Человек не только от мира сего, но и от мира иного, не только от необходимости, но и от свободы, не только от природы, но и от Бога.
Ибн Сина (годы жизни: 980 - 1037) больше известен как Авиценна - выдающийся врач средневековья, философ, ученый. Он написал свыше четырехсот трудов в различных областях науки.
С детства Абу Али был любознателен и имел большую жажду знаний. Он много читал различных книг, обучаясь по ним наукам. Уже в 10 лет маленький Ибн Сина хорошо выучил Коран. Также сам и с помощью наставников он изучал словесные науки, логику, философию, а позже приступил к медицине.
Наука врачевания казалась ему "не из трудных наук,
и поэтому за короткое время я настолько овладел ею, что даже самые превосходные мужи медицины стали учиться у меня науке врачевания. Я стал посещать больных. Благодаря приобретенному опыту передо мною открылись неописуемые врата врачевания".
Ибн Сина также размышлял и о Душе. Им написан "Канон о Душе", в котором он подробно расписал её свойства и природу, взаимосвязь Души с растительным и животным миром, и человеческой телесностью.
Будучи еще и поэтом, Абу Али Ибн Сина написал прекрасную поэму о Душе, в которой проявил себя еще и как мистик. В этой поэме говорится о пути Души к рождению в теле, плотном мире, полном как страданий, так и опыта; и о её возвращении в родном мир Духа, полного Мудрости и неоткрытых Знаний.
Предлагаем вашему вниманию эту поэму в переводе с арабского М. Чемерисской.
ПОЭМА О ДУШЕ
Из своего возвышенного дома,
Белейшему из голубей подобна,
Она сошла к тебе и, гордая, сияет;
Ее краса сама ее скрывает
От взоров любопытных, но при этом
Очарованья светится лучом.
Она к тебе явилась против воли,
Но все же ей страдать придется боле,
Когда — и мига этого не минуть —
Придется ей потом тебя покинуть.
Печалями истерзана она,
Вначале от всего отчуждена,
И все ей непривычно; но затем,
Когда она срастается со всем,
Тогда любовь не скоро в ней остынет
К соседству с этой грустною пустыней.
Теперь уже — поверить я готов —
Она совсем не помнит тех шатров,
Тех дальних обиталищ, что с досадой
Ей покидать когда-то было надо.
Так с этими глубинами она
Теперь должна быть соединена.
И от былых холмов своих песчаных
Отделена, и это ей печально.
Теперь напрасны все ее усилья
И тяжелы ей собственные крылья.
Теперь заключена меж рубежами,
Отмеченными мощью вседержавной.
Она (хоть никогда не забывала,
Что встарь в ином жилище обитала)
Уже рыдает; слез ее поток
Несется, и обилен, и широк.
Она еще не тронулась в дорогу.
Но этот миг все ближе понемногу.
Ну вот и пробил час. Пора идти.
Уже настало время быть в пути
Туда, туда, к равнине той просторной
В стране далекой и высокогорной,
Той, что на самой верхней из ступеней.
Тогда звучит торжественное пенье:
Поскольку ведь познанье возвышает
Сердца и тех, кто скромен иль страдает,
Теперь от тайны самой сокровенной
Волшебный ключ отыщется мгновенно,
И целый мир теперь ей возвращен,
Путь восприятия не перегражден,
Теперь всему даровано внимать.
И это ей поможет доказать:
Тот спуск был ей необходим, и пусть
Он вызвал у нее и боль, и грусть —
Ведь ей известны истины такие,
О коих и не слышали другие.
Зачем с вершины, в высоту взнесенной,
Она спустилась в край тот отдаленный,
В пучины, уходящие глубоко?
Она низвергнута по воле бога.
Но не напрасно, а для высшей цели.
Которую постичь бы не сумели
Вовеки ни острейшая из дум,
Ни самый быстрый и живейший ум.
И даже пусть запутанные сети
И прутья жесткие теснейшей клети
Ее сжимают, мнут ей оперенье —
Ей все равно дано благословенье.
Она была, как проблеск, вспышка, блик,
Ее сиянье длилось только миг,
Она мгновенье над шатром светилась
И тут же снова в темноте сокрылась,
Как бы ничто ее мелькнувшим светом
Не освещалось в дольном мире этом.