Вячеслав Анатольевич Лебедев с детства мечтал стать военным. Отец его вернулся с войны героем. О нем даже книгу написали. Славик папу боготворил. В их доме создали культ отца, музей при живом человеке. Мама старательно культивировала в сознании сына идею исключительность старшего Лебедева, непогрешимость его искренней любви к Родине. На таких, как Анатолий Лебедев, нужно равняться, быть достойным сыном своего отца.
И Славик равнялся. Иногда, когда родителей не было дома, мальчик открывал платяной шкаф и любовался кителем Лебедева, тяжелым от медалей и орденов. В груди Славы разливался холодок – такой же, как у истых верующих священнослужителей, приобщенных к святым тайнам причастия перед алтарем. Слава в Бога не верил. Слава верил в собственного отца. Именно Анатолий Лебедев стал для мальчишки тем самым «пастырем», маяком, к свету которого он стремился изо всех сил.
В Высшую школу Комитета просто так с улицы не возьмут. Но Слава не был простым юношей. Слава был создан для этой школы: отличное физическое развитие, незаурядные умственные способности, железная логика и преданность Партии. Да, да, преданность Партии стояла на последнем месте, ибо дурачков, преданных Партии, ВУ КГБ сразу безжалостно выбраковывала. Дурачки, преданные Партии, с первой же неудачи раскусят ампулу с ядом, но задание не выполнят. Умные так не делают. Умные, если надо, раза четыре перевербуются, не побоясь позорного звания «предатель Родины», и, находясь под расстрельной статьей, словно гвоздь на наковальне, хладнокровно доведут дело до конца. Таких, увы, мало. И именно таким был Вячеслав.
Ему прочили отличную карьеру. Безупречный офицер обязательно дошел бы до высших чинов. И Лебедев шел уверенной пружинистой походкой. Он знал несколько языков, политическую обстановку в ряде капстран с объективной точки зрения, отличной от пропаганды, вещаемой простым советским людям из каждого «утюга». И тем не менее, Слава знал, что благопристойная, приятная, витринная картина изобильной Европы имеет некрасивую изнанку. Как пальто. Снаружи – шик. А внутри – вши.
Красивые города, дорого одетые европейцы, деньги, автомобили, техническое развитие, опережающее СССР на несколько десятков лет, стабильная экономика, демократический строй – многое из этого Славу восхищало, все это можно было развивать в родной стране, такой неуклюжей и неповоротливой во многих отраслях. Но…
Как объяснить, что в том же пафосном «туманном Альбионе» простые, не обладающие капиталами женщины до сих пор рожали дома. Когда в нашей «лапотной» России любой человек, будь он партийный деятель или слесарь, мог спокойно и совершенно бесплатно получать медицинские услуги в поликлинике? Что рабочие люди – не люди третьего сорта, а уважаемый пласт населения страны. Что, в отличие от капиталистических государств, где бордели – обычное явление, а трущобами, скрытыми за роскошными фасадами престижных районов, там никого не удивишь, в СССР в первую же очередь смели, снесли бульдозерами все эти рассадники венерических заболеваний, туберкулёза, вшей и прочей пакости, расплодившейся в империи до Революции!
Вячеслав знал, против кого «работает». Все эти нытики, внимающие голосу Америки в пыльных своих углах, мечтающие скинуть проклятый режим тирании со светлой России, никак не могут уяснить: как только страна «победит» ненавистный гнет, так сразу же, буквально на следующий день, обзаведется и вшивыми борделями, и трущобами, и обширными кладбищами. Что рабочий класс, достойные восхищения люди, будет прозябать в нищете. Что эти самые рабочие люди будут бояться заболеть, ибо бесплатную медицину просто ликвидируют под благоприятным предлогом. Что школы, университеты, обыкновенные кружки и секции станут практически недоступны детям этих самых нищих, лишенных элементарной социальной защиты (профсоюзы превратятся в формальные группы. Лишь название – и все.)
За все надо будет платить. За все. А лакированная картинка – удел избранных. Тех самых, для которых заповедь «не укради» - пустые слова, и ничего больше.
Поэтому Слава и работал. Жалости к диссидентам и предателям он не испытывал, считая последних глупыми, недальновидными людьми. Одно дело – мыслить иначе, подмечать недостатки и пропуски, предлагать решения проблемы, бороться с произволом до конца, другое – продавать страну за деньги. О какой любви к Родине идет речь? Нет здесь любви. Даже холодного расчета – нет. Лишь одно желание – набить свое брюхо сытно, оскорбляя честь и достоинство государства, вскормившего предателя на свою голову.
