Лагерь, наполненный людьми, ожил. Члены экспедиции разместили свои вещи в палатках, те кто пошустрее, переодевшись и приведя себя в порядок, спешили к костру. Бывалый Андрей Сергеевич готовил в огромном казане что-то до одури ароматное и, вероятно, безумно вкусное.
- Ну, Андрюшенька, дорогой Вы наш, нет слов. Вы просто кудесник! Это надо же, приехать на несколько часов раньше нас, развернуть палатки да ещё и ужином озадачиться, - восторгался сухонький старичок в огромных очках, которые он постоянно снимал, протирал и вновь водружал на свой тонкий, вытянутый нос. - И как это Вы только всё успели? Ума не приложу!
- Опыт, Яков Маркович, опыт, - улыбаясь ответил Андрей. - Вам ли не знать? Вы в своей бухгалтерии чудеса творите, а я здесь.
- Что молодец, то молодец, - вмешался в разговор Михаил Анатольевич, вальяжно развалившийся у костра. - Ты бы, Яков Маркович, как главный бухгалтер нашей организации, рассмотрел бы вопрос о премировании Андрея Сергеевича. Он и на работе всё поспевает, и здесь… Надо поощрить человека.
- Михаил Анатольевич, я с превеликим удовольствием, - расплылся в улыбке главбух, - Вы только приказ подпишите, а там уж я выдам, не сомневайтесь.
Мужчины рассмеялись довольные собой, а Андрей тут же вынул из объёмистого рюкзака бутылку водки, сорвал с неё пробку и ловко наполнил несколько граненных стаканов.
- Давайте по маленькой, для согрева!
Стаканы недружно звякнули, и мужчины морщась выпили.
- Ух, хорошо!
- Вот держите! – Андрей уже совал им в руки большие куски черного хлеба с пластами тонко нарезанного сала. Венчали всё это великолепие блестящие полукольца лука.- Закусите, скоро уже горячее будет.
- Хорошо, - выдохнул Михаил Анатольевич, а тщедушный бухгалтер зашёлся в кашле, видимо, подавившись хлебом.
- Эх, Яков Маркович, не умеешь ты пить, как я погляжу. Не умеешь.
- Пить умею, - просипел бухгалтер, - закусываю не очень.
Тишина леса разразилась громким хохотом собравшихся у костра мужчин.
- Постойте, постойте, - тоненьким мальчишачьим голосом защебетал офисный «сисадмин» Петруша, –я же анекдот знаю… смешной. Можно, можно?
Все замолчали, и парнишка, обильно краснея от выпитого спиртного, принялся сбивчиво рассказывать забавную, по его мнению, историю:
- Ну… это… женщина, ну вот как мы в лесу. Снег вокруг. Она на лыжах катится с горки, спотыкается… это… падает, долго катится вниз, ударяется головой об дерево, ломает лыжи, а затем встаёт, радостно смеется и говорит: «Всё равно лучше, чем на работе!»
Над тайгой вновь разнесся раскатистый хохот.
- Лучше чем на работе, - сквозь смех выдавил из себя Яков Маркович.
Андрей поспешно наполнил стаканы. К костру подходили остальные участники экспедиции.
- Ох, Михаил Анатольевич, ну Вы сегодня и дали. Думал не поспею за Вами. Вы, верно, не первый день за рулём снегохода, - стелился перед руководителем начальник кадрового отдела. И несмотря на всю льстивость и лживость фразы, свой эффект она возымела.
Уже совсем пьяный Михаил Анатольевич довольно заулыбался и ударил своим пухлым кулаком себя в грудь:
- Ну а что ты хотел, Кирилл Петрович? Я, если хочешь знать, из казаков яицких. Бабка рассказывала, что род наш чуть ли не от Сеньки Разина идёт. Он со своим отрядом в деревне нашей стоял да прапрабабку там мою и заприметил. Женщины-то в нашем роду всегда красотой своей славились. Вот казак и не устоял. А прапрабабка моя строгих правил женщина была, и отец ей под стать. Сказала, как отрезала, мол, женись на мне – не прогадаешь. И женой тебе верной буду, и любить буду, но только после свадьбы.
Собравшиеся у костра притихли, внимательно слушая речь пьяного руководителя. Несмотря на всю абсурдность рассказанной истории, подчиненные с серьёзным видом подобострастно кивали головами. Чем закончилась любовная история отчаянного казака Стеньки Разина и прабабки Михаила Анатольевича, собравшиеся так и не узнали. Генеральный директор неожиданно уронил голову на грудь и мощно захрапел.
- Ребят, помогите, - Андрей подскочил на ноги и осторожно взял руководителя под руки. Несколько мужчин поспешили ему на помощь. Совместными усилиями тело Михаила Анатольевича было поднято с земли. Мужчины, толкаясь и перешептываясь, понесли руководителя в сторону палатки.
У костра остались лишь Катерина да Вика, дочь Михаила Анатольевича.
Катя, весь вечер внимательно наблюдавшая за своим стремительно хмелеющим супругом, не смогла сдержать презрительной ухмылки. Всё как обычно, набрался под завязку спиртным и теперь до самого утра будет полной копией навсегда застывшего в своём мавзолее вождя мирового пролетариата… с тем лишь отличием, что последний не храпит, не стонет во сне… да и комплекцией своей раза в три будет поменьше, чем этот мерзкий, перекормленный боров…
Катерина зло выдохнула и тут же поймала на себе внимательный, изучающий взгляд дочери своего супруга. Катя поспешно растянула свои пухлые, сделанные по последней моде губы, в улыбке, но тут же сама почувствовала, насколько фальшиво она выглядит в данный момент
Вика фыркнула и покачала головой:
- Тетя Катя, трудно Вам с папкой моим. То пьяный… то злой… И как Вы всё это терпите? Вот верно говорят, что любовь – это страшная сила. Ради неё на всё можно пойти! Любовь к человеку… к деньгам…
- Что ты такое говоришь, Викусь? – улыбнулась Катя. - У Михаила Анатольевича очень трудная работа! Нервная! Я всё понимаю. В конце концов, разве человек не имеет права расслабиться?
Вика задумчиво смотрела на яркое пламя костра. Взяв в руки длинную палку, она принялась медленно перемешивать угли.
. Языки пламени ярко вспыхивали, освещая бледное лицо юной девушки своим красно-желтым цветом.
- Мне вот знаешь, что интересно? – тихо проговорила Вика, подняв свои большие зеленные глаза. - Ты же красивая девушка! Как тебе самой не противно? Он же старый, толстый! Я понимаю, деньги, подарки… но стоит ли оно того?
- Вика, послушай… - начала было Катя, но девушка не дала ей договорить.
- Как ты в постель с ним каждый вечер ложишься? Это же… это же мерзко…
Вика бросила палку в костёр и, поднявшись с земли, быстрым шагом пошла в сторону палатки.
Катя зажмурилась и медленно выдохнула.
«Нужно немного потерпеть,- крутилось в голове девушки.- Скоро эта мелкая язва уедет к своей мамочке, и всё будет как прежде.»
Взгляд Кати застыл на ненасытном, ярком пламени костра, жадно пожирающим сухие тонкие ветки, безжалостно переломанные и брошенные ему на съедение...