Есть темы, о которых еще не пришло время говорить. Например, мы же не можем судить о смерти олигарха Березовского или деле Скрипалей, отравленных в Великобритании. У нас нет исчерпывающей информации по эти делам. Всё, что написано, носит поверхностный и однобокий характер. Подобные закрытые для всестороннего освещения темы были и будут всегда. Особенно много их в 90-х годах, когда вроде бы и писать стало не запретно, но и архивы не открыли. Как правило, недостаток точной архивной информации с лихвой перекрывался домыслами, намеками на то, что могло бы быть.
Александра Исаевича Солженицына можно понять, Советская власть искалечила ему жизнь. Вина Солженицына абсолютно не адекватна его наказанию. Отсюда его ненависть к коммунистам, к большевикам, к революции 1917-го года. А когда присутствует ненависть, про объективность можно забыть. Меня несколько покоробили своей однобокостью и примитивностью два рассказа Солженицына «Эго» и «На краях». Оба рассказа были написаны в середине 90-х годов, на самом пике хулы всего советского, всех деятелей советской истории. Любое мнение, защищавшее советскую действительность, воспринималось, как мнение врагов демократии и государства. Господствовал дикий принцип: у нас всё плохо, на Западе всё ОК.
Рассказ А.И. Солженицына «Эго» посвящен антоновскому мятежу или восстанию в Тамбовской области. Александр Исаевич много ездил по тем местам, разговаривал с участниками и с детьми участников тех событий, изучал скудные открытые материалы по антоновщине. Естественно, весь наработанный материал носил антикоммунистический, антибольшевистский характер. Чего говорить, из солженицынского «Эго» получился яркий, захватывающий полубоевик, в котором насмерть сошлись тамбовские крестьяне и большевики, красноармейцы и чекисты.
Не забыл упомянуть Солженицын и то, как нещадно рубали крестьян легендарные командиры-конники Григорий Иванович Котовский и Григорий Константинович Жуков. Как громили восставшие крестьяне большевистские продотряды, резали комиссаров. Выжигались целые деревни, в ответ жгли укомы и отделения губЧК. Рассказ «Эго» ведется от имени мелкого служащего Эктова (по прозвищу Эго), который подался в армию Антонова, бился с большевиками, затем заболел и был выдан крестьянами, томился в застенках ЧК. Его принудили к сотрудничеству с отрядом Котовского, где он сдал крупный отряд повстанцев.
После прочтения «Эго» невольно складывается впечатление о безрассудной и садистской преступной деятельности большевистской орды, их продотрядов, чекистов, воинских подразделений Красной Армии. О многочисленных расстрелах крестьян, когда выстраивали всю деревню, и расстреливали каждого восьмого на глазах у односельчан. Оставшихся в живых опять строили, и опять расстреливали каждого восьмого. И так, по нескольку раз.
Стоп! Понятно, что Солженицын безоговорочно встал на сторону крестьян. Образно, с огромной силой, показал всю дикость борьбы с крестьянством. Он и мысли не допускал о том, чтобы понять противоположную сторону. А ведь Питер, Москва, другие промышленные центры пухли от голода. Страна остро нуждалась в промышленности, рабочие которой голодали. И Красную Армию, отражавшую натиск интервентов тоже надо было кормить. Можно сколь угодно морализировать, а делать-то что? Зажиточные крестьяне хлеб не давали, тех, кто расстреливал продотряды, не выдавали, на уговоры не шли. Дальше что? Жестокость, порождает ответную жестокость, и так, по нарастающей. Причем, надо думать категориями и ценностями тех лет. Тогда ценность человеческой жизни была нулевой. Как Бог даст, говорили обычно. Солженицын не давал в рассказе точных цифр, следовательно, его нельзя упрекнуть во лжи, как это любят делать многие нынешние ретрограды.
«Эсеры Тамбовской губернии заколебались: и нельзя поддерживать восстание против революции, и возглавить это восстание было упущено, за ними уже не пойдут. Но и: теперь, когда кончилась Гражданская война, как не использовать народный напор против коммунистов?»
Солженицын считает народным поход против коммунистов. Но это лишь его мнение. Напомню, во время написания рассказа архивы были закрыты. Это сейчас мы знаем, что костяк антоновщины составляли кулаки – зажиточные крестьяне, не желавшие отдавать хлеб Советам. Что антоновцы силой заставляли многих крестьян идти против большевиков. Антоновцы с таким же остервенением жгли деревни, которые хотели жить в ладах с Советской властью, массово расстреливали крестьян. При ближайшем рассмотрении антоновский мятеж, скорее всего, походит на коллективный бандитизм. Маршал Жуков, командарм Котовский прямо называют антоновцев бандитами. Что в этих условиях оставалось делать молодому Советскому государству? Солженицын ответа не даёт.
