- Пойдем, - сказала Тая, - холодно.
Она сняла пиджак, отдала Петру.
- Подожди, - сказал Петр, - давай постоим еще. Там жарко.
- А тут холодно, - засмеялась Тая и быстро вошла в дверь.
Петр постоял за порогом еще несколько минут. Что это было? Почему ему вдруг захотелось поцеловать эту девушку? Он ничего не спросил о ней, да, в общем, ему это и не нужно было. Но она была такая свежая, такая яркая! Он взял в горсть снега, вытер им лицо. Нет, заводить здесь подружку он не хотел. Конечно, иногда ему хотелось бы пообщаться с молодой и горячей, но он понимал, что как только приедет сюда Зоя, ей все станет известно. К тому же последствий такого общения он не хотел совершенно. Ведь прошлая новогодняя ночь чуть не стоила ему семейной жизни. Это хорошо, что Зоя очень мудрая женщина: не слушает разной болтовни, а если бы ей встретилась Жанка, а не болтун Федька? Нет, не нужно никаких приключений, о которых потом будешь жалеть!
Он вошел в зал столовой, где веселье было в самом разгаре. Посередине поставили стулья, вокруг которых бегали парни и девчата, пытаясь занять свободный стул. Они падали друг на друга, нечаянно обнимались, хохотали. Победитель получал приз – конфету или петушка на палочке. За столом уже образовались парочки – сидели, почти обнявшись, смотрели друг на друга влюбленными глазами...
Петр сел на свое место рядом с Петровичем. Тот смотрел на веселящихся, изредка протягивая вино из стакана.
- А, Петро! А я уже думал, что ты пропал! Ну, думаю, увела девка мужика, не устоял казак!
Он съел кусок огурца, налил себе и Петру.
- А девка ничего! Жалко будет, если тут жизнь свою испортит. Сколько нашего брата готовы пообещать золотые горы, чтоб добиться такую, а потом расхлебывать ей самой. Давай, Петя, выпьем за наших женок, детей! Им сейчас не легче, чем нам. А может, и труднее. У нас только работа, да и все. А у них и дом, и дети, да еще нужно не попасть на злой язык соседки, которой неймется. Давай за них!
Он выпил залпом, Петр тоже выпил. И правда, думал он, вот написала же Наталья такие гадости про Зою! Хорошо, что он не поверил, а если бы поверил? Как ей оправдаться? Голова уже начинала реагировать на выпитое. Рядом затянули «Ой, мороз, мороз», Петр присоединился к ним. У него был сильный, красивый голос, который сразу придал песне особую красоту. К Петру повернулись все, кто пел, поддерживая его взглядами. Петрович смотрел на него с улыбкой. Сколько сил у этого кубанского казака! И физических, и других. К поющим стали присоединять другие, и вскоре зал превратился в один единый хор. Полились разные песни: и народные, и из кинофильмов.
А новогодняя ночь подходила к концу. Несколько мужичков уже не выдержали ее напряжения: так «ослабли», что их пришлось почти на руках уносить в вагончики. Другие мирно «отдыхали», положив голову между тарелками. Не обошлось и без выяснения отношений: кавалеры не смогли поделить даму, которая сама не могла определить, кто ей больше нужен, и только смотрела на петушащихся парней, пытавшихся доказать свое превосходство. Одним словом, все было, как обычно бывает почти в каждом большом застолье, где собрались разные люди.
Петр окинул взглядом зал: где Тая? Женщин на празднике было меньше, чем мужчин, поэтому найти ее не составило труда. Она сидела с двумя девушками, а вокруг них роились ухажеры. Они наперебой предлагали девушкам погулять, проводить... Петр встретился глазами с Таей, но тут же отвел их: нечего девке голову морочить! Петрович, заметив этот взгляд, пьяным голосом сказал:
- Видишь, как возле нее вьются? Хорошо, если нормальный парень попадется!
Он пьяно махнул рукой:
- Пойдем Петро, отведешь меня домой! Или я тебя отведу!
