Глава 4
Поворачиваюсь к ним и стараюсь выглядеть серьёзной.
– Доброе утро, – говорю сразу обоим, они здороваются и смотрят на меня с нескрываемым почтением. Очень приятно, значит, заслужила. Когда-то, притом совсем недавно, сама так же взирала на Осипа Марковича Швыдкого. Жаль, что он ушёл на пенсию. Если бы не почтенный возраст, а ему недавно стукнуло 80, мог бы ещё работать. Но увы, быть главврачом и нейрохирургом – очень большая ответственность, а в таком возрасте это сложно.
– Итак, Елена, ты принимаешь пациента номер четыре, – я вручаю молодой блондинке планшет с предварительным осмотром, а ты, Денис, номер восемь.
Она принимает документ с улыбкой, а второй ординатор издаёт тихий вздох, и на лбу у него образуется глубокая морщина. Однако я едва могу её видеть, так как его чёлка спускается ему на лицо. Когда они только пришли в моё отделение, эта особенность Дениса показалась мне отвратительной. Даже провела с ним воспитательную беседу. Сказала: «Стонешь – значит не хочешь. Не нравится работа – пиши по собственному». Он тут же вскинул голову, поднял непутёвую чёлку и извинился. Сказал, это у него привычка с детства. Просто привычка, больше ничего. «Избавься от неё», – рекомендовала ему. Пока не слишком пытается.
Когда ординаторы уходят, я делаю глубокий вдох.
Честно говоря, я никогда не была такой. Никогда-никогда… Я о своей жёсткости. Это всё из-за появления здесь Никиты Гранина.
– Как эти двое ведут себя? – раздаётся голос позади.
Медленно оборачиваюсь. Один мой взгляд должен был бы убить его. Но он только протягивает Даниле руку. Помяни чёрта к ночи, что называется! Главврач собственной персоной. Не падает замертво, как бы я ни старалась пронзить его глазами насквозь, словно резекционным скальпелем. Да, на такого не пожалею самый большой.
– Вы, наверное, Данила Алексеевич Береговой. Очень приятно с вами познакомиться. Меня зовут Никита Михайлович Гранин, новый главный врач этой клиники.
«Пусть только попробует ухмыльнуться, и я могла бы выцарапать ему глаза», – думаю нервно. О, как же он злит меня!
Данила улыбается начальству в ответ, трясёт руку и говорит, что ему тоже весьма приятно. Затем главврач обращается ко мне:
– Как работают ваши два ординатора, Эллина Родионовна? – Гранин выдерживает мой взгляд, и я снова делаю глубокий вдох, прежде чем выдавить из себя улыбку.
– Елена хороша, я бы даже сказала, очень хороша. Дениса больше интересует психология пациентов, и мне кажется, ему нужно сменить специальность. Здесь, в отделении неотложной помощи, мы подобными вещами, насколько вам известно, не занимаемся, объясняю я ему.
– Поскольку я всецело полагаюсь на ваше мнение, то собираюсь обсудить это завтра, – Гранин коротко кивает мне и Даниле и покидает отделение так же быстро, как и прибыл сюда. «Вот зачем вообще приходил, а?» – думаю, глядя ему в спину. Жаль, взглядом толкнуть нельзя. Иначе бы главврач у меня поставил рекорд по полёту от удара по пятой точке.
– Он кажется милым, – Данила прислоняется к стойке и смотрит на меня.
– Ты понятия не имеешь… – бросаю в ответ.
Хотелось сказать «какой это ужасный человек», но не успеваю. Звучит тревожный сигнал, я вырываюсь из своих фантазий о гневе. Бросаю последний взгляд на Данилу, прежде чем побежать.
Через минуту всё наше отделение превратилось во встревоженный улей: недалеко случилось крупное ДТП: неподалёку грузовик столкнулся с полной «маршруткой». Пострадали одиннадцать человек, трое оказались в критическом состоянии. Всех, поскольку мы оказались ближе всего, привезли к нам экипажи «Скорой». Пришлось до поздней ночи спасать людей.
***
На следующее утро в 9 часов я, наконец, заканчиваю работу после суточного дежурства и поднимаюсь на лифте на четвёртый этаж. Там находятся наши раздевалки, и я встречаюсь там с Машей.
– Я полностью вымотана, – говорит она и устало опускается на скамью, стоящую в центре комнаты между рядами шкафчиков.
– Сама ощущаю себя выжатым лимоном, – отвечаю и потираю затылок. – Хорошо, что всё закончилось более-менее. Все поправятся, никто не умер, мы хорошо потрудились.
– Что, неужели Гранин тоже приходил к вам помогать? – Маша вопросительно смотрит на меня, и я киваю.
– Он недолго был у нас вчера вечером, – отвечаю я и попутно переодеваюсь.
– У нас в педиатрии он тоже был, даже несколько раз, – коллега наклоняет голову и шепчет. – Кажется, у него действительно что-то есть в черепной коробке, – размышляет она вслух, постукивая указательным пальцем по голове.
– Наверное, так и должно быть, он же главный врач, – отвечаю и не могу удержаться от того, чтобы мой голос снова не приобрёл враждебный оттенок.
– Я ничего не могу с собой поделать, Элли, но скажу. Знаешь, я заметила. Что-то не так с тобой и Граниным, – Маша наблюдает, как я надеваю джинсы и свитер.
– Неважно, – отнекиваюсь от пояснений.
– Да ладно! Я все равно собираюсь это выяснить, – она встаёт и тоже начинает переодеваться.
Я раздражённо закатываю глаза.
– Там нет ничего такого, о чём можно было бы поговорить, – пожимаю плечами и надеваю пальто. Подхожу к маленькому зеркалу, распускаю косу, и мои длинные каштановые волосы мягко спадают на плечи.
– Элли? Как давно мы знаем друг друга? – Маша встаёт позади меня, и наши взгляды встречаются в зеркале.
– Несколько лет? – спрашиваю вместо ответа и отвожу глаза.
– Элли, я знаю тебя уже десять лет. Ты что-то от меня скрываешь, – Маша берёт меня за плечи и поворачивает к себе, её зелёные глаза сверкают.
– Маша, я действительно очень тебя люблю, ты моя лучшая подруга, но ты ошибаешься, – я смотрю на неё извиняющимся взглядом.
– Хорошо, Элли, – она отпускает меня.
– Спасибо, Маш, – целую её в щёку и выхожу из раздевалки.
Делаю глубокий вдох, прежде чем нажимаю на кнопку лифта. Очень устала. Ноги гудят, спину ломит. Тихий щелчок показывает, что лифт останавливается, и я, не поднимая головы, вхожу внутрь и оборачиваюсь, чтобы нажать на кнопку первого этажа.
– Достаточно ли это расстояние между нами? – раздаётся вопросительный голос главврача позади меня.
Я вздрагиваю и, резко обернувшись, смотрю на него. Моё дыхание автоматически учащается, прикусываю нижнюю губу. Затем так же быстро меняю позу и встаю к нему спиной.