Ирина чуть не стоила ему карьеры. Полковник Чуриков, обычно сдержанный, немногословный мужик, вызвавший Лебедева «на ковер», не удержался от выражений, понятных любому русскому человеку, самыми приличными из которых были: «вместо» и «голова».
Лебедев помалкивал. Знал: начнет возражать, оправдываться, или, того хуже, просить прощения, Чуриков взбесится, прекратит материться и отправит Вячеслава далеко и… подальше. А так, пусть выпускает пары. В конце концов, он живой человек, Ирку видел и в профиль, и в фас, и в анфас… поймет. А успокоившись, может быть, еще и благодарность объявит, хм, за смекалку.
- Иди уже, ловелас хренов, - Чуриков, отругавшись, сменил гнев на милость, - в понедельник чтобы был у меня в кабинете. Пойдешь к Петрову. Инструкции получишь у него. Ничего тебе за чужими бабами таскаться. А то, глядишь, всю эту грядку пере… копаешь, джентльмен!
Петров руководил внешней разведкой. «Получить у Петрова инструкции» значило – настраиваться на серьезный лад – работа Лебедева перешла на новый крутой виток! То, к чему стремился Слава, то, о чем мечтал. Он вытянулся во фрунт, звонко сказал «Есть» и четко, по-солдатски, не без определенного шика, резко развернулся и вышел вон из скромного, обитого дубовыми панелями, начальственного кабинета.
С той поры у Вячеслава началась совсем другая жизнь. Он своими глазами увидел другую державу, переживавшую в то время острые моменты отношений с СССР. Шла гонка вооружения, и вторжение во Вьетнам ухудшало общую картину политической стабильности США. Раздрай шел изнутри – американские граждане не лезли в карман за выражениями и активно протестовали против войны. Еще бы… Это тебе не бомбы на мирные города кидать, это сыновей и мужей нужно отправлять в богом забытый край, где белому человеку просто мирно жить невозможно, не то, что воевать!
Вячеслав видел, как поддерживали американцы Джонсона. И как потом ненавидели этого Джонсона, а уж после убийства Роберта Кеннеди, ненавидели и Никсона. Между тем, правительство гнуло свою линию. Ядерному оружию негоже так просто быть, без дела... Лебедев чуял: уж если они уже переступили черту в Хиросиме и Нагасаки, не стеснялись жечь напалмом мирных вьетнамцев, рано или поздно они переступят ее снова.
Установка СССР ракет в Кубе остановила их ненадолго. Иногда Лебедев задумывался – что дальше? Ведь у правительства лишь два выхода: убрать СССР безболезненным способом или вступить в прямой конфликт, скинув маски. Дела… В любом случае, если сталкиваются два империи, напитанные ненавистью, как облака дождевой влагой, стоит гром на весь мир, и сверкают смертельные молнии. Плохо всем. Несуеверному Лебедеву иногда хотелось креститься.
Об Ирине он вспоминал редко – работа требовала отдачи времени, сил и нервов. И Лебедев отдавался работе целиком, с той же страстью, как отдавался когда-то женской силе Ирины. Поэтому он ничего о ней не знал. Вот уж правда – холодная голова. Истинный «спартанец». В «джентльменских» залетах Славу теперь никогда и никто не замечал. Даже иноземные проститутки не бывали в его скромной постели. Не до них. Постельные кувырканья – удел слабых.
***
Уже в восемьдесят пятом Лебедев начал осознавать – война проиграна. Какой-то сюр, невероятная дурость, судьбоносный финт хвостом фортуны – вступление Горбачева на должность «правителя» всея Руси никто адекватно не мог объяснить. И что в итоге? Все просто – Михаил Сергеевич получил нобелевскую премию, а КГБ прекратил свое существование. Лебедев в первый раз в жизни растерялся как третьеклассник у доски, и запил. Правда, ненадолго. Слюнтяем Слава не был никогда: если против тебя – свора тупых бандюганов – возглавь эту свору.
Ирина Алексеевна нашла его сама. Позвонила и пригласила на встречу. Пообещала платить втрое против прежних торгашей, и так плативших Лебедеву немалую сумму. Лебедев обещал подумать, мысленно наматывая сумму еще в два раза.
«Мальчиков» нужно было кормить хорошо. Его спортивные и хладнокровные ребята подбирались тщательно по принципу отбора Высшей школы КГБ. Но зато какие это были ребята! Особым умом, конечно, не отличались, но смекалки и расторопности им было не занимать. Добрая половина группы – выходцы из «Афгана». Правда, героев с отбитыми напрочь мозгами Лебедев тщательно отбраковывал: ему не нужны были «сюрпризы» на работе. Не зря Кудрявцева обратилась именно к нему.
