Мы остановились на том, что, вообще говоря, в сети становится неясно, где находится и кем воспроизводится содержание, которое может быть объектом охраны, так как оно может быть просто «размазано по всей сети» поверх всяческих границ.
Такая себе «переработка»
А теперь давайте посмотрим вот на это:
Итак, что же собираются тут защищать?
Оказывается, голос! Именно голос, а не что-то иное. При этом почему-то считается, что основанием для этого является то обстоятельство, что голос используется для идентификации личности. Но вот на такой довод легко ответить и весьма просто: что ж, тогда не пытайтесь использовать именно голос для идентификации, ведь если цвет глаз или цвет кожи кто-то использует в качестве фактора идентификации, то это никак не основание устанавливать какую-то особенную защиту на то или иное.
Неверно само утверждение, что любое использование голоса или даже изображения без согласия обладателя нелегально. Голос, как и изображение, между прочим, не есть никакое благо. Это — не благо, а свойство конкретного человека и только. Точно так же, между прочим, можно использовать и запах человека, ведь на самом деле все мы как-то пахнем... Юристка в видео путает простое воспроизведение и использование. Да, воспроизведение, кстати, воспроизведение чего-то, скажем, какого-то произведения, есть один из видов использования, но вовсе не всякое использование является воспроизведением. В силу этого невозможно В ПРИНЦИПЕ нормативно охранять голос и даже изображение. Подчеркну ещё раз: В ПРИНЦИПЕ. Свойства человека нельзя таким образом охранить. Например, уже потому, что они меняются, не верите? А спросите у Робертино Лоретти, он объяснит, как изменился его голос в связи с возрастной мутацией. При любой попытке построить соответствующую систему норм, мы будем получать противоречия или лакуны, а, скорее всего, и то и другое вместе. Вот на экране юристка, которая характерным для неё жестом поправляет волосы. И что? если кто-то это проделает точно так же, то... что? Да, голос может относиться к биометрическим данным... но к ним относится и группа крови... у Вас какая? А у меня? Как так — Вы используете мою группу крови только потому что я её явно получил раньше, так как ранее родился и, заметим, эта группа и была зарегистрирована у меня раньше?! А то, что кто-то пытается что-то распознавать таким образом, то это только доказывает, что это всё не может быть вот так идентифицироваться и такая идентификация вообще не является надёжной.
Обратим внимание, что явлений, именно явлений, о которых идёт здесь речь, ранее не наблюдалось, по крайней мере, как массовых. Да, были люди, которые могли имитировать чужие голоса, но, заметьте, при этом никто из носителей голоса почему-то не возмущался этим и никак не полагал это нарушением их прав. Копии картин снимали и копиисты, но копия, во-первых, является вполне самостоятельным произведением, а копиистика, как минимум, ремеслом, если вообще не искусством, во-вторых, копия отличалась от оригинала чисто вещественно, и, в-третьих, отчуждение копии лишало этой копии как вещи отчуждателя. Но цифровая копия ничем вообще не отличается от оригинала со всеми отсюда вытекающими последствиями. И передача её иному вовсе не лишает копии первоначального обладателя.
Но снятие копии есть тоже известная переработка исходного оригинала. Да, при этом используется сам оригинал, но всё же это переработка. Но кто сказал, что результат переработки чего-либо непременно должен принадлежать тому, кому принадлежит перерабатываемое? В случае изготовления чего-либо из давальческого сырья, результат изготовления принадлежит заказчику не в результате того, что заказчику принадлежало сырьё, а в результате особенностей договора подряда, а вот при этом совершенно несущественной является как раз принадлежность перерабатываемого.
Давайте посмотрим вот сюда.
Первое изображение всем известно. Это — Джоконда Леонардо да Винчи. Портрет, кстати, вполне определённого человека.
А вот что представляют собою другие изображения? Это — очевидные переработки. Но какое из этих остальных должны охраняться законом и как?
Все остальных изображения созданы мною с помощью нейросети как средством. Нейросеть для меня — примерно то же, что краски и кисти для художника, то есть всего лишь инструменты. Но обратите внимание, что
- тут использовано изображение конкретного человека;
- тут использована работа Леонардо
- тут использованы ресурсы некоторой нейросети.
Вы полагаете, что надо защищать права Леонардо на его произведение? А они разве нарушены? Я всего лишь создал своё произведение.
А вот голос, который читает текст задачи, которую придумал именно я:
Да, это — один из голосов, который был вот так же вот когда-то где-то кем-то записан. Но... если установлено, что исполнение чужого произведения, например, всё той же самой задачи, является объектом, права на которые есть у исполнителя, то... кто исполнитель? Нейросеть? Она — не субъект. Тот, чей голос? Но он и понятия не имеет о задаче «Возвращение от Проксимы Центавра». Вы, разумеется, догадываетесь, что и голос не хуже изображения можно подвергнуть изрядной переработке. А поскольку алгоритмы такой переработки мало отличаются от алгоритмов переработки изображения, то можно себе представить, что голос Марфы легко превратится в какой-то иной голос.
Вот пример. Здесь воспроизведена стандартная запись Мими Николовой из известного кинофильма «Любимец 13» 1958 года. Песня на болгарском языке, причём в таком произношении, которое было характерно именно для этого времени (можно, сравнивая изменение фонетики русского того времени и современной, с удивлением заметить то, что мы не замечаем в повседневности: фонетика языка меняется со временем), великолепная, замечу, дикция, советую, кстати, послушать (первый куплет я даю, чтобы проще было слышать):
Има думи понявга излишни за нас.
Има думи в сърцата ни скрити.
