С писателем Павлом Басинским говорим о Льве Толстом.
Любимые книги детства вы не перечитываете. Вообще ничего повторно не читаете?
Павел Басинский: Лучший мировой роман для меня – «Анна Каренина». Ее я раз 15 перечитал. Одно время я каждый год уезжал на дачу и перечитывал и все более вдохновлялся. Каждый раз это был новый роман. Но такое не со всеми произведениями происходит, надо быть осторожнее.
И моя последняя опубликованная книга называется «Подлинная история Анны Карениной». Сейчас по ней снимается шестисерийный документальный фильм. Но там не было ничего про Левина, история которого занимает половину толстовского текста. Это два романа в одном. И я уже закончил работу над «Подлинной историей Константина Левина». Верно сказал писатель Алексей Варламов, что я вцепился в бороду Толстого.
Толстой ведь вас и на создание киносценариев вывел.
Павел Басинский: Я писал сценарий для документального фильма «Страсти по Максиму», мы снимали его на Соловках. Писатели вообще не любят сценаристику, потому что надо забыть о самовыражении. Это бесконечное переписывание. Кино делают много людей, но это все равно искусство. В свое время Авдотью Смирнову привлекла одна глава из моей книги «Святой против Льва» - о писаре Шабунине и офицере Яцевиче. Они все время конфликтовали, и Шабунин ударил офицера по щеке. Страшное преступление! Это было время реформ. И наверху формировались партии либералов и консерваторов. Решили устроить образцово-показательную казнь. Суд был открытым, и адвокатом вызвался быть Лев Толстой, год отучившийся на юридическом факультете. Он проиграл дело. Это оказало на него большое влияние, взгляды позднего Толстого оттуда.
В моей книге этому эпизоду посвящено всего четыре страницы, но Авдотья уцепилась за них. Она позвонила мне с Камчатки и сказала, что хочет снять полный метр. Предложила написать сценарий, дала мне в соавторы Анну Пармас. Вышел хороший фильм «История одного назначения», получивший призы за сценарий на российских фестивалях.
Это 1866 год, с молодым Толстым еще не произошел духовный переворот. Он был без седой бороды, просто носатый и ушастый. Актера Евгения Харитонова даже не надо было сильно гримировать. Но ко мне подходили люди и говорили, что это не Толстой. А я удивлялся: от того времени осталось три-четыре фотографии. Откуда вы знаете, каким именно был Толстой? Он был денди, в Москве одевался у лучшего французского портного. Был стяжателем: скупал имения, торговался с издателями за большие гонорары. Это в 60 лет он бросил курить, перестал пить чай и кофе.
Написав несколько книг о Льве Николаевиче, вы, вероятно, хорошо изучили все его связи. Почему так ни разу не пересеклись два величайших русских прозаика: Толстой и Достоевский?
Павел Басинский: С Достоевским они могли два раза встретиться. Жили они в разных местах, но в 1877 году Толстой приехал в Санкт-Петербург, пошел на лекцию молодого философа Владимира Соловьева. Там был Достоевский. Критик Страхов дружил с обоими, он должен был их познакомить, ведь Достоевский любил все, что написал Толстой. Но Страхов сказал, что в тот день Толстой был в дурном настроении и просил ни с кем его не знакомить. А второй раз они могли свидеться при открытии памятника Пушкину в Москве. Достоевский произнес там речь, а Толстой не приехал. Но Достоевского позвали к нему. Вот только Тургенев пустил слух, что Толстой сошел с ума.
Хармс какой-то!
Павел Басинский: С 90-х годов я езжу в Ясную Поляну на писательские встречи. Там бывали авторы разных направлений: Белов, Распутин, Битов. Под сенью Толстого ругаться нельзя, Ясная Поляна примиряет. Ни один великий человек не имеет такого места, где сохранилось все в неприкосновенности: дом, парк, дорожки. Только электричество провели. Меня заинтересовало, почему в 82 года Толстой ушел оттуда. Разбудил ночью дочь и доктора Душана Маковицкого, в темноте заблудился в саду, потерял шапку, вернулся за фонарем, дрожал, опасаясь погони.
Он, отлученный от церкви, поехал в Оптину Пустынь, хотел встретиться со старцем Иосифом, ходил у его кельи, но не постучал. Поехал в монастырь к сестре, хотел остановиться рядом, но снова бежал – то ли на Кавказ, то ли в Болгарию. Он отрицал официальные документы, поэтому границу пересекал бы как слуга. А все мировые газеты уже писали об уходе Толстого из дома. Репортер Константин Орлов ехал с ним в одном вагоне и на станциях давал телеграммы в «Русское слово». Этот побег освещали сотни журналистов. Его жена Софья Андреевна даже хотела утопиться. Это оттуда телеграмма, которую послал Остап Бендер: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду».
Почему не Горького, не Чехова отлучили от церкви? Тургенев был неверующим. А Толстой в 1886 году написал: без веры в Бога нет жизни. И тогда меня заинтересовал его конфликт с отцом Иоанном Кронштадтским. Его популярность в России была выше, чем у Толстого. В каждой избе висела его фотография, его при жизни считали святым. А Толстой духовный пастырь интеллигенции. Они практически ровесники, представители двух главных сословий: дворянства и духовенства. И абсолютная вражда между ними, особенно со стороны о. Иоанна, который в дневнике в 1908 году просит Бога убрать с земли этот труп зловонный. Священник, который просит Бога убить человека, - это сильно! Это предчувствие Гражданской войны, расколовшей Россию.