Тетя не знала, что племянница подрабатывает. Думала, что та ведет бурную студенческую жизнь. Сидит в библиотеке, бегает в кино, засиживается у подруг, или отжигает на танцах. Но слишком уж усталая и молчаливая возвращалась домой девушка. Теперь она не дожидалась, когда тетя позовет ее выпить, а нередко сама предлагала:
- Посидим?
И когда тетя наливала ей второй, а потом и третий бокал, она не отказывалась.
Говорят, что любовь меняет человека к лучшему. Во-всяком случае, у него начинают гореть глаза. А у Шуры глаза стали напряженными и тревожными, как будто она все время чего-то ждала. И с подругами она теперь не виделась совсем. Даже к Кате, которую она очень любила, не оставалось времени забежать.
Близился Новый год. Шура знала, что ее ждет мама. Считает дни, когда закончится зимняя сессия. Но Шуре неизменно удавалось вырваться и на сам праздник. Они с мамой никуда не ходили. Как многие, считали, что Новый год – дело семейное. Да и лишней копейки никогда не было. Накрывали стол на двоих, мама готовила фирменную буженину, которая благоухала так, что у всего подъезда текли слюнки.
Встречали Новый год по местному времени и по Москве, ложились спать почти сразу, когда начинался концерт. Просыпались поздно, доедали разносолы из холодильника. Словом, все как у всех. И обязательно выкраивали деньги друг другу на подарки. Шура в прошлом году сумела скопить маме на золотое колечко. Вроде бы без украшений можно легко обойтись. Но мама слишком часто – всю жизнь – привыкла себе во всем отказывать, и дочери хотелось ее побаловать. А мама купила Шуре набор косметики – та заглядывалась на него, листая каталог, но даже подумать не могла, чтобы потратить такую сумму.
В этом году Шура тоже собиралась уехать домой хотя бы с утра тридцать первого декабря. Игорь Геннадьевич наверняка не захочет на праздник довольствоваться ее стряпней. Очевидно, на праздник у него намечен ресторан и какая-нибудь новая пассия. Шуре, чтобы не страдать, лучше всего этого не видеть.
Но перед самыми новогодними каникулами профессор заболел. Обычно грипп накрывал их город в феврале и отступал в марте, вместе с холодами. Но сомневаться не приходилось. Игорь Геннадьевич подцепил именно грипп. Высокая температура, ломота в костях, боль в глазах – классическая картина.
- Шура, тебе лучше ко мне не приходить, - сказал профессор по телефону своей помощнице.
- А кто за вами… а как же вы один, - растерялась девушка.
- Отлежусь. Я все равно никуда идти не собирался,
Возможно он лукавил, но Шура представила себе картину. Больной человек, который никому не нужен. В прямом смысле слова некому воды налить и вызвать «скорую», если что. Все его подружки, конечно, разбежались. Она прикусила губу.
В тот же день она позвонила домой:
-Мам, я не смогу приехать. Ты не переживай, но так получилось. У нас второго уже экзамен, тут консультации, мы с девчонками вместе будет готовиться… Ну никак не получается вырваться…Ты к тете Вале иди. Она рада будет.
Их одинокая пожилая соседка тоже встречала Новый год наедине с телевизором. Вдвоем с мамой обеим будет веселее.
Тридцать первого числа Шура, как ни в чем ни бывало, отпирала дверь своим ключом. Игорь Геннадьевич лежал на диване, укрывшись пледом. Рядом с ним на тумбочке стоял стакан с остывшим чаем. Вид у профессора был самый несчастный. При этом он очень удивился, увидев ее.
-Шура, я же просил, - начал он, - Поставь все в коридоре и уходи. Я тебе очень благодарен, но не хочу, чтобы ты заболела.
- Я не заболею, - сказала Шура твердо, хотя никакой уверенности не чувствовала, - Я привитая. Сейчас наведу порядок, и будет у нас с вами праздник. Забыла спросить – елочка в хозяйстве имеется? Хотя бы маленькая, искусственная?
-Давно уже не ставлю. Это же только, когда в семье дети…
-Всё понятно с вами, - Шура положила руку на лоб профессору, - Когда температуру последний раз мерили?
-Час назад. Тридцать восемь и шесть.
-Значит, сейчас я вас слегка кормлю. Потом пьем жаропонижающее. Потом вы спите, а я пока навожу тут порядок…
Игорь Геннадьевич чувствовал себя таким слабым, что ему хотелось подчиняться этому уверенному молодом голосу, он был рад позволить Шуре взять все в свои руки.
К вечеру квартира блистала чистотой, в большой комнате стояла не какая-нибудь, а живая елка. Игрушек, правда, было немного, но свет от гирлянды создавал некую волшебную обстановку. Шура хлопотала на кухне, а Игорь Геннадьевич, которому стало немного полегче , сидел, обложенный подушками, смотрел какую-то немудренную комедию, ел бутерброд с красной рыбой и запивал клюквенным морсом. Он подумал, что в свое время даже мама о нем так не заботилась.
