Так все и случилось. Зойка поставила на «правильную лошадку». Директор рынка дар речи потерял. Было, из-за чего терять дар речи-то – красотка, московская манекенщица, и невинность во плоти… Зойка даже побаивалась: вдруг он со своей супружницей разведется. Не развелся – брак для Рубена – святое. Да и родственники жены, продвинувшие Рубена на столь необъятные высоты, не позволят зятю своевольничать. Скандалы никому не нужны в советской стране. Разом турнут с тепленького места за разврат, а там и еще кое-что пошевелят. Растраты, левые накладные, нецелевые расходы – это срок. А то и вышка. Себе дороже.
Но обладание московской манекенщицей… Хоть ненадолго… Это розовая мужская мечта. За нее можно заплатить немалые деньги. Целого состояния не жалко. Такая девушка, такая девушка, персик! Рубена потряхивало от нетерпения.
На одной из респектабельных дач за городом, из тех, что стоят среди соснового леса, нарядные, с мезонином и флигелями, с закрытыми подходами к реке (на территории таких теремков не действовали советские справедливые законы), Рубенчик организовал свидание. Так что, новое платье Ирины не видел никто, кроме его. Да и то недолго – час от силы. Рубена интересовала Ирина, а не ее наряды.
Что после? После – внушительная пачка денег. И – сережки. Большие, травленого серебра с холодными отсветами бриллиантов. Они так шли Ире, так восхитительно сияли! Рубен на всю жизнь запомнил одну картину: изящное девичье ушко, тяжелые серьги и голое плечо. Снежная королева: холодная и недоступная, как сама зимняя Москва, чистая и ледяная. Покорить ее так же сложно, как Эверест. Кажется – вот она, и все уплачено… А вот и нет. Ни любви, ни страстного вздоха. Другую бы на ее месте Рубен послал ко всем чертям – бревно бесчувственное. А перед Иркой чуть ли польку бабочку танцевал. Статус!
Ирина стоически вытерпела стареющего волосатого мужчину. Больно не было. Бог с ней, с болью. Мерзость, отвращение и ненависть – вот что она чувствовала. Ненависть – сильное чувство. Это как же надо к себе относиться, чтобы делать ЭТО даром, как Раиска, маменька родная, например?
С этого дня Ирина возненавидела… не себя, нет. Мать родную возненавидела. И всех, без разбору, мужчин на свете.
Отстегнув Зойке положенный процент, и сотню сверху, Ирина вернулась в родную коммуналку. Мать копошилась на общей кухне, привычно лаясь с соседками из-за какой-то мелочи. Ирина раскрыла новенький, только что купленный чемодан, желтый, вкусно пахнувший кожей, с никелированными защелками. Откинув расшитую скатерку, выдвинула ящик комода и вынула свои немногочисленные вещички. В шкафу тоже всего пара вешалок: можно с собой и не брать, в столице купит. Но платьица, висевшие на плечиках, были такими миленькими. Модными. Узенькие лифы, юбки колокольчиком, сочные расцветки… Все-таки, уложила. А пальтишко с обдрипанным кроликом на вороте Ира оставила матери. Пусть до смерти радуется дочерней щедрости.
Рая втащила в комнату большой чайник и чугунную сковороду с скворчащей картошкой на шкварках. Бахнула на стол. И только после увидала новый чемодан Ирины.
- Доча, а ты куда? – спросила, удивленная.
Ирина накинула на плечи шерстяную кофточку.
- Я уезжаю в Москву, мама, - ровным голосом ответила.
- А как же техникум? А я как же, доченька? – растерянно спросила Раиса.
- Мне не интересно, как ты будешь. Ты у нас женщина коммуникабельная. Скучно тебе, я думаю, не будет, - Ирина подкрасила губы перед зеркалом. На стол, прямо около сковороды, кинула пару сотен, - это тебе на жизнь. Больше дать не могу, уж извини. Я тебе не собес, и не дочь подпольного миллионера. Как-то не везет тебе на миллионеров.
Раиса, обычно бойкая и острая на язык, притихла и застыла столбом у накрытого к обеду стола. Сковорода уже не скворчала.
- Что же ты эдак, Иришенька? Я же мать тебе… За что ты меня так?
- В гробу я видала такую мать, - Ира сказала эти страшные слова четко, раздельно, наслаждаясь ими, прицеливаясь, словно тяжелыми камнями, в растерянную, обескураженную Раису, - ладно, не кисни тут.
Ира толкнула дверь аккуратной туфелькой и вышла. Как ей тогда казалось, навсегда.
***
Москва ошарашила и оглушила. Люди, люди, люди! У всех – одинаковое озабоченное выражение лица. Все куда-то спешили, у всех свои неотложные дела. Через час Ира уже смогла различить «своих» и приезжих. Приезжие были растеряны, удивлены и ошеломлены. Неуверенно толклись с котомками, сумами, чемоданами и баулами на одном месте, не решаясь сделать первый шаг. У всех перекошены рты: язык, конечно, до Киева доведет, но как обратиться к коренным, франтовитым москвичам, как сказать первую фразу, обливаясь потом от стыда и духоты?
