Сижу на кухне, пью с женой традиционный утренний кофе (совсем неплохой, не "Жокей"), слушаю радио "Nostalgie" из "самого городу Парижу", играю с попугайчиком, который то "Чичу" за волосы пытается выбросить из "горшка", то зеркальце со стола сбросить, параллельно ухватив пару крошек, а то и нелегально откусив кусочек колбаски.
("Горшком" я называю переданный сыном попугайчику в вечное пользование кубок за победу в каких-то соревнованиях - то ли по боксу, то ли по шахматам, лень смотреть, хотя на "горшке" наверняка написано. А "Чичей" попугайчик называет смешной резиновый мячик, который, если его выбросить из "горшка", начинает светиться).
В это время заходит сын - вернулся с утренней пробежки, рассказывает, как вчера допоздна решал задачку по олимпиадному программированию ("Все тесты прошла, кроме времени выполнения"). Я вижу, что хотя это и правда, но по сути отвлекающий маневр. Заговаривая зубы, сын гипнотическим, почти незаметным движением перемещает со стола кусок (именно кусок - не кусочек) шоколадки себе в рот.
Попугайчик тоже замечает гипнотическое движение сына - он вообще все замечает. ("Поживи с такими - тоже научишься все замечать. Хватают, почем зря! Не больно, не буду зря наговаривать - но птичку не положено в руки брать!"). Поэтому попугайчик вполне резонно замечает сыну: "Реши задачку про водокачку!", а потом, мол, шоколадки родительские воруй!" Молодец Филя, зрит в корень, в самую суть.
* * *
За окном чуть колышется начавшая желтеть ветка дуба, чуть слева виднеется яблоня. Антоновки нынче урожай - не в пример прошлогоднему. В этой части Измайловского парка раньше были сады.
Когда сын был совсем мелким, я для развлечения залезал на эту яблоню, "воровал" яблоки, сбрасывая сыну, который стоял внизу с детской игрушечной коляской "на шухере". Когда вдали появлялся прохожий, сын кричал мне снизу: "Дядя, дядя!"
* * *
Описывал я долго, но не описал и процента, потому что слова - это не жизнь, хотя иногда жизнь осознать и помогают.
Я вдруг подумал (точнее, осознал): вот если бы, когда мне было лет, скажем, восемнадцать, кто-то, появившийся из "прекрасного далеко", нарисовал мне такую сценку моей будущей жизни - что бы я подумал - если бы поверил, конечно?..
Ничего бы не подумал. Потому что думаем мы словами, а тут одни междометия и чувства. Это сейчас я хоть какие-то слова научился подбирать, а тогда ... Одна физика да школьная литература, которая больше школьная, чем литература.
* * *
"Иметь или быть?" - спрашивает Эрих Фромм в своей книге.
Вопрос поставлен неверно, а на неверно поставленный вопрос невозможно получить правильный ответ. Разве можно иметь, не ... Как сказать? "Не бдя"? "Не будучи"?
Захотел съёрничать, но получилось в точку.
"Быть" и означает "бдеть, быть проснувшимся, воспринимать то, что есть сейчас".
Не мечтать о "Городе Парижу", в котором "Эх, загуляю!", когда стану олигархом, не грезить о принцессе на белом коне (вполне в духе сместившихся понятий о социальной роли мужчины и женщины,) а
быть с тем, что есть, быть тем, кто ты есть, имея то, что имеешь.
Невозможно иметь, не будучи (во! - нашел-таки подходящее слово!).
Невозможно быть, не имея.
Невозможно не иметь, если ты есть.
Представьте, что вы владеете небольшим домиком на Северном Кавказе, гектаров этак на несколько, со множеством залов, бассейнов или даже хоккейным полем (если увлекаетесь игрой для настоящих мужчин). Но если вы не есть, если не воспринимаете то, что есть, не "бдите" - вы имеете только завистливые взгляды и соответствующие нехорошие ощущения в душе.
Разве это называется "иметь"?
Вряд ли.
С другой стороны, если бы я владел Измайловским парком на правах собственности - смог бы я получить больше, чем имею сейчас? Ответ прежний.
"Что вы читаете, мой принц? Слова, слова, слова ...". ("Гамлет")
Через слова, которые не являются жизнью, можно прийти к пониманию жизни. Это парадокс, но это так.
Слова - это символы, заменители жизни. Слова способны (при должном упражнении и понимании) помочь осознать Жизнь. Помочь стать, чтобы быть, чтобы иметь, чтобы стать счастливее. Вплоть до настоящего озарения.
Есть люди, с которыми я работал, которые не дадут соврать.
* * *
"Король умер. Да здравствует король!"
Тексты, как массовое явление, умирают. Тексты обретают новую жизнь, более высокую, личностную.
Роль текстов, как символов мыслей, которая раньше скрывалась за массовкой и была уделом избранных, выходит на авансцену ... оставаясь уделом еще более немногих.
Тексты становятся роскошью, которую могут себе позволить единицы. Не потому, что у большинства чего-то нет, а потому, что нет самого большинства.
Не будучи, невозможно иметь, что ни делай, как ни лезь из кожи. А без кожи очень трудно быть счастливым. И это печально, приходится признать.
"Печально, но приходится признать, что иногда даже из столь безрадостного события можно извлечь кое-какую пользу". (Джеффри Линдсей)
-----------------------------------------------------------------------
Приглашаю вас в свою группу ВК. На комментарии отвечаю.
-----------------------------------------------------------------------