- Эх, Нюра, была бы у тебя путная свекровь, с ней бы советовалась, все бы вместе решили. Дал же Бог тебе счастья, муж недоумок, свекровь тронутая.
Сколько дней из головы Анны не выходит разговор с теткой Степанидой. Ох, и сильно хочется Нюре козочку заиметь, а добро свое отдавать неохота. Каждый день она открывает пропахший нафталином сундук, то одно возьмет в руки, то другое. Как отдать-то? Бабушка от себя копеечку отрывала, откладывала, копила, чтобы в приданое любимой внучке положить.
С другой стороны, лежит оно, приданое, оно ведь ни молока, ни мяса не дает. Мужика кормить надо, отощал совсем Ванечка, день на работе, ночь в трудах (хи-хи-хи). Самой тоже надо питаться, а то скоро грудного молока не станет Мишане хватать. Сиди, Нюрка, толстым задом на своем сундуке, голодом мори мужа и сына!
Наконец, решилась. Проводила Ивана на работу, взяла на руки сыночка и к соседке в окно постучала
- Тетка Степанида, выдь на минутку
- Аннушка, ты что ли, чего не заходишь?
- Некогда, пойдем ко мне, посмотришь мой сундук.
- Зачем он мне, твой сундук?
- Ты же сама говорила, обменяй добро на козочку
- Говорила, дык ты сама и смотри, чего менять, а разговаривать насчет козочки я с тобой схожу.
- Тетка Степанида, я не знаю, чего сколько стоит, на что менять-то? Пойдем, посмотришь, посоветуешь.
Степанида повязала платок, рукава кофты раскатала и вышла на улицу
- Эх, Нюра, была бы у тебя путная свекровь, с ней бы советовалась, все бы вместе решили. Дал же Бог тебе счастья, муж недоумок, свекровь тронутая.
Анна остановилась посреди улицы
- Теть, Степанида! Ты зачем так про моего Ивана говоришь? Какой он недоумок? Ваня очень умный и рассудительный, просто он долго думает. Вот, зачем ты так сказала? Теперь у меня на тебя обида.
Степанида улыбнулась, покачала головой, видно и правда любит Анна своего Ивана
- Прости меня, Аннушка, ду.у старую. Привыкли Ваню так с детства называть. У Авдотьи для него другого имени не было.
- То Авдотья, то ты. С нее чего спрашивать, сама говоришь, тронутая.
Разувшись на крыльце, вошли в дом. Степанида кинула взгляд за печь
- Авдотья, все лежишь? Пошла бы хоть на солнышке посидела, так ведь сгниешь за печкой.
- Ага, а ты высохнешь на солнце, вон, как палка уже стала. От злости сохнешь, от зависти.
- Господи, было бы чему завидовать
- Скажешь, нет? Я-то за печкой в тепле лежу, мне печку истопят, есть дадут, потому что сын у меня, а ты всю жизнь одинокая.
- Зато мне не надо ждать, когда-то печь истопят, может быть есть дадут. Сама себе наварю, наемся, никого просить не надо. Анна, чего звала-то?
- Погоди, теть Степанида, только Мишутку устрою. Я его вот тут в ящик кладу. Иван кроватку сделает, сейчас некогда, зимой уж.
- Да, Аннушка, была бы у тебя свекровь, взяла бы мальчонку к себе, так нет ведь, Бог не дал.
Анна уложила Мишаню, раскрыла сундук
- Вот, теть Степанида смотри, любуйся!
Степанида уставилась на сундук, набитый добром. На самом верху лежала темно-синяя, почти черная кашемировая шаль, с широкой каймой из лазоревых цветов. По самому полю рассыпаны мелкие цветочки. И кисти по краям! Шелковые, блестящие лазоревые кисти.
Анна бережно взяла шаль в руки
- Бабушкина. Сказывала она, мужнин подарок. Ездил в извоз и привез, однако, не носила бабушка его, свекрови боялась, прятала. Только один раз и надела, на свадьбу своего сына, моего, значит, отца.
Дальше Анна стала говорить шепотом, близко наклонившись к Степаниде, сидевшей возле сундука
- Бабушка велела подарить этот платок свекрови, если она будет добрая ко мне. Ты видишь, какая она добрая, свекровушка моя. Но я все равно исполню ее волю. Эта шаль тебе, теть Степанида!
