Раэ выбрался из каюты и двинулся за альвом. Стояла тихая ночь, его обдало неожиданно теплым и ровным ветром: получается, что Наравах и Согди сумели увести корабль от шторма. Его легкие заполнил свежий солоноватый запах моря, которое невидимым плескалось внизу. Лазурчик тихо, стараясь не трещать крылышками, полетел вдоль каютных дверей. Остальные альвы даже не покинули каюту, а только высунулись наружу и провожали Раэ и своего товарища настороженными взглядами. Свой огонек Лазурчик приглушил, и Раэ видел в его свете только то пространство, что у него под ногами.
Альв остановился и завис у запертой двери в какую-то каюту из соседних, приглашая Раэ войти. Тот вслушался в ночную жизнь «Морской Гарпии», убедился, что никого поблизости не слышит и не видно его самого. Тогда он убрал задвижку и, вместе с Лазурчиком, проскользнул внутрь. Альв лишь на миг полыхнул своим фонариком на полную мощь, на мгновение показал Раэ, как выглядит каюта, и притушил его до крошечной искорки. Ничего особенного в этой каюте не было – так себе спальня. Ну, разве что была небольшая дверь внутри. Лазурь облетел дверную ручку, приглашая войти. И Раэ вошел, оказавшись в небольшой комнатке, большую часть которой занимала деревянная бадья, над которой находился кран, такой же, который он увидел в павильоне. В нос ударил запах трав и почувствовался пар. Ага, душевая. И что?
Лазурь пригласил Раэ сесть в эту бадью. Она была еще чуть влажной и при этом теплой. Ага, кто-то принимал здесь душ – должно быть, многострадальный Согди, а сильфы потом подсушили бадью. Любопытно, где он сейчас, если эта каюта пустует.
Как бы сейчас сильфы на заявились сюда! А то еще донесут этой мымре Мурчин, и как он объяснит, что делал среди ночи в душевой?
…-Это на него так же не действует, - донеслось внезапно из-за переборки. Раэ вздрогнул, вскинул глаза на противоположную стену и увидел, что в ней есть еще дверь – душевая сообщалась с двумя каютами. То был голос Мурчин. Лазурчик тихо-тихо пискнул, требуя Раэ прислушиваться. Он услышал за стеной какой-то хруст, как будто кто-то ломал хрящики. Звякнули мелодично вилки, похоже, серебряные. Колдуны среди ночи если что-то эдакое, отступив от своих обычных сливок.
-Какой необычный случай, - донесся задумчивый голос Наравах, - я сейчас пороюсь в памяти, чтобы помочь вам… кажется, с чем-то подобным я уже сталкивалась… приносили нам в Кнею одного простеца с хорошими задатками. Он упирался, упирался… ломался, а затем, со временем, привык, что живет среди колдунов и сдался. Неплохой маг вышел. Высший… в другой ковен продали. Госпожа Мурчин, извольте салфетку… полить вам краба лимонным соком?
-Ты ему не пробовала раскрыть внутренние глаза? – спросил Согди.
-Пробовала, - сказала Мурчин, - но он сопротивляется. Помнишь, он отказался спать рядом с бескудами? Так вот, я пыталась уговорить его усыпить разум медитацией, так он воспротивился и ни в какую. Какая-то насторожка у него стоит – не спать, бдеть, ни разу не забываться.
Раэ от удивления переглянулся с бисерными глазенками Лазурчика. Получалось, что речь в соседней каюте шла о нем, и поэтому альв решил, что Раэ стоило бы послушать. Но, что самое удивительное, Мурчин, гордая Мурчин, которая всегда вела себя так, будто знала, как дела делаются, советовалась с другими!
-Быть того не может! – изумилась Наравах, - о , сударыня, давайте я вам открою устрицу… тут нужна определенная сноровка.
-Нет, Мурчин права, - сказал Согди, - нас так учили в Цитадели. Бдеть разумом. Следить за каждой мыслю. Отметать лишние.
-Ну правильно, - усмехнулась Мурчин, - вот как, оказывается, шоры на глаза надевают.
-Но зачем? – донесся изумленный голос Наравах.
-Чтоб не подаваться сомнению, - сказал Согди.
-До чего ж необычен мир простецов! – воскликнула Наравах, - ему только пятнадцать, а он уже вещь в себе! И как открыть эту шкатулку? Вот бы так же легко, как этого омара!
-У тебя же должен быть опыт! – воскликнула Мурчин, - я так рассчитывала, что у тебя будет совет!