И праздник они с Шурой отметили честь-честью. Ровно в полночь подняли бокалы с шампанским. Всё, что приготовила Шура, казалось профессору необыкновенно вкусным. Долго сидеть ему девушка не позволила. Проследила, чтобы Игорь Геннадьевич выпил лекарства, погасила свет – остались только огоньки на елке. И профессор уснул так крепко, что ему не мешали даже фейерверки и петарды под окном, смех и выкрики подвыпивших компаний, что собрались по дворе.
Проснулся Игорь Геннадьевич на рассвете. За окном уже было тихо, видно даже самые стойкие разошлись к этой поре по домам. А сам он был мокрый как мышь. Он не звал Шуру, но она как-то услышала, что он зашевелился. Пришла, помогла ему переодеться в сухое, принесла попить, И он снова заснул, уже крепким сном человека, который идет на поправку.
Зря Шура хорохорилась, уверяла, что ни за что не заболеет. Грипп настиг и ее. И теперь настал черед профессора проявить заботу о своей помощнице. Он никуда ее не отпустил.
- Ты хочешь заразить маму или тетю? Оставайся здесь. Мне-то уже инфекция не грозит, у меня иммунитет. Я вызову врача, и мы быстро поставим тебя на ноги.
В итоге новогодние каникулы они провели вместе. Игорь Геннадьевич помогал Шуре готовиться к экзаменам. Все моральные преграды за это время растаяли, и девушка никогда не чувствовала себя такой счастливой. А профессор обмер, увидев подарок девушки. Это была книга, которую он хотел иметь, но цена заставляла отмахиваться от покупки.
- Шурочка, ты получила наследство? – сказав это, он понял, что шутка не совсем удачная. У девушки была только мама, и потеря ее стала бы для Шуры трагедией, - То есть, я хотел сказать, ты ограбила банк?
- Всего лишь накопила, - Шура дернула плечом, показывая, что проблема не стоит внимания.
- Из тех денег, что я тебе давал, да? Ты ничего на себя не потратила?
- Я не могла брать от тебя деньги. Ухаживать за тобой за плату…
Она уткнулась ему в плечо, и он нежно ее обнял.
Шура приехала домой лишь на последние дни каникул. Видно было, что мама очень соскучилась и огорчена, что скоро снова придется расставаться. Но, приглядевшись к дочери, она сказала:
-Никогда не видела тебя такой счастливой. Дай Бог!
Видимо, мама о чем-то догадывалась.
Тете Шура сказала, что с нового семестра будет жить у подруги. Пожилая женщина была довольна:
- И правильно – с подружкой тебе лучше будет. Вместе и на занятия, и на танцы. И разговоры общие. Да и добираться от меня до университета тебе уж больно далеко. Молодец, что так решила.
Единственный человек, которому Шура рассказала всю правду, была Катя. Девушка сама не могла дать себе отчет, почему она решила открыться именно ей. Катя была не просто спокойной и серьезной, в ней чувствовалась какая-то внутренняя сила. Шура не слышала, чтобы подруга ахала, выходила из себя, негодовала. Шура объясняла это увечьем Кати. Слишком много той пришлось пережить
Вот и сейчас. Катя сказала только:
-Ты не спрашивала, какие у него планы.
-Нет, - Шура покачала головой, - Как я могу на что-то влиять? Кто я такая рядом с ним…
У Кати чуть дернулся уголок рта. Но Шура слишком хорошо знала подругу, и увидела в этом насмешку.
- Вроде бы он хочет, чтобы мы летом куда-то вместе поехали, - вспомнила Шура, - Он говорил, что в России никогда не отдыхает, что нужно и мне загранпаспорт сделать.
- Уговори его уйти из универа.
-Что? – Шуре показалось, что она ослышалась.
- Я знаю от отца эту историю. Но дала слово ее ни с кем не обсуждать. Прости, но даже тебе не могу сказать…
- Ну, Катюша, ну пожалуйста…, - взмолилась Шура, - Ты же понимаешь, что никому это не важно так, как мне.
- Я обещала, - повторила Катя, - Могу тебе только одно сказать. Если ты уговоришь Игоря уехать куда-нибудь к морю, где археологи ведут раскопки – он будет гораздо счастливее, чем сейчас. Подай это как свою идею, и убеди его, что еще не поздно.
Но Шура пропустила слова подруги мимо ушей. Катя, очевидно не понимает. У Игоря здесь все – квартира, работа, статус, ученики. Старенькая мама, которую вряд ли можно перевозить. Словом, дерево вросло тут в почву всеми своими корнями. Как можно его вырвать?
А в феврале, когда в воздухе уже начинала чувствоваться весна, и дни сделались гораздо длиннее, Шура поняла, что она беременна. Позже она сама не знала, почему решила это какое-то время скрывать. То, что у нее будет ребенок, сама она восприняла с радостью. Теперь все будет хорошо. Игорь сам говорил, что у него началась совсем другая жизнь, когда в нее вошла Шура. Расписываться или нет – это не так важно. Но такого подарка, как сделает она, Игорю не делал никто и никогда. Она решила признаться ему в день его рождения. Беременность она переносила очень легко, не было ни тошноты, ни головокружений. Чаще обычного хотелось спать, и безумно раздражал запах мяты – вот и все.