После ужина в новорусском московском кабаке Лебедев и Кудрявцева ударили по рукам. Рукопожатие Ирины действительно было крепким, несмотря на изысканные ароматы духов и вечернее неделовое платье. Она мало изменилась: фигура все такая же точеная, губы все такие же пухлые, высокие скулы, кошачья грация и ослепительная улыбку. И глаза… Вячеслав умел скрывать свои эмоции. Если бы не умел, то вздрогнул бы обязательно – они, мужчина и женщина, смотрели друг на друга ОДИНАКОВЫМИ глазами.
Бабой Ира была серьезной, с бульдожьей хваткой. Распоряжения отдавала четко, без воды, истериками и выкрутасами не страдала. Вот кого бы во власть, а не этого старого пьющего человека, что сейчас возглавлял униженную до невозможности страну. Ира нравилась Славе, работать на нее было… нормально.
И вот он, их последний разговор, чуть не сбивший Лебедева с ног. Вот уж действительно – железная леди. Стерва конченная. Сука. Как она выкрутилась – закачаешься! Ни одна мышца не дрогнула: вынь и положь мне дочку. Лишенная сантиментов, расчетливая сука решила передать наследство в нужные руки. Но сначала пожелала проверить кандидатку – достойна ли та высочайшего внимания? Если нет – забыть и выкинуть из памяти. Как тряпку, как бракованного породистого щенка! Какова, а? Что б ты сдохла поскорее!
Местонахождение Клавдии найти было сложно. В местной больнице, задыхавшейся от безденежья и отсутствия элементарных медикаментов, никто ничего вразумительного сказать не мог. В отделе кадров только дата увольнения. По указанному адресу гражданка Орефьева Клавдия Петровна не проживала. Но некоторые старушонки, доживавшие свой век, сообщили:
- Клавдя укатила к тетке лет двадцать с лихом назад. Больше не приезжала. Спилась поди. Она в последнее время здорово поддавала, прости господи, хорошая женчина была. Столько ребят приняла, и все крепеньких, - классическая бабулька в беленьком платочке доставила больше информации, чем бюро справок. Она же и деревню указала. И даже объяснила, где дом Клавдии находится.
- Поди завалился уже. Я сама оттуль родом. Клавка-то несчастная сирота была, мамка ее – бл… Не повезло девке. И тетка – бл… У нас там все – бл..и! Повидать бы кого перед смертью, - вздохнула старушка.
Лебедев осторожно вытягивал у бабки сведения об истории с «обменом детей», но женщина, удивленно глянув на настырного незнакомца, вдруг рассердилась.
- Ты че мелешь, стервец? Че мелешь? Не было у нас такого отродясь! Иди отсэдова, прохиндей! Мелет тут, не знамо, что! Слышь, Афанасьевна, слыхала че этот мелет?
Бабульки загомонили, и Лебедев ретировался. Не хватало еще, чтобы его бабки побили своими костылями. Впрочем, порядок действий он знал. Родители Зины, их адрес были у Вячеслава в кармане. Он решил посетить их с утра – явно пенсионеры. Будут дома. Не будут – он все равно найдет. Не иголки в стоге сена.
При гостинице был ресторан. При ресторане неплохая домашняя кухня. Лебедеву понравилась местная стряпня. Он решил поужинать, а потом удалиться в свой номер. Провидение? Каприз судьбы? Не важно. Тем вечером он увидел в зале Ирину. И только через несколько секунд, как следует проморгавшись, понял: что это не Ира, это ее молодая копия. Один-в-один. Так не бывает. Или бывает? Женщина была прекрасна и легка, как редкая по красоте бабочка, случайно попавшая в тесный зал. Платье пылало на ней яркими всполохами, открывая всеобщему взору атласную спину, плечи и длинную шею, на которой горели янтарные камни.
Женщина никого не видела вокруг, лишь одного человека: высокого, красивого, стройного. Он умело вел её в танце, и вдруг поцеловал так нежно, что и камень бы заплакал теплыми слезами умиления.
Слава смотрел на этих двоих, понимая, что нашел то, что искал. Породистый щенок оказался чистой породы. И этот щенок был его дочерью, плотью от плоти, кровью от крови. И дочь росла без него, брошенная матерью-кукушкой в чужое гнездо. И он, Вячеслав, должен это гнездо разорить. Потому что ОНА так захотела…
Лебедеву показалось, что у него дрожат руки. Нервы. Его охватило непреодолимое желание – задушить Ирину Алексеевну собственными, вот этими самыми руками. И он дает голову на отсечение – эти самые руки не дрогнули бы.
Автор: Анна Лебедева