За какво ли да казваме всичко на глас,
щом са казали всичко очите?
Замълчи, замълчи!
Нима в наш'те очи
всички чакани думи ги няма?
Замълчи, замълчи!
Виж в очите звучи
туй, което с теб чувстваме двама.
...
А вот то, что у меня получилось после замены голоса Мими Николовой на голос иной певицы из Западной Европы. Прошу обратить внимание, что звуки [r̪] и [r̠] произносятся как [r] и как [ɾ] именно потому, что в образцах голоса иной певицы не встречаются звуки [r̪] и [r̠], характерные для болгарского языка.
Замечу, что изменить я могу тут много чего. В том числе и уже переработанный голос. И будет что-то вот такое, тут я даже заставил певицу фальшивить:
И что же тут защищать? От чего и от кого? Мими Николову с её прекрасным голосом? Или первую певицу от второй? Или их всех от меня?
Замечу, что первая певица, чей голос был подставлен вместо голоса Мими Николовой, никогда не исполняла этой песни. Ни-ког-да. Она не исполняет, а её голос... исполняет.
Давайте всё же поймём, в общем-то простую вещь: запись голоса, чем бы она ни была сделана, всё же отличается как объект от самого голоса, равным образом и изображение человека отличается от самого человека. Это — совершенно разные объекты. А тогда надо ответить на простой вопрос: кому принадлежит запись изображения или голоса? Тому, кто их сделал или тому, с кого они сделаны?
1.
Предположим, что тому, с кого эти записи и изображения сделаны. Означает ли это тогда, что всем вообще запрещено делать такие изображения и записи без согласия обладателя самого голоса или обличья? То есть всегда и везде надо спрашивать персонального разрешения? А не кажется ли вам, что при таком порядке нельзя вообще будет сделать никаких записей и никаких изображений, если туда попадают субъекты? И только представьте себе до какого тотального контроля деяний надо дойти, чтобы подобный запрет вообще поддерживать... вот это будет совершенно точно — тоталитаризм. Я, например, часто в студенчестве стоял под окнами Новосибирской консерватории на остановке автобуса и слушал всевозможные арии, которые доносились из окон консерватории. Означает ли это, что я нелегально слушал эти арии? А если нет, то почему же я не мог их записывать? Да только потому что тогда не было ещё соответствующих технических средств, во всяком случае в моём распоряжении.
2.
Если же сделанная запись голоса или изображение принадлежат тому, кто их сделал, то вопрос о том, как он будет использовать принадлежащее ему... по крайней мере остаётся на усмотрение того, кому это принадлежит.
С другой стороны, скажем, если обладатель голоса не желает, чтобы его записывали, то он, строго говоря, может просто молчать. В этом смысле в строгих мусульманских обычаях, коль скоро считается, что обличие женщины принадлежит исключительно её семье, то такая женщина просто закрывает в публичных местах своё лицо. И это — её дело. Если же женщина, например, обнажается до пояса там, где её могут видеть, то какая разница между отображением её на сетчатке глаза человека и на светочувствительной матрице видеокамеры? И то и другое уже происходит вовсе без всякого прикосновения к её личности.
В своё время, кстати, так случилось с фотографией, когда после появления дагерротипов портретисты стали закатывать истерики, что у них отбирают кусок хлеба.
Таким образом, вопрос стоит всё же несколько иначе.
Речь идёт о том, что воспроизведение голоса,
во-первых, кем-то как-то может восприниматься,
а во-вторых, что это затрудняет извлечение дохода обладателю такого голоса.
И если первое — вопрос сугубо нравственный, точно такой же как хождение в мини-юбке, например, или женщине в штанах, то второй... о! вот второй как раз прямо связан именно с товарно-денежными отношениями, а следовательно, с капиталистическим обществом. А поэтому призывы попытаться ограничивать нечто, что становится общедоступным, в интересах того, кто первый это нечто распространил или в интересах того, кто это произвёл первый и сделал общедоступным, — а, замечу, пение становится общедоступным в тот момент, когда звуковые колебания покидают речевой аппарат поющего, — значит вводить положительные ограничения в отношении неопределённого круга лиц исключительно в интересах отдельного индивида и исключительно с целью получения им каких-то благ вовсе не в обмен на что-то.
Да, мыслить себе капитализм без прибыльности невозможно. И да, это как раз проявление именно капиталистических элементов, именно их и никаких иных. А попытка это облечь в какие-то универсальные оболочки является собою попытку прикрыть существо отношений. А в существе-то:
Money, money, money
Must be funny
In the rich man’s world!
Money, money, money
Always sunny
In the rich man’s world!
Мне скажут, конечно, что певец не виноват в том, что он живёт в капиталистическом обществе. Да, не виноват, мало того, он не может и быть полностью свободным от капиталистического общества, однако вот тут как раз и проявляются те противоречия, которые делают капитализм недействительным. Однако никто не освобождает и певца и обладателя голоса, а уж юриста — и подавно, от обязанности осознавать сущность происходящего, и никто не заставляет их скользить только по явлениям. Реакция исключительно на явления есть как раз реакция животных, а не людей.
А при чём тут всемирная паутина? Да, в общем-то, вовсе не при чём, кроме того важного момента, что она существенно повысила доступность важных ресурсов поверх границ и народов и, следовательно, начала выявлять то, что а) является действительно универсальным, что б) универсально лишь по видимости и что в) противоречит этому. Паутина, всё более обобществляя ресурсы, заставляет именно капиталистические отношения при распределении общественного богатства тормозить её развитие, направленное на расширение свободы человека и установление дополнительных общественных связей.
<продолжение следует>