Утром всем принесли детишек, а Розалии нет. Сначала она отнеслась к этому равнодушно, но ближе к обеду у нее заныли груди, их стало распирать прямо на глазах.
В душе появилось какое-то беспокойство, может с девочкой что-то не так?
Глава 1.
Странно выглядели со стороны эти двое мужчин, стоявшие обнявшись, у входа в роддом. Они хлопали друг друга по плечам, по спине, вскрикивая
- Папа! У меня дочь! Моя Розалия родила мне дочь!
- Сынок! Я стал дедушкой, внучка у меня! Какое счастье, сын
- Пап, я поверить не могу!
- Сын, это такая радость, такое счастье!
Наконец, они перестали тискать друг друга и, забыв, что приехали на машине, отошли от Роддома на целый квартал. Рустэм вдруг рассмеялся
- Отец, мы куда идем? Моя машина осталась у Роддома.
- Ох, ты, это называется, от радости башку снесло. Забыли про машину. Вернемся, поедем в магазин, купим хорошего вина, посидим с тобой, отпразднуем рождение нашей девочки.
- Пап, вино вином, но я голоден, как семеро волков враз. Оказывается, я сегодня не ел. Поедем домой, оставим машину, вызовем такси и в ресторан!
- Прекрасное предложение! Почему бы нам не закатить пир на весь мир?
По случаю прошедшего праздника и выходного дня, ресторан был забит битком. Однако шуршащая купюра, попавшая незаметно в карман швейцара, возымела свое действие, и отец с сыном оказались в зале ресторана.
Другая купюра помогла быстренько найти свободный столик, на котором стояла белая табличка с какой-то надписью. Услужливый официант, в безупречно белой рубашке и красной бабочке, убрал табличку, положил на стол меню.
Заказали и салаты, и горячее, и десерт. Не забыли про вино. Два здоровых голодных мужика с удовольствием ели, запивая еду вкусным холодным вином, поглядывая друг на друга с радостной улыбкой. Рустем вытер рот салфеткой, положил аккуратно на стол.
- Отец, смотри, сколько народу веселится, все они выглядят счастливыми, но они даже не догадываются, насколько мы с тобой счастливы. Так хочется встать и крикнуть: «Люди, моя Розали родила мне дочь!»
- Сынок, судя по твоему желанию, нам пора домой. Надо рассчитаться и поймать такси
- Отец, я сам рассчитаюсь
- Нет, Рустэм, я заплачу, все-таки я стал дедом в первый раз.
Поспорили немного, Рафаэль рассчитался с официантом и за такси заплатил. Оказавшись дома, они еще долго не могли успокоиться, выбирали имя девочке. Рафаэль предложил назвать Мартой, раз она родилась в марте. Рустэм не согласился
- Слишком твердое имя. Моя доченька будет нежной и мягкой, лучше назовем ее Лилия
- Красиво. Но ты послушай, сын, как звучит: «Лилия Рустэмовна»! Слышишь, один слог в имени лишний. Гораздо приятнее слуху будет, Лилит Рустэмовна. Правда ведь?
- Пап, я ни разу не встречал девушек с таким именем. Разве оно существует?
- Конечно! Это то ли еврейское, то ли армянское имя. Какая разница, зато красиво, и у нашей девочки, у единственной будет с такое имя.
- Не знаю, пап? Если согласится Розалия, если теща не станет возражать. Отец! Тещу-то мы забыли. Розалия же наказывала мне мать привезти. У нас даже детского приданого нет, мне завтра надо ехать за тещей с раннего утра, чтобы к вечеру вернуться. Ты останешься, сходишь к Розалии в больницу, прежде чем уедешь домой?
- Нет уж, Рустэм! Ты сам должен навещать свою жену. За Каусарией-ханум я съезжу сам.
- Как же мама? Праздники, а тебя нет дома.
- Рустэм, я тебе все объяснил
- Отец, я тебе тоже. Потерпи немного, остынь, может быть все еще наладится. Развестись вы всегда успеете. Пожалуйста, не омрачай рождение моей дочери. Я тебя очень прошу.
- Посмотрим. Надо ложиться спать. Поеду с рассветом.
Город только-только просыпался, когда Рафаэль выехал на тракт. Дорога пустынна, вдали, на самом краю заснеженного поля встает огромное алое солнце. Оно еще не слепит глаза, но белоснежный наст на снегу розовеет и начинает сверкать радужными кристалликами.
Рафаэль остановил машину, вышел из нее, прошелся по хрустящему снегу взад-вперед, поглядывая на светлеющее небо, на восходящее солнце, на сизые облака. Красиво и немного жутковато. Как будто остался в мире один. Будто нет никого и ничего кроме солнца, на глазах меняющего свой алый цвет на золотой, кроме неба, набирающего синеву и бесконечных заснеженных полей.
