(Рецензия петербургского музыковеда)
Попал, наконец, впервые на концерт Соколова. Ну что можно рассказать за Григория нашего Липмановича на фоне того, что всё давным-давно сказано…
В записях он интересен, но не более того. А вот живьём – пожалуй, это был первый концерт в моей жизни, где вместо заявленных Бетховена и Брамса исполнялось нечто совершенно трансцендентное.
Сидел я за колонной – не имея «мерседеса», можно было претендовать только на такие места. Но, как выяснилось, видеть не обязательно, а пианиста публика не интересовала.
Само понятие «игры» он загадочным образом интерпретировал в мистическом смысле: в «Третьей сонате» Людвига Ивановича и его же багателях никакого Бетховена не было в помине – а был, не побоюсь, божественный акт «извлечения красоты» из нашего эсхатологического мироздания.
Типа сидит «Создатель» в персональной кунсткамере и тихо любуется идеальными, искрящимися, рождёнными его воображением голограммами. Все остальные еще не родились, поэтому в звуках нет ни человеческого, ни ещё более опасного «слишком человеческого».
А ты вдруг стал тайным свидетелем – спрятался за колонну и боишься дышать, чтобы не спугнуть таинственное «явление».
Брамс тоже был не Брамс, а кто-то незримый вместо него. К Иоганнесу я, честно говоря, отношусь прохладно из-за его перенасыщенности пафосным многословием, но тут (без человека) и он превратился в какой-то далёкий постскриптум к самому себе, в красивые полустертые титры о Брамсе, напоминающие скорее Сильвестрова с его «тихими песнями». Струятся себе, едва обвевая ветерком.
И даже невыключенные мобильники подчёркивают непересекаемость тутошнего и нездешнего. И название соответствующее: интер-меццо. «Где-то между».
А потом ещё пять бисов примерно в том же стиле (Шуберт, Шопен, Шуман, Дебюсси, Рахманинов, ни в одном не сказано ничего неосторожно-лишнего), плюс в заключение «знак вечности» - фа-минорная хоральная прелюдия Баха. Лепота".
Источник: Сергей Привалов. «Буратиныч и другие. Необъективные музыкальные заметки», 2021
Григорий Соколов, И.С.Бах. Хоральная прелюдия фа-минор, BWV 639
