Предыдущая часть
Я ответила не сразу. Было совершенно не понятно: то ли рассказать ему правду, то ли поберечь от новых потрясений. Но он требовал ответа. Чувствовалось, что Киру он очень ждал.
- У нее непреодолимые обстоятельства. Она просто не смогла физически, - наконец выкрутилась я. А еще возникло ощущение, что он готов рассказать правду. Я прекрасно знала своего родителя, но сейчас это был уже другой человек, обновленный. И действовать с ним тоже следовало по иному. - Ты же хотел ей что-то рассказать? Это можно сказать мне? Я все передам, ты же меня знаешь, я не перевру.
Я несла полную околесицу, но не знала, как будет правильно. Хотелось нащупать ту ниточку, по которой папа решит идти ко мне. Так подманивают пугливую кошку, чтобы потом приласкать, обогреть и отнести в безопасное место. И чувствовалось, что папа готов раскрыть свою тайну. Но все еще не решается. И в тот момент, когда он открыл рот и собирался мне что-то сказать - по его виду было очевидно, что это не пустая болтовня - распахнулась дверь и ввалился Сергеев в компании полного и дородного мужчины средних лет.
- Лариса Георгиевна, вам придется выйти, - официально сказал мне Сергеев. Я посмотрела на него волком, но делать нечего - вышла.
Тут же молоденький лейтенант препроводил меня к выходу. Мне давали понять, что продолжения встречи сегодня не предвидится. От расстройства я напрочь забыла, что обещала Глебу взять до работы такси. Времени оставалось предостаточно, потому я пошла пешком. День разгулялся: светило нежное октябрьское солнце, его лучи висели в воздухе словно золотые тончайшие нити.
Но несмотря на всю эту окружающую меня легкость и красоту мира, настроение совсем испортилось. Я не могла помочь отцу, не знала, что с Кирой, которая за столь непродолжительное время нашего знакомства стала мне куда ближе тех, кого я знала годами. И, главное, совершено не понятно, что же со всем этим делать.
Пока мысли в моей голове кружились роем пчел, ноги сами несли меня по дороге. Свой родной город я знала наизусть. У меня оставался час до приема, за это время я как раз дойду до больницы пешком.
Стоял конец рабочего дня. Граждане с серьезными лицами спешили домой, мамы бежали в садики за детьми, собачники вывели питомцев на вечернюю прогулку. Город находился в движении как гигантский муравейник. Но я чувствовала себя одинокой. Хотелось позвонить Глебу, услышать его голос. Он ведь все равно должен будет вернуться в Германию, и времени побыть вдвоем у нас не так много, как хотелось бы. В романы на расстоянии я просто не верю. А он вряд ли захочет променять привычную ему Европу на Россию. Да, он не забыл язык, ведет себя как рыба в воде. Но я до этого с эммигрантами дел не имела, вполне возможно сохранить свою исконную культуру, если ее соблюдают в семье. Мама же со своей подругой общается, та язык не забыла.
Я задумалась. Влюбилась ли я? Очень похоже. Но готова ли уехать? Нет, здесь мои корни, моя сила. Без этой земли мне точно не выжить. Я это проходила, знаю. Потом просто начну тихо угасать, возненавижу Глеба... Тут мне сделалось смешно. Я вспомнила сказку про глупую Эльзу, которая распланировала жизнь раньше времени. Примерно этим занялась и я сама.
Очередной поворот. Заводская часть города - несколько полуразрушенных некогда градообразующих предприятий. Они и сейчас работали, но от стен отваливалась штукатурка, а сквозь разбитые окна гуляли сквозняки. Конечно, здесь уже было малолюдно. А сегодня и вовсе ни одной живой души не попалось мне навстречу. Но я много раз ходила здесь пешком и никаких сюрпризов не ожидала.
Потому на звук машины позади никак не отреагировала. Обернулась только в последний момент, когда знакомый уже автомобиль летел на меня. Все произошло в считанные мгновения. Деваться на узкой улице было просто некуда: справа летящий на меня автомобиль, слева кирпичная красная стена. Мгновение, и я отказалась на земле. В колене и руке разлилась боль. Хлопнула дверца машины. Я не видела человека, потому что не могла перевернуться на спину с живота. Только мысленно вознесла молитвы, чтобы у меня был не перелом.
Мощная рука подняла меня за шкирку и поволокла куда-то. На миг передо мной возникла внутренняя поверхность крышки багажника, а затем наступила темнота. Место для движения здесь было сильно ограничено, но я попыталась пошевелить повреждёнными конечностями. Рука двигалась нормально, хоть ее и немного саднило. Видимо, при падении я содрала кожу. А вот с ногой дела обстояли куда хуже. Любое движение причиняло страдание. При этом боль имела стреляющий характер. Одна мысль еще раз попробовать хотя бы поменять положение конечности вызывала муку и зубовный скрежет.
Я аккуратно ощупала колено. Оно не опухло и казалось обычным. Вывих. Уже не так плохо. Теперь предстояло подумать о том, что происходит. Меня не убили, значит, не планируют. По крайне мере сразу. Потому что хотели бы убить, я бы уже лежала на асфальте под колесами, а не передвигалась на них. Но этот факт не особо радовал. Не особо неизвестный со мной церемонился. Так что моя жизнь и мое здоровье для них особой ценности не представляли.
С досадой я подумала, что стоило с самого начала следить за поворотами, чтобы, быть может, понять, куда меня отвезут. В городе я ориентировалась отлично. Но от растерянности первые минуты в моей памяти не отпечатались. Оставалось только ждать окончания пути и надеяться, что оно не станет для меня конечной точкой в жизни. Сопротивляться я сейчас была не в состоянии.
Прошло немало времени прежде чем мы остановились. Лязгнул замок, скорее всего навесной, заскрипели старые не смазанные петли. Машина проехала еще несколько метров и окончательно встала. Водитель вышел, но багажник не открылся. Я лежала и ждала, чутко прислушиваясь к происходящему снаружи. Где-то скрипели деревянные ступени, пару раз вдалеке совсем тихо кукарекнул петух. Вот залаяла собака. Мы приехали за город. В таких местах всегда неподалеку кладбище, а это ничем хорошим мне не светит.
Промелькнула мысль, что еще немного в этом железном мешке, и у меня разовьётся клаустрофобия. Думать о подобном не следовало: и правда стало не хватать воздуха. Я припомнила правила дыхания, и несколько вдохов сделала животом.
Это помогло привести себя в норму. Я обругала себя за самоуверенность: расслабилась, решила, что на меня больше никто не покушается - и вот результат. Сама пошла тигру в пасть.
Мысли обратились к Глебу. Он же будет переживать и корить себя, что позволил мне пойти на работу одной. Будет весьма досадно, если моя гибель сделает наши отношения еще короче, чем они могли бы быть.
Никто не знает даже, где я шла. А на той улице нет ни одной камеры. Я сама облегчила своему похитителю задачу просто максимальнее некуда. Вместе со злостью на себя пришла и злость на него. Долго еще меня здесь будут держать?! Я изо всех сил ударила здоровой ногой по крышке багажника. Снаружи раздались шаги.
Продолжение следует...