Еще один рассказ Солженицына покоробил меня. Рассказ называется «На краях» и повествует нам о жизни маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова (О его книге «Воспоминания и размышления» я писал здесь, про книгу о Жукове я писал здесь). Мне не понятно, зачем так цинично, иногда коряво написал о нём Александр Исаевич. И в конце рассказа показал лицемерие советской партийной верхушки. Получилось два в одном: и Жуков плохой, и политбюро, во главе с Хрущевым, негодяи. Кстати, с последним можно согласиться. Но вот Жуков….
«Но - обозлился на бандитов сильно. Они ж тоже были из мужиков? -но какие-то другие, не как наши калужские: уж что они так схватились против своей же советской власти?? Из дому писали: голодом моримся, - а эти хлеба не дают! Комиссар так говорил: правильно, не шлём мы им городских товаров, потому у самих нет, да ведь они как-нибудь и своим кустарством обернутся, а городу- откуда хлеба взять? Да они по глухим местам, где наши отряды не прошли,- объедаются.»
А дальше пошло самое интересное. Солженицын, видимо возомнив себя великим стратегом, начал разбирать по эпизодам боевой путь маршала Жукова. Дескать, неправильно воевал.
«В конце июля осмелился посоветовать: сдать Киев и уходить за Днепр, спасать оттуда мощные силы, чтоб их не окружили. Сталин с Мехлисом в два голоса разнесли за капитулянтство. И тут же Сталин снял Жукова с Генштаба и отправил оттеснять немцев под Ельней. (А мог и хуже: в те недели - расстрелял десяток крупнейших замечательных генералов, с успехами и в испанской войне, хотя - Мерецкова вдруг выпустил.).
Под Ельней - хоть мясорубочные были бои, зато не высокоштабные размышления, реальная операция и Жуков выиграл её за неделю. (Конечно, этот ельнинекий выступ разумней было бы отсечь и окружить, да тогда ещё не хватало у нас уверенности.)»
Ну, понятно, старшему лейтенанту виднее, что надо было сделать с Ельнинским выступом. Уверен, Солженицын не прочел полную книгу Жукова «Воспоминания и размышления». Иначе бы такие глупости не писал.
«По полной стратегической и оперативной неграмотности, при никаком представлении о взаимодействии родов войск (в багаже- что осталось от Гражданской войны), Сталин в первые недели войны нараспоряжался беспрекословно, наворотил ошибок, - теперь стал осторожнее. Бориса Михайловича Шапошникова, вновь назначенного начальником Генштаба, единственного из военачальников называл по имени-отчеству и ему единственному даже разрешал курить в своём кабинете. (А с остальными - и за руку здоровался редко.) А вот чему нельзя бы не научиться у Сталина: он с интересом выслушивал, какие людские потери у противника, и никогда не спрашивал о своих. Только отмахивался, четырьмя пальцами: «На то и война». А уж о сдавшихся в плен не хотел и цифры узнать. Почти месяц велел не объявлять о сдаче Смоленска, всё надеясь его вернуть, вне себя посылая туда новые и новые дивизии на перемол».
Понятно, личная обида, обида на Сталина, на весь коммунистический режим. Но даже обидные слова в адрес Сталина не смогут приземлить его авторитет. А вот Солженицына, в данном случае, жалко. Уж больно мелко выглядит. Всем известно, что Смоленск фактически спас Москву, измотав силы врага. Перемол войск был с обеих сторон. Именно после Смоленска генералы вермахта открыто заявили, что при таком русском сопротивлении эту войну нам не выиграть. Об этом в своих мемуарах (о них я писал здесь и здесь) писали и Манштейн и Фёдор фон Бок. К великому сожалению Солженицын не потрудился изучить историю Великой Отечественной войны должным образом. Стал писать о ней и….. получилось не хорошо.
У каждого писателя есть удачные произведения и не очень. Считаю, что эти два рассказа, очевидно написанные на волне всеобщего очернительства советской истории в середине 90-х, у Солженицына откровенно не получились. В них нет места для размышления над прочитанным. Во всяком случае, сейчас, на рубеже начала 20-х годов нынешнего столетия.
Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста 👍 и подписывайтесь на мой канал