Перед тем, как начать работу во внешней разведке, Вячеслав года три был вовлечен во внутренние дела страны. Но и здесь все было не так просто: рывок в космонавтике, поразивший весь мир, требовал особого внимания со стороны комитета. Один лишь неверный шаг кого-либо из ученых грозил крахом. Ученые – живые люди, а соблазнов – много. Америка не спит, и каждый раз, словно змей-искуситель, подкидывает новые приманки, сладкие обещания, суля красивую жизнь в красивых декорациях.
А тут ситуация не из простых. Кудрявцев был честным человеком, зараженным общей идеей, последователем научных трудов Королева. Цвет страны, как говорится, безупречный во всех отношениях советский гражданин. А вот с женой не повезло. Хотя со стороны семья выглядела идеально. Мать – прекрасный специалист, гордость советской медицины. Отец погиб на фронте. Но Ирина Алексеевна, красавица и умница, оказалась девицей с двойным донышком. Проверка показала, как она пробиралась к этому браку. Слава не удивился. Чему тут удивляться: как умела (точнее, чем), так и продвигалась. Очень по-западному.
Кудрявцевой рано или поздно может надоесть сытая и скучная жизнь супруги. Захочется острых ощущений… А все эти дамские выкрутасы могут плохо влиять на работу ученого. Хотя ничего такого за ней не наблюдалось. Но проследить за Ириной не мешало, южная природа, взыгравшие гормоны, романтика и горячие мужчины вокруг. Слава не оспаривал своего задания: надо следить за чужой женой – будет следить. Да, это не иностранный резидент, но не Славе и выкобениваться. Не боги горшки обжигают, как говориться. Придет время, и в Славиной жизни появится такой «резидент!
Вячеслава раздражал серый пиджак. Если бы ему позволили одеться неформально, как все отдыхающие… Но проще выпрямить падающую башню в Пизе, чем сдвинуть хоть одну из железобетонных установок комитета. Опрятный внешний вид, ровный кантик и никаких там вольностей – четкий дресс-код никто не смел нарушать!
Слава, как дурак, сидел в фойе роскошного Дома Отдыха для номенклатуры, почитывая газетку, следовал за Кудрявцевой на рынок, ползал, увязая в песке, по прибрежной полосе и внутренне матерился, стиснув ровные белые зубы, чтобы не выругаться вслух. Это так смешно и нелепо! Острая на язычок Ирина его сразу «сфотографировала» и не боялась презрительно улыбаться, завидев Лебедева, обливавшегося потом, где-нибудь неподалеку от себя.
В конце концов Лебедев плюнул. В один из дней, когда шустрая дамочка за каким-то лядом полезла на дикий пляж, он скинул с себя тяжелые, с налипшим песком, ботинки, закатал штанины и пошел голыми ногами по берегу. Стало легко и даже весело. Нет, он мог сутками лежать в засаде хоть в противогазе, но в этом случае взыграла… гордость? Или уважение к себе. Или идиотизм собственный. Или…
Или. Ирина его раздражала и влекла. Черт бы побрал этих красивых баб! Ирина не кривлялась, не воображала из себя невесть что, она была естественна в своей красоте, как естественна пантера, дикая черная кошка - в своей. Она смотрела прямо, не кокетничая, как смотрит дикая кошка на стадо антилоп, оценивая – стоит затевать охоту на них или подождать, пока кто-то слабый или очень молодой отобьется от общей массы. Но… От общей массы жвачных не отбился, а отошел не слабый, больной, или мелкий и глупый, а сильный!
Тогда Слава усмехнулся про себя: «Ну что, киса, рискнешь? Ты такая гордая, такая воинственная, такая грациозная, но отбившийся от стаи тебе не по зубам. Или ты настолько ГОЛОДНА, что не побоишься покалечить шкуру?»
Она не побоялась. И это было прекрасно. Слава понял, что у гордой Ирины никогда ничего подобного не случалось. Он это почувствовал сразу. «Ах, несчастная королева, как же низко ты пала, выключив свою очаровательную головку! Как податлива и мягка ты, как тянешься ко мне, как млеешь от каждого моего поцелуя, то выпуская, то втягивая обратно в лапки свои острые когти!» Слава выпивал их с Ириной совместные ночи с наслаждением. Так пьют очень дорогое, изысканное вино – с наслаждением и опаской, вдруг оно потянет за собой, войдет в привычку, в пагубу, сбросив в черную пропасть, выхода из которой нет!
Это потом он понял, что пантера была гораздо умнее и коварнее. Потому что она – пантера, а Слава – жвачное животное, хоть и сильное, молодое и опасное.
Автор: Анна Лебедева