Да, так получилось, он оказался один. Есть сын, есть внучка, но чувство одиночества остается. Горько терять любовь. Вспомнились слова из песни: «Не бойся, если вдруг тебя разлюбят, куда страшней, куда страшней, когда разлюбишь ты».
Он любил, видел все недостатки Светланы и все равно любил. Надеялся, что она тоже его любит, хоть немного, хоть чуточку, только не признается в этом. Ей нравилось чувствовать над ним свою власть. Когда Света снисходила к мужу, отвечала на его поцелуи, на ласки, была трепетна, нежна. А иногда становилась дикой кошкой. Неужели все это была игра? Видимо так.
Не получая настоящего ответа на свою любовь, Рафаэль стал остывать, чувства его стали таять, таять и растаяли совсем. Обратно уже ничего не вернуть. Жаль! Но, был же он счастлив? Был! Ради Светланы он учился, ради нее от рядового милиционера дошел до начальника РОВД. Получается, благодаря Светлане у него хорошая пенсия, значит, достойная старость.
Улыбнулся своим мыслям. Да, старость. Может быть и прав Рустэм, поздно уже что-то менять. Сел в машину и поехал дальше. Солнце уже сияло вовсю, сверкающий наст слепил глаза. Пришлось надеть темные очки. Дальше ехал, не останавливаясь, и часам к двенадцати остановился у ворот дома Каусарии. Калитка и двери в сени не были заперты, но Рафаэль постучал и дождался, когда хозяйка выйдет на крыльцо
Каусария, с непокрытой головой, в простеньком ситцевом платье с короткими рукавами, вышла из дверей
- Уф, Алла, Рафаэль! Что с моей Розалией?
- Успокойся, Каусария, все хорошо! Наша Розалия вчера вечером родила девочку
- Аллага шукер! (Слава Богу). Заходи в дом Рафаэль!
Рафаэль разделся, разулся в прихожей, прошел в комнату, опустился на диван. Каусария села напротив в кресло
- Рассказывай, Рафаэль, как она? Тяжело рожала? Девочка-то здорова?
- Как рожала, не знаю, девочка здоровенькая на три килограмма девятьсот пятьдесят грамм. Каусария, я ведь приехал за тобой. Розалия просила тебя привезти.
- Да, мы с ней так договаривались. У меня и заявление на отпуск написанное лежит. Сейчас накормлю тебя, чаем напою и схожу к соседке, позвоню коллеге. Плохо же без телефона. Год уже стоим на очереди и никак не можем добиться, чтобы нам провели телефон.
Ты пока отдыхай, приляг на диван, телевизор включи. Сейчас сварю пельмени, много наморозила, чтобы с собой взять. Пообедаем с тобой, схожу к бабе Марине, попрошу, чтобы поливала мои цветы. Маргарите Федоровне позвоню. Вещи у меня собраны, я давно готова ехать.
В это время Розалии принесли ребенка кормить. В палате, кроме нее, лежали еще три женщины. Утром всем принесли детишек, а Розалии нет. Сначала она отнеслась к этому равнодушно, но ближе к обеду у нее заныли груди, их стало распирать прямо на глазах.
В душе появилось какое-то беспокойство, может с девочкой что-то не так? Розалия поднялась и зажимая ногами пеленку, посеменила к детской палате. Медсестра, идущая навстречу, остановила ее
- Мамаша, ты куда?
- Мне девочку утром не принесли кормить, всем принесли, а мне нет
- Ты, та, что вечером родила? И чего ты хочешь? Нам лучше знать, когда приносить ребенка, иди, ложись на свое место. В обед принесут.
Розалия готовилась к встрече с дочерью. Сходила, помыла руки, тщательно убрала волосы под косынку, надела марлевую повязку. Почему-то она волновалась. Принесли деток соседкам по палате, а ее девочки опять нет. Розалия с ожиданием и тревогой смотрела на двери.
Наконец, вошла медсестра с ребенком на руках, дала Розалии в руки.
- Молоко пришло?
- Да, вроде бы
- Давай проверим, дай-ка сюда грудь!
Бесцеремонно достав из выреза рубахи тяжелую грудь Розалии, нажала на сосок. Молоко брызнуло струей.
- Хорошо, очень хорошо. Протри тампоном сосок, прикладывай ребеночка к груди. Так, умничка! Придерживай пальцем сверху, чтобы грудью не закрывать девочке носик. Хорошо! Ай молодец, девочка, как цепко взяла грудь! Корми, мамочка! Перестанет сосать, потереби ее за носик, буди. Она у тебя засоня.
Продолжение здесь: Глава 51