Степанида аж отшатнулась от Анны
- Как можно, не возьму, я тебе никто, не родня, не свекровь
- Как это никто? А кто с моим сыном водится? Кто мне советом помогает, жалеет меня, разве не ты? Еще раз скажешь, что ты мне никто, близко к тебе не подойду, вон, по закоулкам буду обходить твой дом. Бери, я сказала!
- Ой, Анна, неужели не жалко такую красоту отдавать? С какой совестью я эту шаль возьму? Поди ее и обменяешь на козочку? Никитична бы отдала, за такую шаль и две можно просить. Девкам шаль ни к чему, так ведь она сама тоже любит наряжаться.
- Ты как слушала, теть Степанида? Я же тебе рассказала, что мне бабушка наказывала! Хочешь, чтобы во сне приходила ко мне и ругалась. Все, бери! Дай-ка, я тебе на плечи накину. Ой, красавица, хоть сейчас замуж выдавай. Как тебе к лицу, глянь в зеркало, полюбуйся.
- Чего уж и говорить, хороша шаль! Ой, как хороша! Ладно, возьму, будешь меня в гр.б класть, им меня укроешь. Спасибо тебе, так уважила старуху, так уважила! Отродясь таких подарков не получала.
- Вот и ладно, вот и слава Богу. Вот, смотри, отрез три метра. Мать говорила, натуральный шелк. Только я не знаю, правда ли? Смотри, как блестит, переливается. Красивая ткань, ага. Жалко менять.
- Жалко, Аннушка, ты сама еще молодая, самой наряжаться надобно. Может чего другое?
- Ну, вот, полотенца льняные, вышитые петухами. Молодежи оно ни к чему, себе уж оставлю. Вот габардин, тоже как сменять, Ивану костюм бы пошили. Скатерти разве, у меня их четыре штуки.
- Не, за скатерть козочку не отдаст. Это что у тебя в коробке? - А, туфли, не одеваны не разу. Мать купила Дашке, ей велики, мне налезают, но очень жмут. Лапища-то у меня, растоптанная. Мама сказала, если налить в туфли перегону и так походить, они разносятся. Разносятся может, но на таких каблуках не то что ходить, я и стоять не смогу.
- Вот, не нужны они тебе и менять, стало быть, не жаль. А у Никитичны, что Аленка, что Аринка, мелкие, воот такие. Значит и нога маленькая. Туфли баские, но тебе их все равно некуда носить. Все отдаем.
Значит, как только стадо придет, пойдем с тобой к Никитичне. Туфли с собой не возьмем, сначала посмотрим козочку. Может еще она тебе не понравится. Небось, не у нее одной есть козы в деревне.
- Теть Степанида! Сегодня не получится. Мне надо сначала с Иваном посоветоваться.
Анна хитренько улыбнулась и подмигнула соседке. Та поняла без слов
- Правильно, Анна! Иван хозяин в доме, как ты без его разрешения козочку на свои туфли выменяешь?
Иван согласился не сразу.
- Аннушка! Коза, считай это пол коровы. Ты представляешь, сколько сена надо для нее припасти? Сколько она картошки съест?
- Так, у нас поле картохи, накопаем, куда ее девать? Продавали что ли раньше?
- Зачем продавать, Варвара забирала.
- Получается, Варваре надо было картошки, чтобы кормить корову, козу собственную кормить картошки жалко. Помнится, ты ходил в лога, сено косить для коровы.
- Кто скосит-то? Муж у Варвары инвалид, он не может.
- Значит вместо Варвариного мужа сено надо косить, а себе некогда? Иван! У тебя семья, жена, мать, сын. Ты должен заботиться в первую очередь о нас. Ты же умный мужик, умеешь думать наперед. Пройдет немного времени, надо будет Мише кашу варить. Где будем брать молока?
Мне самой надо чай с молоком пить, а то не станет грудного молока, зачахнет наш сынок. Ты хочешь, чтобы он рахитиком стал? А тебе, а матери-старухе, хотя бы по чашечке налить?
- Ты может и правильно говоришь, только у нас нет денег. Бедный тебе достался муж. Придется уж терпеть.
- Не надо денег. Я выменяю козочку на свои туфли
- Нет уж, самой пригодятся. Анна! Все как-то живут без коз и коров, мы тоже проживем.
- Я сейчас их тебе покажу. Вот, смотри, я в них даже влезть не могу. Зря лежат только. Все, договорились, меняю туфли на козу.
Продолжение здесь: Глава 45