Москвичи, наоборот, уставшие от вечных приставаний неместных, закрытые в себе, деловитые, полные собственного достоинства, боги на Олимпе, ни дать, ни взять! Ирина улыбнулась иронически: то же мне, элита столичная. Поди живут в какой-нибудь вонючей коммуналке, а туда же – высший свет, голубая кровь! Ничем, собственно, от приезжих не отличаются! В Третьяковке-то ни разу не бывали! И так же жарят картошку в чугунных сковородах на допотопных примусах! И в городскую баню ходят на выходных! Но, гляди-ка, держат марку! Столица!
Нет, с такими москвичами Ирина знакомство заводить не собиралась. Половина из них – лимитчики. По поведению видно. А настоящие сливки общества по улицам просто так не ходят и живут где-нибудь ближе к Котельнической набережной. Вот туда и надо стремиться. Потом. Позже. Для начала нужно обустроиться где-нибудь попроще. Денег хватит на съем приличной комнаты, а то и квартиры. Хотя, говорят, что Москва «не резиновая», но ведь Ирина – не дура. Не на стройку сюда приехала. Хотелось бы поступить на какой-нибудь звонкий курс какого-нибудь приличного института. Зря что-ли Ирина горбатилась в школе, зубрила и зарабатывала честные пятерки?
Перед ней раскрывался целый мир. С ее-то умом и красотой… В общем, она была решительно настроена. Жалко, что Зойки рядом не было. Ну, да ладно, все когда-то надо начинать… Ирина выпила кофе и съела мороженое в привокзальном кафе, отметив про себя, что в Вологде кофе куда вкуснее. Эх, Москва, сколько в тебе напускного… И чего все сюда рвутся?
Через полгода студентка филфака, первая красавица курса (правда, красоваться там было особенно не перед кем – одни девушки), единственная и неповторимая любовь директора огромного универмага, блистала в светском академическом обществе. Члены общества – профессора и научные работники. А что? Академики тоже кушать хотят. Нравится им, или нет, но пришлось расчистить теплое местечко «в партере» и всем этим торгашам, мясникам и модисткам.
Директор универмага, лобастый, худой, даже костлявый мужик, за белы ручки вывел свою Снежную Королеву в высший московский бомонд. Снежная королева, освоившись в полном чванства и презрения ко всем, далеким от культуры плебеям, быстренько (не без сожаления, конечно) бросила директора, обаяла одного из «светлых голов», тесно связанного с космическим будущим, умницу и блестящего ученого, Кудрявцева Евгения Васильевича. Роман был честным и прямолинейным: Евгений Васильевич кота за хвост тянуть не стал. Он полюбил ненавязчивую, хладнокровную и спокойную Иру именно за ненавязчивость и хладнокровие. В роли жены Женя никого, кроме Иры, видеть не желал.
В принципе, ему и жена, как факт, не нужна была: в голове крепко засела общая идея и чаяние всей страны – отправить человека в космос. Все эти женские капризы и любови Кудрявцеву, как и его коллегам – как собаке пятая нога. Но партия сказала – надо! Семья – это крепкая цепь, державшая ученых крепко в родном государстве. И тут – Ирина. Лишенная страстей, равнодушная к бабским цацкам, сама в себе… Идеальная кандидатура.
Свадьба была скромной. Кудрявцев и так дневал и ночевал на работе. Ирина не роптала и не ныла: «скромная» свадьба ученого была роскошнее самой пышной вологодской свадьбы. И все эти «Горько», пьяные родственники, винегрет и антоновка на столах Ирине были не нужны. Хватило вполне светского раута с шампанским и сдержанных поздравлений от кремлевских товарищей.
Под их заинтересованными взглядами Ирина ежилась. Наверняка ее не очень кристально чистая персона уже тщательно проверена. И связи с директорами товарищам давно известны. Они Ирине это еще припомнят. А пока улыбаются сладко и спрашивают, отчего это Ирина Алексеевна (уже по батюшке величают) не подалась в актрисы? С ее-то красотой, с ее-то вкусом и интуицией…
Она намеки поняла и за репутацией тщательно следила. Старалась супруга любить и поддерживать. Это было легко – супруг дома, в роскошной квартире московской высотки, отсутствовал. А Ирина Алексеевна наслаждалась налаженной и изобильной жизнью: листала модные журналы, разъезжала на автомобиле с личным водителем, посещала Дом Моды в качестве постоянной клиентки. Хорошенькие девочки важно шествовали по подиуму с дежурными, так не свойственными русским людям, улыбками, и Ирина от души веселилась, глядя на них.
Нет, все-таки, ей здорово подфартило. Максимум, что она могла бы сейчас, так только в манекенщицы и подасться на оклад, равный ставке разнорабочей. И ведь не каждой из этих девочек везло – в любовницы брали с удовольствием, а в жены? Этот Кудрявцев для Ирины действительно был выигрышным лотерейным билетом. А если весь этот бред исполнится – человек, все-таки, в космос полетит? До каких небес вознесется милый муженек? Нет, тут и в Бога поверишь! Ирина была гораздо выше этих молодых красавиц, казавшихся недоступными простым смертным!
Автор: Анна Лебедева