Петрович засмеялся, попытался встать, но чуть не упал. Петр подхватил его, и они вместе, поддерживая друг друга, вышли из столовой.
Ночь была прекрасной, почти как по Гоголю: на огромной высоте сияла полная луна, освещая своим голубоватым светом снежную равнину. Было тихо, морозно. Кое-где слышался негромкий женский смех, невнятный мужской говор.
Подойдя к своему вагончику, они увидели сидевшего на ступеньках Сашку. Тот, сидел, засунув руки в рукава телогрейки, уткнувшись носом в шарф, и казалось, что спал. Петрович потряс его:
- Сашок, ты чего?
Сашка с трудом поднял голову. Он был совершенно пьян. Петр с Петровичем с трудом затащили его в вагончик.
- Ты ж мог замерзнуть! – говорил Петрович. – Кто тебя учил спать на морозе?
- У меня не было ключа, - едва шевелил губами Сашка.
Его уложили на кровать, накрыли одеялом.
В вагончике было холодно. У печки лежали дрова, но огня в буржуйке уже не было. Уложив Петровича, Петр, взглянув на будильник, стоявший на столе, решил разжечь огонь в буржуйке – до утра было еще далеко. Наложив щепок, он поджег их, потом подложил дров. Они весело затрещали, а Петр почти упал на свою койку: выпитое давало о себе знать. Свернувшись под одеялом и телогрейкой поверх него, он заснул. Постепенно воздух в вагончике согревался, а за окошком поднимался рассвет нового дня, нового года.
Спал он долго, проснулся от того, что ему стало жарко. Он вспомнил, что разжег печку, но дрова могли быстро прогореть, а почему стало жарко? Он открыл глаза и увидел, что Петрович, сидя на корточках, подкладывает кизяк в печку. Заметив, что Петр проснулся, он негромко сказал:
- Вот, принес кизяк, а то дровишек-то немного, теперь будет тепло.
Петр подумал, что ему повезло с соседом: Петрович был хозяйственный мужик, умел выйти почти из любого положения. Кизяк лежал около старой столовой – там сделали навес, куда подвозили этот горючий материал.
- Ты молодец, что еще сумел печку разжечь, а то к утру околели мы тут. А я проснулся до ветру выйти, смотрю- жар в печке еще есть. Быстренько сбегал, принес немного, вот и тепло. А наш парень как?
Он подошел к Сашке. Тот лежал, свернувшись в клубочек. Щеки его пылали. Петрович потрогал его лоб.
- Ну, наш герой, кажется, заболел. Интересно, сколько он сидел тут? Хорошо, что мы подошли, а то совсем замерз бы парень.
Он полез в чемодан, лежавший под кроватью. Порывшись в нем, достал таблетки.
- Вот, аспирин нашел. Жена заставила взять. Говорит: если заболеешь, где в степи лекарство найдешь? Умная она у меня.
Он растолкал Сашку, то сел на кровати, ничего не понимая, трясясь всем телом. Он попытался снова лечь, но Петрович задержал его:
- Слушай, паря, ты весь горишь. Выпей-ка эту таблетку, потом ляжешь!
Петр оделся, вышел на улицу. Восток был красный, снег вокруг тоже принял розовый оттенок. Было тихо, но Петр знал: красная заря предвещает ветер. Он быстро сбегал в стоящий неподалеку «скворечник», потом взял в вагончике ведро, набрал чистого снегу, отойдя за вагончики, переложил его в чайник.
Сев на кровать, он подумал о том, как встретили Новый год его родные. Зоя, конечно, была с Колей, наверняка положила под елку подарок, а он со счастливыми глазами нашел его. Петр невольно улыбнулся, представив это.
А Зоя, уложив сына, села у стола и думала о муже, с которым уже второй Новый год встречает врозь. За окнами уже слышались песни, смех. Она подошла к окну. Во дворе гуляли соседи, жильцы их дома, и соседних домов. Сверкали бенгальские огни, стреляли хлопушки.