-Пока я не знаю, что советовать, - сказала Наравах, - я не была простецом ни дня. Сколько я себя помню – это Кнея нашего ковена и еще раз Кнея. Мир простецов для меня темный лес. Меня ни разу и не отсылали жить среди простецов – меня там мигом поймают, у меня же на лбу написано, что я ведьма. Если бы вам нужен был совет о ковенах, о магии или о навигации, то я бы вам его мигом дала. Но простецы… я всегда думала, что с ними просто… Просвети их – и они мигом откажутся от своего мракобесия. А они стоят за то, чтобы остаться простецами и даже умирают за это! Чем дольше живу, тем больше для меня это является загадкой!
-Я сейчас стараюсь вспомнить себя в его возрасте, – сказал Согди, - я тогда все строго делил на белое и черное. И я тогда думал, что с убеждений, которые мне вбила Цитадель, меня с места не сдвинешь! Но моей первой ведьме это удалось… в тот краткий миг жизни, когда женщина еще интересна как женщина… может, тебе какие афродизиаки? Если порюсь в памяти, могу кое-что найти…
-Вот только сейчас от тебя, старикана, такие советы и принимать, - фыркнула Мурчин, - у тебя самого когда в последний раз была любовница?
-Ф-фу! – донесся брезгливый тон Согди, - ну я-то давно вышел из того возраста, когда это доставляет удовольствие. Я-то в отличие от твоего ученика, уже все перепробовал и этого всего переел. Предпочту вечер наедине вот с таким крабом и новомодной книгой. Но тогда, к своей первой ведьме я не был так холоден, как он к тебе.
-Зато он любит меня больше, чем ты свою первую ведьму, - хмыкнула задетая Мурчин и как завелась, - он мне это не раз уже доказал! За всю мою жизнь ни один мужчина для меня не сделал столько, сколько этот мальчик! Не ты ли на своей глотке испытал это, а?
-Да я уж на своей шкуре испытал, как он тебе предан. Но тут иное. Вон, бывали случаи, что охотники любили ведьм и знаешь, как любовь доказывали? Давили перед тем, как на костер отправить. Сами под этим костром замертво падали, но не отступали. И его воспитывали на таких примерах.
-Ужас какой! – вздохнула Наравах.
- Ну, или убеждали ведьм уйти в монастырь святой Виты.
За стеной воцарилась тишина. Раэ понял, что о том случае, том единственном случае, когда их толкнуло друг другу в объятия, Мурчин предпочла промолчать. Об этой тайне она не желала говорить никому.
-Тут страсть нужна. Чтоб к юбке прилип и не отходил. Чем привораживать пробовала? – спросил Согди.
-Через воду или через еду не действует, - отмахнулась Мурчин, - через волосы и кровь тоже. Сколько раз пробовала.
Раэ не очень-то понравилась такая новость…
-Не советчики мы вам тут, - сказала Наравах, - не советчики.
-Да я уж поняла! – раздраженно сказала Мурчин, - толку-то, что вы живете на этом свете дольше меня, а еще один из вас вдобавок бывший охотник и простец!
-Думаю, способ все же есть, - сказал Согди, - что-то мы упускаем… И я, кажется, начиню понимать – что. Вот мы сейчас сидим с большим блюдом омаров и устриц. Мы сейчас этой едой только балуемся, потому, что нам сильфы наловили по нашей прихоти. А что он будет есть завтра? Он же у тебя кожа да кости!
-Как я могу его раскормить, если мы все время на бегу! – вздохнула Мурчин, - разве что в Ортогоне смогу за него приняться.
-Но простецам нужно и есть больше, и спать больше, - продолжал Согди.
-А ведь и правда, - подхватила Наравах.
-Когда я приходил к своей ведьме, она на меня по первости с учебой не наседала. Вообще не наседала, пока я сам ее не попросил. Она просто давала мне высыпаться после тренировок и учебы в Цитадели. Я ж тогда ничего хорошего не видел. Одну казарму и одну кашу со свининой. Мог ли я быть разборчивым? Иногда я спал у нее целыми днями. И тогда голова у меня прояснялась. Он у тебя просто измотан! Какая тут старсть? Страсти нужна праздность!
-Решено! – донесся голос Мурчин и резкий хруст панциря, - и впрямь я недосматривал за ним в этом отношении…
-Дожили, – буркнул под нос Раэ. – все поперепробовали! Мне прямо страшно, чем меня завтра будут пичкать!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 188 глава.