Шура и выглядеть стала лучше. Лицо ее, на которое прежде приходилось накладывать столько тонального крема, стало чистым и гладким. Она немного набрала вес, взгляд стал спокойным и уверенным. Благодаря Игорю, она теперь была хорошо одета. И уже не раз на улице Шура ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин.
В университете она никому не говорила о своем романе. Если девушки замечали, что она больше не спешит к остановке, чтобы уехать к тете, в отдаленный район, Шура говорила, что живет теперь на квартире. Тем не менее, вскоре о романе узнали на курсе. Но Шура вела себя так, что ей нельзя было задавать вопросов. И постепенно сокурсники отступились. При этом никто не воспринимал связь Шуры с Игорем Геннадьевичем как что-то серьезное.
Откуда-то стало известно, что Шура была приглашена к профессору как уборщица. И девушки сделали выводы, что профессор удачно устроился – бесплатная прислуга плюс интимные услуги. Очень удобно Но, конечно, все это долго не продлится. Слишком проста и невзрачна Шурочка для такого человека, как Игорь Геннадьевич. Если он когда-нибудь женится, то точно не на такой. И однокурсницы, общаясь с Шурой, делали вид, что ничего не знают.
До юбилея было далеко, но Игорь Геннадьевич не мог сделать так, чтобы его день рождения прошел незамеченным. Принято было приносить шампанское и закуску на кафедру университета, угощать коллег, принимать поздравления. А самое дорогое вино профессор держал у себя в кабинете – на случай важных гостей. Ректор тоже заглядывал к нему в этот день – но на Дмитрия Алексеевича тратить коллекционное французское вино не стоило – он совершенно не разбирался в напитках, и предпочитал всему рюмку беленькой, изредка, по особым поводам. Вообще-то ему и это врачи запретили – язва желудка, спиртного следовало избегать.
Дома же Игорь Геннадьевич сказал Шуре:
-Не хочу, чтобы ты хлопотала… Пойдем в ресторан.
-Нас же все увидят…
Шура ждала, что Игорь скажет – мол, ну и что… Пусть смотрят и завидуют. Но он успокоил ее совсем не теми словами:
-Это маленький ресторан, очень тихий, мы снимем кабинет. Я уверен, что никто не заметит.
Шура надела новое платье – голубое, бархатное… Наверное, ее сокурсницы не прельстились бы таким. Сказали, что старомодно. Но Шура не очень-то разбиралась в моде, хотя у нее теперь и была возможность хорошо одеваться. Платье казалось ей очень красивым. И серьги с жемчугом, которые она выбрала для этого дня, тоже были хороши.
Прежде чем оставить их наедине, официант затеплил на столе свечу. Заказ Игорь сделал сам, он знал, что Шура не разбирается в тонкой кухне – и названия блюд ей ни о чем не говорят. Но он решил побаловать свою Золушку.
-Ты, наверное, удивляешься, что я тебе ничего не подарила, - сказала Шура, пригубив вино и глядя на Игоря влюбленными глазами.
-Да у меня есть все на свете. И я не хочу, чтобы ты себя в чем-то урезала.
-Ну, положим, не все на свете… Так вот.. я хотела тебе сказать…
Она помедлила несколько секунд, и потом он узнал ее новость. Повисло молчание. И чем дольше оно тянулось, тем больше Шуре казалось, что что-то идет не так. Совсем иначе, чем она себе представляла.
-Шурочка, - мягко начал Игорь Геннадьевич.
-Что? – откликнулась она одними губами.
-Я хочу, чтобы ты сейчас не сочла меня подлецом….Подумай… давай отнесёмся к этому проще… Мы с тобой поедем… Тебя посмотрят… Я все оплачу… И проблема будет решена…
Он не произнес то страшное слово, которое хотел – забросал его словами, уверениями, что будет не больно, комфортно, безопасно, что все скоро забудется…
-Хорошо? – спросил он с мягкой улыбкой, поглаживая ее руку.
-Хорошо, - она не слышала своего голоса.
-Ты же понимаешь… Тебе надо доучиваться. А мне не нужны и никогда не были нужны младенцы. Конечно, это моя вина, я понимаю… я не отрицаю… Ты слишком молода и неопытна. Так разреши мне искупить ее. Обещаю, что ты не испытаешь никаких страданий. Меньше, чем у стоматолога, право… Шурочка…
-Хорошо, - повторила она.
Через четверть часа она сказала, что отлучится в туалет. Возле входной двери свернула резко, выбежала из ресторана, остановила первую попавшуюся машину, и дала адрес тети…
Когда она появилась у родственницы – замерзшая, зуб на зуб не попадал, с такими глазами, будто она только что похоронила самого близкого человека, тетка обмерла.
-Пожалуйста, - сказала Шура, - Пожалуйста, налей мне своего лимонного ликера, если у тебя нет водки…
(продолжение следует)
