два ряда и отличались только тем, что на них по-разному падала тень. А так они были полностью одинаковыми.
— Снесли бараки, теперь здесь вот так! Строили местные жители сначала одному, потом все вместе жили и строили другому, и так — пока каждая семья не получила крышу над головой.
Здесь живут венгры. Они в большинстве своём нелюдимы и очень скрытны. С ними лучше не обсуждать революцию. Они импульсивны и могут навредить физически. Им ничего не стоить ударить на улице незнакомого человека просто за то, что он смотрит не так, как нужно. А как нужно — никто не знает.
При том, что они себя считают чистокровными венграми, но на самом деле тут намешано всего.
Так вот. У мужчины, к которому я тебя привезла, есть слуга. Этот слуга недавно был заподозрен в шпионаже. Нам нужно вывести его на чистую воду. И ты нам поможешь.
Марийка вспыхнула.
— Ты, — сказала она Сьюзен, — полночи учила меня тому, как уйти от всех, а сама привезла меня сюда и диктуешь условия? Что это, Сьюзен?
— Это не моя прихоть, Маша! Лёша решил, что тут тебе будет лучше. Наличие этих детей несколько усложняет работу, которую ты должна здесь провернуть. Поверь, просто ты не запятнана, и тебе, сиротинушке, поверят больше, чем человеку с подвешенным языком. Ну и помимо всего прочего ты…
Француженка замолчала.
Она долго-долго смотрела на возмущённое лицо Марийки, а потом продолжила:
— Скоро всё станет понятным для тебя.
Пойдём скорее.
Марийка вышла из машины. Она так настроила себя против детей, что даже не стала брать их за руки. Они сейчас больше держались Сьюзен.
Француженка смело вошла в дом и крикнула:
— Вы дома?
Из темноты появился мужчина. Марийка ахнула, увидев его.
— Дочка, — произнёс он дрожащим голосом, — вот и свиделись…
Продолжение тут
Всем желаю очень классных выходных!
У всех уже наступило бабье лето?
У нас в Ростове оно ветреное.
